Крутые белые парни - Хантер Стивен - Страница 17

— Черт, — выругался Тед, — хорошо, что ты заставил меня надеть этот долбанный жилет.

Глава 5

Ричард знал, что он незаурядная личность. Он читал за троих. В школе он все время учился в классах для одаренных детей, получая там высшие баллы за успехи в успеваемости. Преподаватели, оценивавшие индекс его умственных способностей, открывали от удивления глаза. У него был редкостный талант: потрясающий, живой, почти сверхъестественный. Он был необычным ребенком, тонко чувствующим мальчиком, который производил неизгладимое впечатление на всех, кто с ним сталкивался.

Но, как оказалось, по-настоящему незаурядной личностью был Лэймар.

Оставьте Ричарда одного на улице. Его убьют. Посадите Ричарда в тюрьму — его убьют и там. Он не выжил бы ни в России, ни в древнем Риме, ни на Марсе, ни в экипаже военного корабля. А вот Лэймар — нет. Лэймар совершенно спокойно выжил бы во всех этих местах, он процветал и в тюрьме, зная, как это делается. Лэймар всегда знает все. Он всегда все продумывает и вычисляет. Дайте ему любую проблему, и он решит ее, правда, он решит ее не так, как решило бы большинство нормальных людей: он расправится с проблемой таи, что выгода достанется ему, а издержки — вам. Таков его моральный закон, и, раз приняв его, он не испытывал по этому поводу ни угрызений совести, ни сомнений. Он придерживался этого закона со страстью и прямолинейной убежденностью. Как это у Йитса? «Зло всегда исполнено страстного напряжения»? Да, именно так. В этом суть Лэймара. Коварного гения беспорядка, принца хаоса.

Эти мысли проносились в очень занятом разными мыслями мозгу Ричарда, пока он вел синий старенький «додж» Уилларда Джонса со всей троицей на борту к Ратлифф-Сити, где со своим семейством проживал мистер Билл Степфорд-старший, имеющий оружие, которое им следовало изъять у него любыми мыслимыми способами. Об этой части их экспедиции Ричард старался не думать. Эти несчастные люди были обречены на смерть. Ураган Лэймар с помощником — страшным циклоном — Оделлом ворвется в их мирное жилище и сметет их с лица земли. Они сейчас сидели в своем фермерском доме, смотрели телевизор, пили персиковый «коблер», обсуждали наступающий охотничий сезон и судачили по поводу того, когда же наконец Оклахома добьется для себя права устраивать престижные спортивные соревнования. Они воевали в войнах и платили налоги, они в течение больше шестидесяти лет возносили молитвы, любили друг друга и землю, которая кормила их. Но эти люди уже могли считать себя мертвыми, ибо им оставалось жить считанные часы. Его величество экзистенциализм подавлял Ричарда своим роковым могуществом.

В задней части машины спали Лэймар и Оделл. Он слышал их дыхание — прерывистую рапсодию их храпа, иногда храп прерывался рыганием, временами братья пускали зловонные ветры (Оделл занимался этим, когда спал и когда бодрствовал, при этом он блаженно улыбался и говорил: «Оделл сделал вонялку».). Присутствие братьев вызывало не только ужас, они потрясали своей убогостью и банальностью. Они были настолько незрелыми, алчными, необразованными и жестокими, что, казалось, никакое сознание не препятствует громкому голосу их фрейдовского ид[10]. Ричард выглянул в окно — кругом простирались бесконечные люцерновые поля Оклахомы. Сидение в злополучном фургоне было наконец позади. Он подавил рыдание и посмотрел в небо, усеянное звездами.

Ричард думал: я смогу сделать это. Я могу свернуть с дороги, бросить машину и бежать прочь. Со временем меня найдут полицейские. Я все им объясню. Объясню все: я скажу, что ни в чем не виноват, что меня заставили бежать силой. Ведь так на самом деле и произошло. У меня просто не было выбора.

Но Ричард знал, что это пустые иллюзии. Он имел не больше возможности бежать от Лэймара, чем в открытом столкновении положить его на землю лицом вниз и убить. Лэймар был вездесущ. Он догонит его и сломает ему шею своими здоровенными руками, бесстрастно глядя на него своими лишенными всякого выражения чарующими глазами, а когда Ричард будет умирать от удушья и позвонки проткнут его легкие, Лэймар будет, смеясь, насиловать его. Именно так покинет Ричард этот мир, если вздумает бежать.

