Язык как инстинкт - Пинкер Стивен - Страница 62

Почему человек терпит абсолютное фиаско, пытаясь истолковать предложения с «капустной» или «матрешечной» структурой? Это одна из наиболее интригующих головоломок, связанных с устройством ментального синтаксического анализатора и ментальной грамматики. Вначале можно даже усомниться в том, что эти предложения грамматически правильны. Может быть, мы перепутали правила, а настоящие правила никак не позволили бы этим словам сочетаться? Может быть, помянутый недобрым словом генератор цепочек слов из 4-й главы, отказывающийся помнить неукомплектованные составляющие, все же правильно имитирует человека? Никоим образом: эти предложения прекрасно выдерживают проверку. Именная группа может содержать определяющее ее придаточное предложение; если можно сказать the rat ‘та крыса’, то можно сказать и the rat that S ‘та крыса, что S’, где S — это предложение, в котором отсутствует объект, определяющий the rat. А предложение the cat killed X ‘кошка убила X’ может содержать именную группу, такую как его подлежащее — the cat. Поэтому, когда мы говорим The rat that the cat killed ‘Крыса, которую убила кошка’, мы определяем именную группу через то, что в свою очередь содержит именную группу. При наличии хотя бы только двух возможностей это сделать и могут появиться «капустные» предложения: стоит только определить именную группу внутри придаточного предложения другим определяющим придаточным предложением. Единственное, чем можно было бы предотвратить появление «капустных» предложений — это заявить, что ментальная грамматика предусматривает существование двух разных типов именных групп: одни из них могут быть определяемыми, а другие могут присутствовать в составе определяющего. Но так быть не может: в этом случае и тому и другому виду именных групп пришлось бы позволить иметь в своем составе тысячи одних и тех же существительных, а артиклям, прилагательным и притяжательным формам — занимать идентичные позиции и т.д. Количество словарных единиц не должно множиться без необходимости, а подобная работенка приведет именно к такому результату. Поместить в ментальной грамматике различные виды групп только для того, чтобы объяснить, почему «капустные» предложения не поддаются пониманию, значило бы сделать грамматику существенно сложнее и дать ребенку для заучивания существенно большее количество правил в период усвоения языка. Проблема должна крыться в чем-то другом.

«Капустные» предложения показывают, что грамматика и грамматический синтаксический анализатор — это разные вещи. Человек может на подсознательном уровне «знать» те конструкции, которые он или она никогда не поймут, точно так же, как Алиса знала, что умеет складывать числа, несмотря на вердикт Черной Королевы:

Почему же синтаксический анализатор в голове у человека, похоже, сбивается со счета? Разве в оперативной памяти не достаточно места, чтобы удерживать одну или две неукомплектованных группы одновременно? Проблема должна быть более тонкой. Некоторые «капустные» предложения с трехслойной структурой несколько сложны из-за нагрузки на память, но их смысл далеко не так замутнен, как у предложений с has has has:

Не объем требуемой памяти ставит в тупик грамматический анализатор в голове у человека, но ее тип: удерживание в памяти той или иной составляющей и намерение вернуться к ней снова одновременно с анализом другой составляющей точно такого же типа. Примеры таких «рекурсивных» структур включают, например, относительное придаточное предложение внутри относительного придаточного того же типа и придаточное предложение условия (if… then) внутри другого придаточного условия. Создается впечатление, что синтаксический анализатор в голове у человека следит за тем, где в предложении появляется та или иная составляющая, но не расставляет неукомплектованные в данный момент составляющие, в том порядке, в котором они должны быть укомплектованы, а присваивает номер слоту рядом с каждым типом составляющей уже в контрольном списке. Если какой-либо тип составляющей приходится запоминать более одного раза, когда и первая составляющая (the cat that…), и одного с ней типа составляющая, внутри которой она находится — (the rat that…) могут быть укомплектованы по порядку, в контрольном списке уже не остается места, куда могли бы уместиться оба номера, и составляющие не могут быть укомплектованы должным образом.

В отличие от памяти, с которой плохо обстоят дела у людей и хорошо — у компьютеров, принятие решений — это та область, в которой люди сильны, а компьютеры слабы. Грамматика в предложении, которое я придумал, была простенькой — «игрушечной», а само предложение, по которому мы прошли шаг за шагом — «детским», таким, что для каждого слова в нем имелась только одна словарная статья (а само слово присутствовало в правой части только одного правила). Но стоит лишь открыть словарь — и вы увидите, у скольких имен существительных имеется вторая словарная статья, где эти слова рассматриваются как глаголы и наоборот. Например, слово dog ‘собака’ имеет вторую — глагольную — словарную статью, что видно из предложения Scandals dogged the administration all year ‘Скандалы сотрясали администрацию весь год’. Аналогично, в реальной жизни hot dog ‘булочка с горячей сосиской’ — это не только существительное, но и глагол, означающий ‘выпендриваться’. И каждый из глаголов в моей игрушечной грамматике также должен иметь вторую словарную статью со значением существительного, потому что носители английского языка могут говорить о дешевой eats ‘жратве’, чьих-либо likes и dislikes ‘любимых и нелюбимых вещах’ и о том, чтобы перехватить несколько bites ‘кусочков’. Даже слово-детерминатор one ‘один’, как в словосочетании one dog ‘одна собака’ может жить и жизнью существительного, как в словосочетании Nixon’s the one ‘Никсон — это тот [кто…]’. Эти локальные двусмысленности приводят грамматический анализатор в замешательство количеством ответвлений на каждом этапе продвижения вперед. Например, встречаясь со словом one в начале предложения, он не может просто построить

но также должен держать в памяти

Точно так же ему придется быстро выстроить две конкурирующие ветви, когда он столкнется со словом dog — одну на случай, если оно окажется существительным, другую — если глаголом. При встрече с one dog придется проверить четыре возможности: детерминатор-существительное, детерминатор-глагол, существительно-существительное и существительное-глагол. Конечно, вариант детерминатор-глагол может быть отклонен, поскольку его не допускает ни одно грамматическое правило, но все же его нужно проверить.