Гавана - Хантер Стивен - Страница 30

– Да. Чтобы уравнять шансы. Раз уж ты воюешь с бандитами, то и пользоваться нужно бандитским оружием. Они уважают оружие. Эти игрушки позволят выполнить мой план легко и без потерь.

– Я и понятия не имел, что у вас есть автоматы, – сказал Кастро.

Увиденное произвело на него большое впечатление.

– Они помогут одержать победу, – заявил Эль-Колорадо. – Можешь не сомневаться! Из них даже не придется стрелять! А теперь иди, молодой человек. Тебе нужно подготовить речь. Ты должен сказать народу, что послезавтра следует ждать больших событий и что они произойдут благодаря твоей прозорливости и энергии. Ты найдешь в этой акции настоящую силу, а я – удовлетворение.

– История оправдает нас, – провозгласил Кастро.

19

Эрл недоумевал, где же морские пехотинцы. Согласно графику, конгрессмен должен был сегодня отправиться с эскортом вооруженных морских пехотинцев на военно-морскую базу Гуантанамо для двухдневного инспекционного тура. Но, прибыв утром в посольство, Эрл не увидел ни одного морского пехотинца, кроме двоих одетых в парадную форму часовых у ворот.

Он вошел внутрь и обнаружил дежурного сержанта в комнатке службы безопасности, в которую можно было войти прямо из вестибюля, миновав визовый отдел.

– Сержант, а где же джипы? – спросил он. – Неужели до сих пор не приехали?

– Ганни[33], эскорт отменили. Понятия не имею почему. Когда я в шесть утра заступил на дежурство, мне сказали, что никакого эскорта не будет.

– О боже! У тебя есть хоть какие-нибудь догадки, что за умник мог до этого додуматься?

– Нет, ганни.

– Тогда скажи мне хотя бы, что у тебя имеется в оружейной комнате посольства.

– Главным образом дробовики. Знаете, эти старые короткоствольные помповые «винчестеры» калибра ноль девяносто семь.

– Наверно, их завез сюда еще Тедди Рузвельт[34]. Можно мне выбрать один?

– Можно-то можно, но знаете, ганни, это большая волокита. Вы должны получить письменное разрешение посла. Без его санкции из оружейки ничего не выносится. Но мне кажется, что, если конгрессмену что-нибудь приспичит, ему достаточно сказать об этом, и все будет исполнено.

– Знаешь, ты, наверно, прав.

Эрл прошел на задний двор, в гараж, где кубинские рабочие уже заканчивали намывать и полировать черный «кадиллак» конгрессмена. Рядом сидел, развалившись на стуле, наблюдавший за ними американец.

– Ты проверил эту штуку? – спросил Эрл у главного механика посольства.

– Проверял вчера, – резко бросил тот.

– Ладно, а сегодня проверь еще раз. Я вовсе не хочу, чтобы в этих проклятых джунглях у нас полетел бензонасос или лопнул ремень вентилятора. Ты меня понял?

– Эй, а ты знаешь, что я работаю не на тебя, а на государственный департамент?

– Тебе, наверно, довелось послужить на флоте?

– Двадцать лет. Вышел в отставку в чине младшего боцмана. Тебе это что-нибудь говорит?

– Говорит. И все же проверь эту проклятую колымагу, – сказал Эрл. Он наклонился вперед, вперил в лицо механика прожигающий насквозь сержантский взгляд и добавил: – Или я устрою так, что конгрессмен отправит тебя прямиком на Северный полюс. Заодно проверь шины и масло. Я хочу, чтобы эта машина работала как часы.

Мужчина тяжело вздохнул и взялся за работу, а Эрл внимательно следил, как он осматривает автомобиль, залезая по пояс под капот, вынимает масломер, подтягивает ремень вентилятора, не пропуская ни одной мелочи, хотя и показывая всем своим видом, насколько ему противно это занятие.

– Молодец, сынок, хорошо постарался, – сказал через некоторое время Эрл, взглянув на часы. Он наконец-то увидел Лейна. – Мистер Броджинс...

– Да, Эрл, в чем дело?

– Сэр, что случилось с эскортом? В плане, который я видел, предусматривалось, что нас всю дорогу будут сопровождать два джипа с морскими пехотинцами.

– Конгрессмен изменил свой план. Он решил, что лучше держаться не так заметно, чтобы присутствие американцев не ассоциировалось с оккупационной армией.

– Мистер Броджинс, я...

– Эрл, какой же вы все-таки зануда! Вечно вы встреваете! Каждый день у вас какие-нибудь дурацкие придирки. Так решил конгрессмен. Решения принимает только он, неужели вам до сих пор непонятно?

