Сезон охоты на людей - Хантер Стивен - Страница 107

– Я до сих пор уверен в том, что он существовал.

– Какая потеря!

– Да, и еще какой-то несчастный ни в чем не повинный аспирант, засидевшийся допоздна над своими алгоритмами. Он тоже погиб ни за что. Два мертвеца.

– Три мертвеца. Еще Донни.

– Донни. Суэггер, я послал его во Вьетнам не затем, чтобы он там погиб. Я послал его туда потому, что это была моя обязанность. Мы боролись с умным, тонким, высокопрофессиональным врагом. Мы были обязаны поддерживать дисциплину в наших войсках. Вы были сержантом и знаете, что такое ответственность. Моя война была намного тоньше, намного тяжелее, намного напряженнее.

– По вашему виду не скажешь, что вам приходилось так уж тяжело.

– Ну, дело в том, что этот случай погубил мою карьеру в Военно-морском флоте. Меня списали в отставку. Я пытался найти работу по объявлениям на стенах, потом поступил в университет на юридический факультет. Я занимался корпоративным правом, дошел до того, что стал равноправным партнером с доходом, исчисляемым в шестизначных числах. Но тут Управление заинтересовалось мною и решило, что я должен работать там, и в семьдесят девятом году я принял это предложение. С тех пор я не оглядываюсь назад. Я все еще продолжаю воевать, Суэггер. На этом пути я потерял еще нескольких Донни Феннов, но такова цена, которую приходится платить. Вы уже развязались с этим, но я – все еще нет.

– Бросьте вы, Бонсон.

– То есть?

– Мы много раз слышали, что человек, который стрелял в меня – в нас, – был русским.

– Ну и что из того? Там было множество русских советников. Тут нет ничего сверхъестественного.

– Говорилось также, что этот парень прилетел специально ради нас. К делу были подключены люди из вашей конторы, они хотели заполучить винтовку, которой он был вооружен, СВД, снайперская винтовка системы Драгунова. До тех пор нам в руки не попало ни одной такой.

– Очень может быть. Впрочем, об этом я мало знаю. Хотя могу поднять материалы. Но какое это отношение имеет к нашим сегодняшним делам?

– Я вам скажу. Около четырех дней тому назад в Айдахо кто-то совершает изумительный по мастерству выстрел в одного старого ковбоя. Выбивает его из седла, не оставив ни малейшего шанса на жизнь. Семьсот с лишним метров, поперечный ветер. Он также ранит женщину, которая была с ним.

– Ну и?..

– Ну и то, – сказал Боб, – что эта женщина была моей женой. Старика приняли за меня. Он, к несчастью для себя, оказался на пути. Но... но охота шла за мной. Я нашел и исследовал огневую позицию. Не так уж много я знаю, но зато о стрельбе мне известно все. Так вот, я могу сказать вам, что этот Джонни был стрелком мирового класса и применял советскую технику стрельбы, которую я узнаю безошибочно. Конечно, может быть, это и не так, но очень похоже, что на моем пути опять возник тот же самый парень, что и много лет назад.

Бонсон слушал внимательно, сощурив глаза.

– И какие же выводы вы делаете из всего этого? – спросил он.

– Донни что-то знал. Или же они считали, что он что-то знает. Вообще-то существенная разница! И потому они решили, что его необходимо убрать. Сначала они надеялись, что война сделает это сама собой, но оказалось, что он прекрасный морской пехотинец и, похоже, может выбраться живым и невредимым. Поэтому пришлось заняться им особо. Они выделили для этого специального человека, разработали особую операцию...

– Но ведь вы сами были в некотором роде героем. Разве не имело смысла устранить именно вас?

– Я почти уверен в том, что мои действия в Кхамдуке помогли им раскрыть местонахождение Донни. Это заодно обеспечило их хорошей легендой. Русских не могло и на пенни заинтересовать, сколько северовьетнамцев угробит какой-то американский деревенский парень, когда война все равно ими уже выиграна. Мы все время считали, что это вьетнамцы попросили у русских снайпера; нет, теперь я думаю, что это русские настояли на том, чтобы прислать своего снайпера.

– Ммм... – протянул Бонсон. – Это очень интересно.

– Ну а я незадолго до того стал знаменитостью.

