Улыбка пересмешника - Михалкова Елена Ивановна - Страница 35

Когда Кирилл открыл глаза, они сверкнули недобрым блеском.

«Решила поиграть со мной, детка? Что ж, ты сама напросилась».

Начальник службы безопасности выслушал новое задание, задал два уточняющих вопроса, кивнул и скрылся. Трое суток спустя Кириллу Кручинину были предъявлены новые фотографии, и он, едва взглянув на них, набрал номер жены.

– Лиса, ты где?

– Где-то... – чуть удивленно ответила та – не привыкла, что муж интересуется ее местонахождением.

Год назад он еще пытался спрашивать, бесился, не получая ответа, а затем заставил своих людей неделю последить за ней и все понял. Она сама частенько не знала, где находится. Гуляет себе беспечно по городу, как ребенок, ворон ловит... Кручинин поразмыслил и решил не обращать на это внимания: главное, Алиса ему верна, а уж что у нее в башке творится – дело десятое.

– А конкретнее?

Она услышала по его голосу, что он злится, и тут же собралась. «Умница... – довольно подумал Кирилл. – Вот ведь дура дурой, а умница». За это он тоже ценил жену: при том, что в голове у нее гулял не просто сквозняк, а настоящий ветер, она всегда знала, когда следует включить мозги. А мозги, он должен был признать, у нее имелись, причем математического склада: не зря главбух ее хвалила. Кручинин не мог понять, как все это совмещается в одном человеке, но знал, что женщин анализировать бесполезно: вот такой она уродилась, ничего тут не поделаешь.

– Я неподалеку от Тимирязевского парка, – отчиталась Алиса. – Кирилл, что случилось?

– Ты мне нужна. Оставайся там, где стоишь, я сейчас за тобой пришлю машину.

Жена появилась в его кабинете спустя полчаса, и он окинул ее удовлетворенным взглядом. Одевалась она как мальчишка, по какой-то непонятной московской моде – штаны широкие, как шаровары, а сверху непонятная облегающая тряпочка болотного цвета, вроде майки, только покороче, – но отчего-то ей это шло. Платья-юбки она почти не носила, маленькую грудь и не думала упаковывать в бюстгальтер, и со временем Кирилл, ценивший в женщинах пышные формы, даже начал находить в этом особый смак. И двигалась она так, что у него начинало сладко ныть в паху, когда он следил за покачиваниями ее упругой попки. «Тощевата только, – думал он, пока жена подходила, наклонялась, прикасалась теплыми губами к его щеке, щекоча волосами. – И лохматая вечно».

– Что не причешешься? – мрачновато спросил он, загребая в ладонь ее рыжие пружинки. – Ходишь, как... как бабайка!

– Кто? – Она улыбнулась, вывернулась, села напротив него – а в глазах спряталась настороженность.

Обостренным чутьем Кирилл это заметил и не стал терять времени даром: поднял телефон, бросил в трубку: «Туканова ко мне» – и усмехнулся Алисе.

Ждать пришлось недолго. Меньше чем через минуту в дверях появился Туканов со своей машинкой. Один из его парней нес провода, и он же начал подключать контакты к неподвижно сидевшей Алисе.

– Сейчас... одну секундочку... Вот так не больно? – бормотал он, пока Кручинин смотрел на них, испытывая странное чувство удовлетворения от вида замершей, беспомощной жены, а Туканов настраивал детектор.

– Нет... только немножко щекотно, – пробормотала Алиса. – Кирилл, зачем это?

Она немного заволновалась, но даже не пыталась возмущаться, выскакивать из кресла...

– Меня током не ударит?

– Ни в коем случае! – заверил Туканов, закончив свою работу. – Алиса Сергеевна, я сейчас задам вам несколько вопросов, а вы на них ответите, хорошо?

Она вопросительно посмотрела на Кирилла, тот кивнул, откинулся в кресле и закурил, не сводя глаз с ее лица.

Процедуру он наблюдал и раньше, поэтому еле дождался, пока закончатся обязательные вопросы об имени, возрасте, времени года и самочувствии. Еще две минуты – и начальник службы безопасности встал, отошел, незаметно кивнув Кириллу.

Кручинин достал фотографии, бросил перед Алисой:

– Это – кто? Отвечай!