Естественно, он этого не сделает. Он нервничал, как только начинал просто думать о подобном исходе дела. Если бы Лэймар знал, о чем он сейчас думает, то он убил бы его за такие мысли. Лэймар был сейчас всемогущим божеством, он требовал такого же послушания, как жестокий Бог Ветхого Завета.

Он снова выглянул в окно.

— Это было бы очень легко сделать, не правда ли, Ричард? — раздался сзади мягкий голос Лэймара. От неожиданности Ричард подпрыгнул на месте. — Ты так быстро пугаешься, Ричард. — Лэймар беззвучно рассмеялся. — Тебе было бы нелегко на это решиться, правда?

— На что, Лэймар?

— Ты же знаешь. Надуть нас. Бросить. Сбежать. Да признайся же. Ты думал об этом, я знаю.

— У меня не настолько отважная натура.

— Да, я знаю это. Я видел это с самого начала. Но я все изменю. Клянусь тебе в этом, Ричард. Ты держись меня. Я не смогу сделать тебя богатым и вряд ли сделаю тебя свободным, но я сделаю тебя мужчиной. Ты веришь мне?

— Да, сэр, — ответил Ричард.

— Перестань называть меня «сэр», мой мальчик. Я ведь не полицейский. Я твой друг, Ричард. Твой единственный настоящий друг. Ты веришь мне?

— Да, Лэймар.

— Ты не любишь убийство, правда?

— Не люблю.

— Сынок, это означает только одно — ты воспитывался не в таком месте, где росли Лэймар и Оделл. Там, где рос Лэймар, надо каждый день драться, иначе у тебя отнимут все, что у тебя есть. Мне это не слишком нравится, я не настолько ублюдок и негодяй, чтобы получать от убийства удовольствие. Но мужчина должен делать то, что он должен делать, чтобы сохранить свою семью. Ты понимаешь меня?

— Да.

— Это хорошо. Это очень хорошо.

Нет, все было как раз очень плохо, потому что в свете фар показался почтовый ящик, стоящий на обочине шоссе и отражающийся в гудроновом покрытии дороги. За почтовым ящиком простиралось пшеничное, начинающее уже желтеть, поле. На почтовом ящике было написано одно простое слово: Степфорд.

— Ну вот мы и приехали на вечеринку, — сказал Лэймар.

Ричарду выпало сыграть свою первую роль.

— Как только эта старая фермерша увидит меня, она сразу бросится к телефону и позвонит шерифу графства, не ниже. В моей морде есть что-то такое, чего почти все пугаются. А ты, Ричард, совсем другой, на тебе нет татуировок, у тебя тело, как у девушки, видно, что ты и мухи не обидишь. Поэтому в дверь будешь стучать ты. Когда войдешь — впустишь нас, а потом твоя задача — сделать так, чтобы старик не успел схватиться за оружие.

Они проехали половину дороги, ведущей к ферме, и остановились. Ричарду был хорошо виден дом, свет в его окнах. Дом стоял посреди скотного двора, рядом с домом высился то ли амбар, то ли коровник. Все вместе очень смахивало на рождественскую открытку. Ричард предпочел бы видеть здесь нищету, хоть какие-нибудь признаки сельского декаданса, это позволило бы ему оправдать то, что задумал Лэймар. Но, увы. Нищеты не было. Все выглядело очень красивым и богатым, в облике двора и дома была какая-то продуманная небрежность. Ферма была очень похожа на потемкинскую деревню.

Оделл отстал. Он должен был появиться в арьергарде у Лэймара, замыкая колонну атакующих. Было около десяти часов вечера. Почему это старики не ложатся спать, ведь уже так поздно.

— Т-ты не убьешь их, если в этом не будет нужды? — спросил Ричард.

— Клянусь тебе, что нет, — сказал Лэймар. — Я не такой подонок. Но ты понимаешь, нам нужно его оружие. Представь себе, что нас догонят легавые. Что нам делать? Возвращаться в тюрягу? Чтобы ниггеры нас прикончили? Они прикончат и тебя. И даже Оделла. Ну уж нет, сэр, мы не можем допустить, чтобы это произошло.

— Хорошо, ты меня убедил.