Бушующая стихия - Крейвен Сара - Страница 30

— Полностью.

Он прошептал ее имя, почти выдохнул его, и оно недоверчиво задрожало на его губах. Потом нагнулся и завладел ее губами, игриво очертил языком контуры ее рта, потом зубами слегка потянул ее мягкую нижнюю губу.

Джей накрыл рукой ее маленькую обнаженную грудь, пальцы поглаживали требовательный наливающийся сосок, пока она не застонала от наслаждения.

Внезапно ласка его языка переросла в яростную, почти жестокую атаку, словно звук ее голоса оборвал последнюю сковывавшую его цепь, и она ответила ему страстно, самозабвенно, безрассудно, зная и помня лишь его разгоряченное тело.

Наконец Джей поднял голову и глянул ей в лицо ослепительно синим взглядом; на тугих скулах играл румянец.

Потом снова склонился, провел губами по ее шее и коснулся нетерпеливой груди. Она ощутила нежную игру его языка с ее упругой плотью и шумно вздохнула, и тотчас его ласка стала настойчивой, дарующей острое чувство наслаждения и муки.

Она призывно изогнулась и, приподнявшись, прижалась к его бедрам, его руки скользнули по ее телу и единым движением сорвали с нее бикини.

Он обхватил губами ее рот, а его рука с какой-то неожиданной, опустошающей властностью легла на ее нежное лоно, повторив ладонью его очертания. Во рту у нее пересохло; она почти испугалась его сокровенного желания. Но нетерпеливым ласкам его горячих рук и губ противостоять было невозможно, и она со вздохом разомкнула ноги.

Солнце жгло ее закрытые веки, везде был его палящий зной. Но и внутри ее разгоралось пламя, медленно и беспощадно иссушая ее.

Осторожные движения его языка повторяли сладко возбуждающую игру его пальцев; он достиг крошечного источника ее наслаждений, и его рука надолго задержалась там, неторопливо обучая этому новому ощущению. Так, лаская, поддразнивая, он медленно и безжалостно вел ее к некоему пределу, о котором ранее она не могла и помыслить.

Она беспокойно, безумно заметалась, ища, желая — сама не ведая чего. И вдруг у нее перехватило дыхание, остановилась мысль. Все ее существо замерло в изумленном восторге от первых острых толчков неизведанного ощущения. Они накатывали волнами, пульсировали, наконец разлились широкой волной страдания и экстаза, и она прижалась лицом к его плечу и застонала, уносимая потоком мучительного сладострастия.

Когда экстаз постепенно затих, Мэгги открыла затуманенные глаза и удивленно посмотрела на Джея.

Это было прекрасно, непередаваемо, но все же этого было мало. Она хотела испытать все до конца, полностью слиться с ним.

Она томно подняла руки, желая коснуться его, дать ему знать, без всяких слов, о своем желании.

И, не веря своим глазам, замерла, потрясенная, когда он резко отпрянул.

— Нет. — Хриплый голос поднимался откуда-то из глубины. — Дальше мы не можем зайти.

Она села и опустила руку на его влажное от пота плечо.

— Джей…

— Оставьте, Мэгги, — ответил он, не глядя на нее и прерывисто дыша.

— Но я… не понимаю. — Она прижалась губами к его окаменевшей спине. — Ведь ты… ты сам сказал, что я должна буду только попросить. Милый мой, я прошу тебя, умоляю, пожалуйста…

— Я не имел права просить вас об этом. — Его голос стал резким. — И не имел права на любовь к вам в каких бы то ни было проявлениях. Сейчас слишком поздно. Все кончено. И вы знаете это не хуже меня. Не стоит дальше усложнять друг другу жизнь. — Он поднял ее смятый блузон и, не оборачиваясь, кинул ей. — Оденьтесь.

Она повиновалась; руки ее тряслись. Внезапно она устыдилась своей наготы и близости, которую они пережили.

— Тогда почему… зачем вы… — срывающимся голосом пробормотала она.

— Потому что я хотел коснуться вас, — еле слышно отозвался он. — Я уже говорил вам об этом. И, раз коснувшись, не мог остановиться. Мне надо было это сделать… — Он умолк, сжав губы.

— А мое желание, — в отчаянии воскликнула она, — мое желание для вас ничего не значит?

— Вы же хотите ехать домой, — сказал он. — А я хочу остаться. Вот к чему мы пришли. Наши пути разошлись — у каждого своя жизнь. — Он помолчал. — Я достаточно ясно выразился?