Пару секунд Алиса рассматривала снимки, затем подняла на него глаза, сказала растерянно:

– Это Рома. А зачем ты нас фотографировал?

Тонкие пальчики быстро пробежали по снимкам, выхватили один:

– Ой, вот эта удачная! Кирилл, можно я ее себе возьму, а? Посмотри, как я здесь хорошо получилась!

Кручинин бросил взгляд на начальника службы безопасности, и тот отрицательно качнул головой: все чисто.

– Что еще за Рома?

– Мы случайно познакомились на улице. Он, кажется, за мной ухаживает...

– Кажется? Ухаживает?! Рассказывай, как познакомились!

Алиса вкратце изложила обстоятельства знакомства с Романом, отвечая на вопросы, которыми муж перебивал ее повествование.

– Рисунок, значит, выпал, – кивнул Кирилл и неприятно улыбнулся. – Вообразил себе девушку и нарисовал ее! – Он вдруг оставил нарочито спокойный тон и резко спросил: – Почему мне об этом не говорила? А? В постель к нему захотела?

Брови Алисы взлетели, а затем недоумение сменилось улыбкой.

– В постель? Что ты, Кирилл! Я же тебя люблю.

Ее признание нисколько не тронуло его.

– Тогда какого хрена?...

– Боялась, что ты запретишь мне гулять. – Алиса виновато, как ребенок, посмотрела на него. – Он такой милый... По крыше меня водил как-то раз. Нет-нет, не подумай, – заторопилась она, – это не опасно! Я просто не хотела тебя огорчать.

Она помолчала, изучая его лицо, и добавила расстроенно:

– Я что-то не так сделала? Ты сердишься?

– Посиди пока, – приказал Кирилл, не отвечая на ее вопрос, и кивком указал Туканову на дверь.

Когда они вышли, секретаршу Ниночку словно ветром сдуло: за что ценил ее Кручинин, так это за способность улавливать его настроение.

– Ну? – Он обернулся к подчиненному. – Без растекания мыслию по древу, коротко и ясно.

– Кирилл Андреевич, только в одном месте был скачок чуть выше...

– Вот этого мне не надо! – перебил Кручинин. – Про скачки кому-нибудь другому рассказывай. Мне нужно одно знать: где она врет, а где нет.

– По показаниям прибора – нигде не врет.

– Ясно...

Кирилл постоял минуту, сохраняя хорошо знакомое Туканову непроницаемое выражение лица, означавшее, что кому-то ничего хорошего ждать от шефа не придется.

– Тогда вот что...

Роман вышел из машины и нажал на кнопку: пропела послушная сигнализация, и он небрежным жестом сунул ключи в карман. У него было в арсенале несколько таких жестов – красивых, специально отработанных... Они нравились ему самому, и он сделал их своей привычкой.

Настроение у Романа было паршиво-озабоченное, и та его часть, которая чувствовала себя паршиво, предложила вызвать такси, отправиться в какой-нибудь клуб, снять там красивую девочку и беззаботно провести ночь. Однако та часть, что была озабочена происходящим, напомнила о проведенной «чистке мозгов ершиком для унитаза» – так эту процедуру именовал его шеф.

Чистку провела клиентка, и сделала это так, что Роман и в самом деле на короткое время ощутил себя фаянсовым изделием. Чувство было очень неприятное, но Роман, будучи человеком неглупым, понимал, что взбучку он заслужил. Случайные совпадения, накладки и прочие неудачи списываются не на господа бога, а на исполнителя, провалившего операцию. С бога слишком сложно спросить – по крайней мере, на этом свете.

Но когда Владимир сказал, что пока оставляет его на задании, потому что лучшей кандидатуры нет, Роман едва не взвыл. Он не хотел больше заниматься странной девчонкой! Об этом он заявлять не стал, но высказался недвусмысленно: Алиса Кручинина слишком увлечена своим мужем, и оттого Роман расценивает шансы на успех как крайне низкие. Он признает, сказал Роман, что во всем случившемся есть его вина, и поэтому понесет любое наказание, включая возвращение части – он умело подчеркнул «части» – своего гонорара.

Идея с возвращением гонорара Володе, ясное дело, пришлась не по душе. Но дело было не в нем. Дело было в этой упертой тетке, Венесборг, которая заявила, что нет такой женщины, которую нельзя было бы обольстить и влюбить в себя при правильном подходе.