Гавана - Хантер Стивен - Страница 21

– Я требую, чтобы обо мне сообщили в американское посольство!

Снова никакого ответа, кроме голоса (который прозвучал несколько похоже на его собственный голос) из кучи народа, собравшегося у противоположной стены:

– Я-я тре...ую, ч...опы обо мене с...общи-или в мериканское посольство, – прогнусавил шутник, и все расхохотались.

– Эй, Чарли, – лениво крикнул кто-то с другой стороны, – твой не дождаться даже куча дерьма, парень!

Эрл промолчал. Да и что тут сказать? Голова болела так сильно, что невозможно было сосредоточиться, в темном помещении он почти ничего не видел, а парни с той стороны накручивали себя, чтобы отважиться перейти к действию.

Погано. Он подался назад и прижался спиной к стене. Суэггеру уже приходилось попадать в тюрьму, но тогда он испытывал неподдельную ненависть к происходящему, а стремление уничтожить проклятую тюрягу, прямо-таки разнести ее по камешку поддерживало его дух. Ничего этого он сейчас не чувствовал. Он ощущал себя старым и усталым, а его жена и сын были так далеко, в Арканзасе, как и его друзья, его надежды, его стремления.

«Будь оно все проклято, – подумал Эрл. – Мне придется сдохнуть в этой дыре».

Может быть, помощь придет вовремя, а может быть, и нет. Но сейчас ему оставалось лишь сидеть, терпеть боль и молиться.

Прошло некоторое время, хотя здесь, в «отстойнике», или «аквариуме», или «обезьяннике» – для таких заведений существовало множество названий – полицейского участка района Centro понятия времени почти не существовало. Возможно, он на пару часов отключился. Похоже, что близился рассвет. Впрочем, кто его знает... Он почувствовал тепло приближавшихся человеческих тел и с усилием разлепил веки.

Поднял глаза. Перед ним угрожающе возвышались три мужские фигуры. В свободно опущенных руках тускло поблескивали ножи, вернее, заточки, сделанные то ли из ложек, то ли из отверток, то ли из невесть чего другого. Глаза смотрели лениво и без любопытства, как у профессиональных убийц. Парни распространяли почти физически ощутимое чувство упоения тем, что могут когда и где угодно сотворить с любым все, что захотят. Лица двоих были украшены шрамами, а это означало, что третий, не имевший их, был по-настоящему опасен.

Эрл лежал плашмя на стоявшей у стены скамье, которая заменяла здесь кровать. Податься было некуда. Все преимущества были на стороне троих стоявших над ним, а он, куда ни кинь, оказывался в проигрыше. Если он поднимется, ему сразу же выпустят кишки. А если останется лежать и попытается сжаться в комок, они беспрепятственно исполосуют его так, что он лишится последних сил, потом развернут – это отнимет у них лишь немного больше времени – и достигнут того же самого результата: вонзят заточки ему в брюхо.

– Эй, Джо, – сказал тот, у которого не было шрамов, – у твой есть деньги?

– У меня ничего нет, дружище, – ответил Эрл.

– О, это очень плохо. Я хочу помочь тебе, а вот эти мои друзья, они очень хотеть скоро порезать тебя.

– Они могут резать меня как им приспичит, только все равно ничего не получат, потому что денег у меня нет совсем.

– Тогда они порежут тебя для развлечения.

– Я вам ничего не сделал. Пожалуйста, отвяжитесь от меня.

Эрл решил сжаться. От этого было не слишком много толку, но ни на что другое он не был способен. Теперь оставался только один вопрос: насколько быстро он сумеет подтянуть колени к груди, прикрыв ногами лицо и горло, и обхватить колени руками.

– Мы не любим янки. Эль-Колорадо говорит нам: вы приезжаете сюда и трахаете наших женщин, воруете нашу пищу и делаете из нас обезьян для своей потехи, а нам это совсем не нравится. Cuba libre, ублюдок.

– Знаете, оставьте меня в покое, – сказал Эрл. – Я вам ничего не сделал.

– Кажется, мы должны дать norteamericano хороший урок. Эй, Чарли, начинается урок истории в вечерней школе.

Внезапно в разговор вмешался еще один человек.

– Извините меня, господа. Никто из вас не хочет приобрести совершенно изумительный пылесос?

– Он где? – медленно проговорил Уолтер Шорт.

– Его забрала полиция, – сказал Лейн Броджинс – Я не знаю...