— Вы — любовник Кили?

Черт дернул ее за язык. Он ответил не сразу.

— Пока нет.

Его слова вонзились в нее, словно кинжалы. В глазах помутнело, голова закружилась. Она подхватила с пола купальник и встала.

— Тогда нам в самом деле больше нечего сказать друг другу.

— Если только вы не хотите, чтобы я извинился.

— За прощальное оскорбление? — Она тряхнула головой. — Нет, спасибо. Книга закончена, и мне нет смысла слоняться по окрестностям в ожидании рейса. Я перееду в Насау. Скажите Кили, что хотите.

Она высоко подняла голову и пошла от него прочь к дому. В последний раз я играю перед ним, думала она. В последний раз играть труднее всего, потому что я притворяюсь, что сердце мое не разбито.

Да, но оно разбито, подумала она, и безысходная тоска сдавила ей горло. Разбито…

— Ну вот, — сказала миссис Грайс. — Вы уверены, что вам больше ничего не нужно? — Она с беспокойством взглянула на Мэгги. — Вы выглядите такой измученной, моя милая, хоть и побывали на Багамах.

— Все хорошо, — твердо уверяла ее Мэгги. — Вы очень добры, миссис Грайс. Позвольте мне выписать вам чек за все продукты. Ведь я и за прошлый раз забыла вам заплатить.

— Да, вы уж очень поспешно уехали, — понимающе кивнула миссис Грайс. И, сжав губы, продолжала: — И не вы одна. Этот парень, Дейв Арнолд, в тот же день собрался — и был таков, даже моего Фрэнка не предупредил. — Она сердито фыркнула. — Перетрудился, видите ли, на уборке завала после бури. Слишком много пришлось поработать. Я никогда ему не доверяла.

— Я тоже, — призналась Мэгги от чистого сердца. Она уплатила фермерше за продукты и проводила ее, со спокойной улыбкой помахав ей с порога. Закрыв дверь, она облокотилась, почти упала на нее, борясь с рыданиями, мучившими ее последние два дня.

Ей без труда удалось достать билет на самолет; ночь она провела в гостинице при аэропорте. На следующий день поехала в издательство, Филип был на совещании, поэтому она оставила рукопись у секретаря вместе с короткой запиской, что уезжает еще на неделю.

Придя домой, она выгребла из чемодана вещи и позвонила в гараж, где находилась ее отремонтированная машина. Затем собрала сумку и позвонила на ферму предупредить миссис Грайс, что выезжает.

Грайсы были ей рады, но явно разочарованы, что она приехала одна.

— Вы только представьте: Хэл МакГайр был, можно сказать, у нас под носом, а мы и не знали, — восхищенно качала головой миссис Грайс. — Вы никогда не говорили, что знакомы с ним.

Мэгги заставила себя улыбнуться и отделалась каким-то невнятным ответом.

Она была благодарна своему одиночеству. Домик словно лечил ее своим покоем. Она поставила чайник на плиту и пошла наверх. В дверях спальни остановилась, глядя на кровать.

Я не могу здесь спать, поняла она. Пока не могу. Пойду в другую комнату. С ней меньше связано воспоминаний.

С продуктами, которыми снабдила ее миссис Грайс, можно было выдержать длительную осаду, но есть Мэгги не хотелось. Чайник закипел, она заварила себе крепкого черного кофе, села в кресло-качалку и, потягивая горячий напиток, уставилась невидящим взглядом в пространство.

Каждая мысль о Джее отзывалась в ней болью. Нет, ее страдания не трогали разум: впервые в жизни растревоженная чувственность жестоко терзала ее тело.

— Я схожу с ума, — с горечью произнесла она вслух.

Она, конечно, пыталась не думать о нем, но это оказалось невозможно. Даже здесь, на Краю Света, в ее убежище, все вещи словно сговорились против нее и напоминали о нем.

Решение приехать сюда было внезапным. Она уже сняла трубку, чтобы звонить Лу в Нью-Йорк, и вдруг поняла, что поедет только сюда.

Если она хотела навсегда изгнать Джея из памяти, начинать следовало отсюда. Где зародилась ее любовь к нему.

Она с величайшей осторожностью поставила стакан на стол и заплакала беззвучно и безнадежно, пока не выплакала все слезы. Потом налила в грелку горячей воды и пошла наверх в маленькую спальню; там легла, сжимая ее в руках, чтобы холод простынь не был так ощутим.