Звенит слава в Киеве - Озерецкая Елена - Страница 17

Русь, родная, недостижимая, навеки утраченная. Ну что ж, хватит того, что ей здесь суждено оставаться. Семья у неё, сын любимый. К мужу привыкла она, любит он её, уважает. Да и Франция теперь уже не чужая ей — во всех делах Генрих с ней советуется, много она доброго через него делает. Савейр вон говорил, что чуть что не ангелом французы свою королеву почитают. А что есть у Андрея, друга верного, преданного? Богатство? Весёлые дружки? Не очень-то ему всё это нужно. Хотела женить его, чтоб прижился, корни пустил бы, навек близ неё остался. Последний ведь из киевских он. Девки замуж за французов повыходили, в поместьях живут; стражники, что батюшка с ней посылал, сразу, ещё из Реймса, воротились. Андрей только и остался. Неужели ж его навек счастья лишить? Видно, без родины не найдёт он его, счастья-то.

— Так ты оттого и худущий такой, да смутный стал, что Киева забыть не можешь? — задумчиво спросила Анна.

— Не знаю, Ярославна. Может, и оттого…

Долго молчали оба, думая каждый о своём. Наконец королева встала, выпрямилась и рукавом утёрла заплаканные глаза.

— Поезжай, Андрей… — тихо, чуть слышно сказала она.

Андрей вздрогнул и отшатнулся, не веря ушам своим.

— Что ты говоришь, Ярославна?

— Поезжай, говорю, домой.

— А ты как же?

— Что ж я? У меня теперь своя жизнь, другая. Привыкла я… а твоё счастье отнимать не хочу. Худая то была бы плата за верность твою да любовь. Вовек доброты твоей не позабуду, а держать боле — не держу. Поезжай, Киеву родному от Анны земной поклон отдай, — голос королевы дрогнул, — здешние же дела твои я сама улажу и Генриху скажу, и графу де Геменэ объясню. А Мадлена в девках у них не засидится — хороша собой, знатна, богата…

Но судьба Мадлены не слишком интересовала Андрея. Киев, Киев! Вот оно, счастье, в которое он и верить-то перестал!..

— Не знаю, как и благодарить тебя, Ярославна… — с трудом выговорил он.

— Ты ступай покамест, ступай… потом договорим… — и Анна, с трудом сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, как бывало, быстро вышла из комнаты.

Глава XIX. ДОМОЙ, ДОМОЙ!

Солнце уже клонилось к западу, когда двое усталых, запылённых путников подъезжали к небольшому приморскому городку Марселю. У первого постоялого двора старший из них придержал коня.

— Остановимся здесь на ночь, Арно, хорошенько поужинаем и выспимся. А уж завтра станем узнавать насчёт корабля!

— Слушаюсь, господин Андрэ…

Навстречу приезжим торопливо выбежал хозяин.

— Милости просим! Милости просим! Ужин уже готов, сегодня у нас отменная рыбная похлёбка с чесноком!

Путники спешились. Арно взял поводья обоих коней и вопросительно взглянул на хозяина.

— Ты ступай туда, малый, на задний двор. Там и конюшня, поужинаешь и переночуешь с моими конюхами. А господина прошу покорно в покои…

«Покои» оказались низкой, грязной и тёмной комнатой, освещенной только отблеском огня, пылавшего в огромном камине. За длинным столом шумели и стучали кружками постояльцы.

— Эй, хозяин! — закричал один из них, — где же твоя хвалёная похлёбка?

— Сейчас, сейчас! Венецианцы всегда шумят больше всех! Садитесь к огню, господин. Вы желаете, конечно, поужинать отдельно?

— Вовсе нет, — улыбнулся Андрей, — и, я надеюсь, твои постояльцы уделят мне местечко за общим столом?

— Вот это я люблю! — закричал тот, кого хозяин назвал венецианцем. — Синьор не спесив и не брезгает простыми людьми! А моряки всегда рады выпить с хорошим человеком. Садитесь с нами, синьор!

— Вы моряк? — спросил Андрей, садясь за стол.

— Джузеппе Галеотти к вашим услугам, с торгового корабля «Санта Мария», из славной республики Венеция!

— Я очень рад нашему знакомству, синьор Галеотти…

— Э, зовите меня попросту Джузеппе. Я ведь всего только матрос, синьор, так же, как и все эти ребята!

