Улыбка пересмешника - Михалкова Елена Ивановна - Страница 16

И что-то во мне перевернулось, когда она стояла передо мной и тихим голоском просила: «Не надо, не убивай его, пожалуйста, пощади его, лучше меня». Жалость вдруг взялась и одновременно восхищение. А я ведь сам никого не жалел – ни своих, ни чужих. И страх перед этим мужиком с пистолетом куда-то пропал, а секунду спустя он пушку опустил, и я понял, что сегодня точно жив останусь. Так оно и вышло.

После того случая я уже знал наверняка, что женюсь на Лисе. По-хорошему, всех баб именно так нужно проверять перед свадьбой: отдаст она жизнь за своего мужика или нет? Девяносто девять браков из ста тогда бы точно не заключались. Вот только мой случай – это сотый.

Она, конечно, дура дурой... Но ведь в бабе не ум главное. И пару раз мне хотелось проучить ее кулаком – крепенько, чтобы запомнила и чтобы дурь из башки выветрилась. А потом вспоминал, как она перед тем уволенным мной уродом стояла, и сразу все мысли о наказании выветривались из головы. Глупенькая она и глупенькая, что с нее взять! Зато такая не предаст, не продаст и не бросит никогда. Я как-то раз проверил ее: подговорил одного человечка, чтобы тот ей денег предложил за развод со мной, хороших денег. Придумал целую историю: о богатенькой сучке, которая в меня влюблена и хочет выйти замуж, а Лису сплавить с глаз долой, чтобы не мешала ей. И детали продумал, и даже денег в чемодан насовал – кукол, конечно, но смотрелось впечатляюще.

Честно скажу: я почти знал, чем дело закончится, и затевал его просто так, на всякий случай, для проверки. Как я предполагал, так и вышло: когда до Лиски дошло, что ей предлагают, она на моего человечка как на дурака посмотрела. «Передайте, говорит, вашей даме, что я своего мужа люблю и сама могу за него убить. И деньги спрячьте, не позорьтесь». На том и закончился их разговор.

А мне она об этом случае ничего не рассказала. Я долго ждал и даже пытался ее спровоцировать, намеки разные бросал, только без толку. Не стала она передо мной хвастаться ни своей принципиальностью, ни тем, как дорого ее оценили. А была бы на ее месте другая – все уши бы прожужжала, так что двадцать раз бы подумал: лучше б ты, дорогая, деньги взяла и свалила с глаз долой.

Глава 4

Виктория

Я сидела в офисе, подальше отодвинув от себя чашку отвратительного кофе (во всей Москве, куда бы вы ни пришли, вас напоят отвратительным кофе), и рассматривала из окна людей, бегущих мимо. В основном, конечно же, девушек. Забавно: столько разговоров о моде, и при этом в Москве одеваются на редкость однообразно, я бы даже сказала – однотипно. Правда, в последнее время появились готы, смешные и трогательные в своих попытках цветущим внешним видом подчеркнуть эстетику тлена, а также девочки в розовом с длинными челками, неуклюже рисующие тенями вокруг глаз последствия драки с пьяным отчимом.

Впрочем, насчет отчима не ручаюсь – возможно, «розовые» пытаются показать что-то другое. Но все они удручающе похожи друг на друга – в первую очередь именно своими потугами выделиться. Попытка выделиться ставит на человеке невидимое клеймо, печать неудовлетворенности «собой-таким-какой-я-есть», и внимательному взгляду это сразу заметно. Большинство из них не понимает, что смотреть на их одежду интереснее, чем на их лица.

Девушка, чьи фотографии лежали передо мной на столе, явно не собиралась выделяться. Именно поэтому она привлекала внимание – и, уверена, не только мое.

Первое, что бросалось в глаза, – это короткие рыжие волосы, ослепительно-рыжие, красно-рыжие, пружинками торчащие в разные стороны. А затем уже обращали на себя внимание прищуренные глаза, словно ее постоянно слепило солнце, большой рот и курносый нос в веснушках. Чем-то она была похожа на обезьянку – веселую обаятельную обезьянку из мультфильма. А выражение лица, даже когда она улыбается, немного отрешенное, словно она улыбается не только вам, но и кому-то еще, невидимому.