– Это я вполне понимаю. Но я чувствовал бы себя куда в большей безопасности, если бы с нами было несколько обученных, подтянутых молодых солдат в хаки или парадной форме. Это сразу напугало бы...

– Эрл, вы же знаете босса. Он может захотеть где-нибудь остановиться. Скажем, выпить рому. Вы же знаете его привычки. Хорошо знаете.

– Да, сэр. В таком случае попросите посла подписать бумагу, чтобы мне выдали дробовик из оружейной комнаты. Я хорошо спрячу его, и у нас будет мощная пушка, которая в случае чего может пригодиться.

– Эрл, я уверен, что ничего такого не понадобится.

Суэггер разозлился. Его глаза превратились в узкие щелки, их взгляд стал твердым и тяжелым, дыхание сделалось частым и резким.

– Черт возьми, Броджинс, меня не интересует ваше мнение. Если вы хотите, чтобы наша маленькая поездка прошла без неприятностей, то должны позволить мне решать, что делать для обеспечения безопасности! Вы меня понимаете? Если что-нибудь случится, то мне останется лишь без толку размахивать этим дурацким пистолетиком.

– Эрл, ради всего святого, скажите, каких ужасов вы ожидаете? Ведь мы же находимся в самом настоящем земном раю.

– Нам предстоит проехать через всю страну по разбитой вдребезги дороге, по которой не ездит ни один американец, кроме военных. Почему мы не летим туда на самолете?

– Босс не хочет тратить деньги налогоплательщиков на перелеты. Поезда здесь просто ужасны, а дорога по морю займет слишком много времени.

Он повернулся и удалился, оставив Эрла стоять посреди двора. Эрл смачно сплюнул в пыль и посмотрел в сторону. Увидел, что отставной боцман уставился на него, и ожидал встретить издевательскую ухмылку. Но у механика оказалось такое выражение лица, будто он узнал Эрла с новой и приятно удивившей его стороны.

– Что ж, ганни, я все проверил. Сочувствую тебе. Эти парни, политики, то и дело норовят завязать лишний узел, где не надо.

– Это точно.

– Знаешь, я несколько лет прослужил в Гуантанамо, до войны. Так что могу сказать, к чему тебе нужно подготовиться. Если этот конгрессмен настолько слаб на передок, как все здесь говорят, то он прежде всего отправится в Гитмо-Сити. Там в двух кварталах больше публичных домов, чем в Гаване на двух квадратных милях. В конце концов, это же портовый город.

– Представляю себе!

– Очень возможно, что ты будешь вынужден проломить черепа еще nape-другой сутенеров. Я на твоем месте был бы наготове.

– Значит, мне снова разгребать дерьмо, так, что ли? А тебе приходилось ездить туда?

– Да. Дороги здесь хороши. Никаких проблем не будет. Почти на всем протяжении острова все должно быть в порядке. А вот поближе к Сантьяго я смотрел бы в оба. Там большие горы. И еще надо быть повнимательнее, проезжая по провинции Сьего-де-Авила. Там по большей части пустынные болотистые места. Американцев там видят очень и очень нечасто. Болота да непроглядные джунгли. Знаешь, такие, как в Индонезии. Ты бывал в тех местах?

– Приходилось.

– Тогда ты должен понимать, что я имею в виду.

– Похоже, что понимаю. Спасибо, дружище. Извини за грубость.

– Это пустяки, сержант. Я и так знаю, что ты был в Индонезии и в других местах Тихого океана. Знаю, какую медаль ты получил. И теперь могу точно сказать, что у тебя от этого не закружилась голова.

– Это не в моих привычках.

Эрл подмигнул новому приятелю и зашагал обратно в главное здание, чтобы изучить по карте маршрут поездки.

20

Спешнев впервые услышал об этом, когда сидел в кресле парикмахера с лицом, обложенным обжигающе горячими полотенцами. Он приходил сюда – обычно это был каждый четвертый день – после своих тайных посещений казино ради пополнения оперативного бюджета за столом для блэк-джека. Поэтому он сейчас думал только о цифрах. Цифры должны были держаться в памяти как приклеенные, никогда не выпадать, всегда оставаться на своих местах, словно были написаны на доске, где он мог бы их прочитать при первой необходимости. Но это не требовало от него умственных усилий, как и все игры, в которые ему приходилось играть. Так уж был устроен его разум – разум игрока. Его волнение никогда не превышало определенных пределов, а разум искал и находил пути, позволяющие одержать верх над правилами и стратегией.