– Вы идиот! Вы скотина! Кто разрешил вам переться на Санху?

– Конгрессмен Этеридж не нуждается в чьих-нибудь разрешениях, Шорт. Какого дьявола вы себе...

– Вы болван! Если с Эрлом хоть что-нибудь случится, я лично позабочусь о том, чтобы ваша карьера оказалась испорченной раз и навсегда. Вам не разрешат даже редактировать телефонную книгу!

– Вы не можете...

– Вы должны были привезти Суэггера сюда, чтобы мы смогли использовать его. В этом заключался весь смысл поездки. А вовсе не в каком-то надуманном расследовании Хозяина Гарри!

– Вы хотите сказать, что Соединенные Штаты...

– Это вы в долгу перед нами. Мы вложили деньги во все это, мы оплачиваем ваши счета, мы создаем для вас широкую прессу, а вам следовало сделать всего одну простенькую работенку...

Впрочем, все это было бессмысленно.

Он грохнул телефонной трубкой. Но в следующее мгновение сорвал трубку с рычажков и быстро набрал номер Роджера, который ответил ему слегка заплетающимся языком. Шорт быстро объяснил ситуацию.

– О боже! – нервно воскликнул Роджер.

– Мы можем спасти положение. У меня есть друзья в кубинской государственной полиции.

– Придется вам этим заняться, Шорт.

– Роджер, выходит, я должен немедленно лезть в дерьмо, а вы будете продолжать выступать в роли золотого мальчика на теннисном турнире в яхт-клубе? Будьте добры, одевайтесь поскорее, берите такси и жмите сюда. А я пока что попытаюсь подумать.

Он повесил трубку, а затем начал набирать следующий номер.

На мгновение все оцепенели.

Все глаза – и троих головорезов, и Эрла – обернулись к торговцу пылесосами. Перед ними оказался тощий, как огородное пугало, человек с торчащими в разные стороны седыми волосами, одетый в мешковатый полотняный костюм Вид у него был такой, будто по его лицу прошлась сама история, причем не единожды и в разных уголках земного пара Он говорил с неопределенным европейским акцентом и имел самые бледные глаза, какие Эрлу когда-либо приходилось видеть.

Человечек широко улыбнулся.

– Эй, ты, проваливай отсюда, живо! – рявкнул один из громил, еще больше заводя себя, и шагнул в сторону, почти навалившись широкой, словно у быка, грудью на наглого доходягу. – Проваливай, пока я...

Угроза была прервана самым поразительным звуком, какой только мог раздаться ночью в этом заведении, – резким хлопком выстрела из маленького пистолета.

Все вскинули головы и увидели, что торгующий пылесосами европеец всадил пулю в колено парню, который выронил нож и осел на пол. А европеец ловко завернул ему руку за спину и приставил дуло пистолетика к шее.

После этого он произнес по-испански длинный монолог, в котором, на удивление, прозвучали не только оскорбления, богохульство и красноречивые пассажи, но и такая сила, что громилы признали серьезность его аргументов и отступили.

Раненый, негромко воя, пополз прочь.

Эрл в изумлении смотрел, как его противники удалялись.

Незнакомец сел рядом с ним.

– Как я сказал вначале, у меня есть прекрасная суперсовременная модель, сверхмощная; мы называем ее «Атомвак-12». Конечно, там нет никаких атомов, но вы же знаете, что авторы коммерческих брошюр очень любят преувеличения. Как бы там ни было, ее еще совсем не знают на острове, У нее тридцатифутовый шнур питания и...

– Кто вы, черт возьми, такой?

– Ах да, конечно. Вермольдт, фирма «Идеальный вакуум». Это моя территория. Кажется, у меня нет при себе визитных карточек. Возможно, у вас найдется своя, тогда я мог бы позвонить вам и представиться более официальным образом.

– Продавец пылесосов с пушкой?

– Кстати оказалась под рукой, только и всего.

– Да уж, как нельзя более кстати.

Эрл рассматривал в темноте своего нового собеседника. Больше всего его поразила решительность, с которой продавец пылесосов только что выстрелил в человека, и то, что он тут же забыл об этом. Это служило первым признаком профессионализма. Стрелять по людям – нелегкое занятие, и некоторым так и не удается прийти в себя после такого опыта. А загадочный Вермольдт из «Идеального вакуума» сделал это очень умело, можно сказать, научно, и при этом не моргнув глазом. Это было необходимо сделать, он это сделал, а потом перешел к другим аргументам.