Видеозапись кардинально меняла впечатление о ней. Невысокая и худая, с острыми локтями-коленками, как у подростка, и выступающими косточками ключиц, эта девочка казалась бы нескладной, если бы не отточенная, грациозная плавность ее движений. Когда она сидела или стояла на месте, замерев, вы даже могли подумать, что она некрасива. Но стоило ей начать двигаться, и все менялось: вы удивлялись своей готовности наклеить на нее ярлык дурнушки.

И потом, эта рыжая копна вокруг головы... Как будто вскочила девчонка утром с постели и, не расчесавшись, отправилась гулять. «Взрыв на макаронной фабрике» – вот как раньше называли такие прически. И не захочешь, а обернешься вслед такому буйному цвету.

Просто не верится, что на такой своеобразной девочке женился мой бывший муж.

Ну, здравствуй, Алиса Кручинина. Давай познакомимся с тобой поближе. Вернее, это я познакомлюсь с тобой поближе, побуду рядом, а ты не обращай на меня внимания, пожалуйста. Чем меньше ты знаешь обо мне, тем лучше.

Итак, ты вышла замуж за Кирилла всего год с небольшим назад, когда тебе было двадцать два. У тебя очень неплохое экономическое образование... раньше ты вела бухгалтерию мужа, помогая главбуху... но сейчас не работаешь. Ты ходишь в танцевальную студию три раза в неделю и занимаешься по два часа, а еще любишь плавать в бассейне. У тебя нет любовников, и ты частенько бываешь в квартире родителей, хотя для этого тебе приходится ездить через пол-Москвы. У тебя есть права, но ты не водишь машину, и у тебя много знакомых, но нет друзей. У тебя занятная привычка: ты частенько меняешь маршруты, подчиняясь какой-то своей прихоти. Бедные мальчики, следившие за тобой, одно время были уверены, что ты заметила слежку и пытаешься их запутать... Но это не так. Ты много гуляешь, забираешься в такие места, где жене Кирилла Кручинина совершенно нечего делать, и кажешься любопытным подростком, а не молодой женщиной двадцати трех лет.

Ты совсем не во вкусе моего мужа. Я видела фотографии его шлюх, которых он регулярно снимает, – все они одинаковы: низкие, грудастые, с вислыми задами и толстыми, накачанными гелем губами, которые кажутся непристойными на их лицах. Его вкус – это вкус мужика из поселка Сортировочный. Ты познакомилась с ним в ночном клубе, и если бы я меньше знала о твоей жизни, то предположила бы, что ты танцевала настолько зажигательно, что свела его с ума. Но я достаточно хорошо осведомлена, моя маленькая Алиса.

Наверное, это ты сошла от него с ума. Я могу тебя понять: когда-то я точно так же, как и ты, была влюблена в него, и если бы кто-то его убил, могла покончить с собой от горя. Ты не допустила, чтобы его убили.

Он уволил одного из своих работников... Уволил подло: сам же разрешил отпраздновать день рождения начальника цеха и даже прислал выпивку, а затем, за пятнадцать минут до окончания рабочего дня, когда все уже были навеселе, лично явился в цех и устроил фарс. Зная Кирилла, не сомневаюсь, что это доставляло ему удовольствие. Вытащил ничего не понимающего мужчину при помощи своих амбалов из кабинета и устроил показательное выступление на тему «Пьянству – бой!». Никто и пикнуть не смел – ну что вы, хозяин развлекается!

Но он немного просчитался. Привык иметь дело с трусливыми крысами и не ожидал, что нарвется на больную крысу, которая решит перегрызть ему горло. Мужчина, которого Кирилл уволил, оказался вдовцом, полгода как потерявшим жену. Он один воспитывал трех дочерей, младшей из них было всего четыре. Дома у него хранился пистолет, и на следующий день после сцены увольнения он пришел с пистолетом в главный офис Кирилла для того, чтобы убить его.

Ты оказалась у Кирилла случайно. К тому моменту вы уже два месяца встречались, и ты несколько раз в неделю заезжала за ним по вечерам в его офис, а потом он вез тебя к себе в большую квартиру в центре – купил ее вместо той, из которой выгнал меня. Когда несчастный вдовец поднялся в кабинет Кирилла и наставил на него пистолет, ты встала перед ним и каким-то образом уговорила опустить оружие. Он не захотел стрелять в тебя. Ему нужна была не ты, а мерзавец, лишивший его работы.