– Да, я знаю.

– Я думаю, что вы и впрямь могли что-то слышать.

– Продолжайте.

– Я становлюсь знаменитостью, а они начинают тревожиться. Независимо от того, что, по их мнению, знал Донни, было вполне возможно, что он поделится своим знанием со мною. Значит... значит, следует для верности убрать и меня. Все очень просто.

– Ммм, – снова произнес Бонсон. Его лицо, казалось, изменило свои очертания. Глаза превратились в узенькие щелочки и глядели куда-то очень-очень далеко, а может быть, внутрь своего хозяина, голова прямо-таки трещала от раздумий. Потом он снова взглянул на Суэггера. – И вы не знаете, что это могло быть?

– Понятия не имею. Ни малейшего представления.

– Ммммм, – промычал Бонсон.

– Но вот чего я совершенно не могу понять: ведь Советского Союза больше нет. И КГБ давно уже не существует. Их нет, они уничтожены. В таком случае какое значение сейчас могут иметь все их долбаные секреты? Я хочу сказать, тот режим, который пытался убить меня и сумел убить Донни, ведь он же и сам давно пошел ко дну.

Бонсон кивнул.

– Ну, – сказал он, немного помолчав, – честно говоря, мы не слишком-то хорошо представляем себе, что происходит в России. Но не рассчитывайте на то, что аппарат старого советского КГБ, как вы сказали, пошел ко дну. Он в основном как раз остается на плаву, только называет себя российским, а не советским, и до сих пор за ним стоит государство с арсеналами ядерного оружия, насчитывающими двадцать тысяч Единиц и системы доставки к ним. Этого вполне хватит для того, чтобы разнести к чертям весь мир. Сейчас там идет мощная политическая борьба за то, кто будет принимать решения – приверженцы старого советского строя, тайные коммунисты, или новая националистическая партия «Память», которую возглавляет один парень по имени Евгений Пашин. Кстати, у них вот-вот будут выборы.

– Да, я слышал.

– На этих выборах решится, какой будет Россия в течение ближайших двадцати пяти лет и что произойдет с двадцатью тысячами атомных боезарядов. И с нами. Это все очень сложно, довольно опасно, и нет ничего невероятного в том, что в деле, о котором вы говорили, замешан какой-то интерес русских.

Боб прищурился, обдумывая сказанное.

– Поразмышляйте над этим, и вы убедитесь, что я прав. Что вы намереваетесь делать дальше? Если, конечно, я не выдвину против вас обвинений во взломе и незаконном проникновении в мой дом.

– Вы не станете этого делать, – ответил Боб. – Ну а что касается моих планов, мне кажется, что для того, чтобы выяснить, что случилось с Донни, я должен сначала разобраться, что же произошло с Тригом. Думаю, что я отправлюсь по этому следу. Я должен разрешить эту загадку, чтобы получить хоть какой-то шанс пригвоздить парня, который решил поохотиться на меня. Если я буду непрерывно двигаться, отвлекать его внимание от моей семьи, это может сработать.

– Суэггер, мне это очень интересно. Я хотел бы поддержать вас. Я могу дать вам людей. Команду. Обеспечение, стрелки, телохранители. Лучших людей.

– Нет. Я работаю в одиночку. Я снайпер.

– Знаете что, Суэггер, я хочу дать вам один телефонный номер. Если у вас будут серьезные неприятности, если что-нибудь узнаете или же, напротив, вступите в конфликт с законом, то позвоните по этому номеру. Вам ответят: «Дежурный офицер», и вы скажете... э-э, придумайте для себя пароль.

– «Сьерра-браво-четыре».

– Понятно, «Сьерра-браво-четыре». Вы говорите: «Сьерра-браво-четыре», вас немедленно соединят со мной, и вы будете изумлены тем, что я смогу сделать для вас и насколько быстро. Договорились?

– Что ж, неплохо.

– Суэггер, я сожалею по поводу Фенна. Но игра может быть изрядно грубой.

Боб промолчал.

– А теперь идите, убирайтесь отсюда.

– Надо бы мне вытряхнуть из вас кучу-другую дерьма за то, что вы сделали с Донни. Он был слишком хорош для того, чтобы использовать его так, как это сделали вы.