— Позвольте мне, для первого знакомства, предложить вам всем вина, синьоры. Прикати-ка сюда хорошенький бочонок, друг мой! — кивнул Андрей хозяину.

Тот бросился со всех ног исполнять приказания. Моряки весело загалдели, радуясь угощению, и вскоре перед каждым уже стояла большая глиняная миска с ароматной похлёбкой и кубок с густым красным вином.

— Послушайте, Джузеппе, — сказал Андрей, — а ведь я как раз собирался искать в Марселе моряков.

— Вот как? Синьор, верно, хочет отправиться куда-нибудь морем?

— Вы не ошиблись.

— А могу ли я узнать, куда именно?

— В Константинополь.

Джузеппе грохнул кулаком по столу так, что задребезжала вся посуда.

— Тише, ты! — проворчал хозяин.

— Отстань! Да знаете ли вы, синьор, что святая дева, наверное, сама указала вам путь? Ведь наша «Санта Мария» именно туда и плывёт!

— Это просто чудесно! — обрадовался Андрей. — И вы думаете, капитан согласится взять меня?

— Ха-ха-ха! — расхохотался Джузеппе, а за ним и все матросы. — Да наш старый Пьетро возьмёт на борт хоть самого дьявола, при условии, конечно, что у дьявола водятся деньги!

— За этим дело не станет!

— Тогда всё в порядке. Считайте себя уже в Константинополе, синьор!

— Ну, ну! — недовольно проворчал один из моряков, постарше. — С ума ты сошёл, Джузеппе, что так искушаешь судьбу? Надо ещё, чтобы святая Мария помогла нам доплыть!

— А уж это пусть сам синьор её молит! Я говорю только о том, что синьор поплывёт с нами. И он, конечно, не постоит за деньгами на пудовую свечу пресвятой деве, покровительнице моряков. Тогда она сохранит нас от штормов и пошлёт попутный ветер в наши паруса!

Джузеппе набожно перекрестился. Андрей вынул из кошелька монету и положил на стол.

— Пожалуйста, Джузеппе, поставьте свечу пресвятой деве сами. Ведь недаром ваш корабль носит её имя. А когда вы собираетесь отплыть?

— Да дня через два или три, синьор, когда будут погружены все товары, которые должны доставить в Константинополь.

— Вот и прекрасно…

После ужина матросы разошлись. Андрей попросил Джузеппе ненадолго задержаться.

— Я никогда не бывал в Венеции, — сказал он, — не расскажете ли вы мне о ней?

— С радостью, синьор. Что вы хотите знать?

— Ну, прежде всего, большой ли это город?

— Город? Ну, да, синьор, конечно, город, только он состоит из нескольких городов.

— Как это?

— А так, что Венеция стоит на островах. Их вообще-то сотня, но главных двенадцать: Градо, Беббе, Каорле, Гераклея, Иезоло, Торчелло, Мурано, Маламекко, Повелья, две Кьоджии — Большая и Малая. А самый главный из всех — Риальто. Там и собор святого Марка и дворец Дожей.

— Дожей? Это кто?

— Неужели синьор не слыхал? Дож — наш правитель.

— Как короли в других странах?

— Э, нет, синьор. Когда умирает король, власть переходит к его сыну, не так ли?

— Конечно.

— Ну а дож избирается пожизненно. Когда он умрёт, выбирают другого.

— Как же зовут вашего теперешнего дожа?

— Доменико Контарини. Он управляет Венецией с тысяча сорок второго года, после смерти старого Доменико Флабениго. Теперь портрет Флабениго уже висит в той зале дворца, где вешают портреты всех дожей вот уж три с половиной сотни лет. Когда-нибудь займёт своё место и Контарини, да пошлёт ему Мадонна долгую жизнь!

— А дворец Дожей красив?

— О синьор! Прекраснее его разве только собор святого Марка! В последние часы дня, когда канал дворца Дожей уже подёрнут мглою, алые закатные лучи так удивительно освещают два этажа колонн дворца внизу и сплошную стену наверху! Я думаю, чертоги самого господа бога не лучше…

— Однако!.. — улыбнулся Андрей. — Я боюсь, что вы богохульствуете, Джузеппе!

— Что вы, что вы, синьор! — испуганно перекрестился Джузеппе. — Я хотел только рассказать, как прекрасна Венеция!

— И с многими странами торгует ваша Венеция?

— О, да! Наши корабли ходят в Византию, в страны Леванта, в Египет. Они возят и свои, и чужие товары.