Праведник поневоле - Хантер Мэдлин - Страница 5

До чего же запутанным стало затруднительное положение Верджила – ему приходилось быть неискренним с человеком, которого он знал полжизни!

Хэмптон перевел разговор на политические темы. Пока он обсуждал конфликты между вигами и тори, бурные демонстрации и попытки урегулирования спора, не прекращавшиеся и после смерти министра иностранных дел, мысли Верджила вертелись исключительно вокруг личных проблем, ожидавших его в деревне. В его воображении то и дело возникал образ юной особы в костюме французской королевы, бросающей ему вызов своей железной выдержкой и искушающей его своей прелестной ножкой, которая выглядывала из-под нечаянно задравшейся юбки.

– Никак не пойму, отчего тебе так не терпится. – Данте стряхнул в окно экипажа пепел сигары. – Нет никаких причин, чтобы тащить меня сюда из Шотландии. До ее совершеннолетия еще год.

Для Данте, когда речь шла об отношениях с женщинами, год был почти вечностью – он за это время, как правило, успевал поухаживать, соблазнить, заманить в постель и бросить двух любовниц. Верджил поглядел на красивое лицо младшего брата и его темно-каштановые волосы. Разумеется, с такой внешностью, как у него, подобные отношения с женщинами неизбежны. Верджил не раз наблюдал за тем, как появление Данте повергало в трепет даже самых знатных дам.

– Светский сезон начинается задолго до дня ее рождения. В этом году Шарлотта должна быть представлена обществу, и раз мы все собираемся отправиться в город, мы вряд ли сможем оставить мисс Кенвуд здесь. Значит, к тому времени ты должен успеть жениться на ней, а не просто добиться помолвки.

– Но почему? Неужто ты полагаешь, будто какая-то охотница за наследством может предпочесть другого? – Судя по тону, данное предположение, по мнению Данте, являлось сущим абсурдом.

«Нет. Я полагаю, что, если она станет замужней дамой, ее поездки в Лондон при необходимости можно будет вообще избежать», – подумал Верджил. Одной мысли о том, что Бьянка Кенвуд появится в изысканном обществе, где к титулованным особам будет обращаться «мистер» и рассказывать направо и налево о том, что она намерена учиться оперному пению, было достаточно, чтобы испортить Верджилу настроение в этот предвечерний августовский час.

Однако вопрос Данте больно кольнул его, усугубив дурное предчувствие, которое не отпускало Верджила с той самой поры, как этим вечером он выехал из дома Пенелопы. Быть может, для Данте лучше покончить с этим, пока на горизонте не появился кто-либо другой?

Данте посмотрел на брата в упор.

– Мы почти приехали. Не пора ли тебе все рассказать сейчас?

– Рассказать?

– Ты был не очень-то многословен насчет этой мисс Кенвуд, которую прочишь мне в жены. Тут что-то не так. Ты ведь видел ее. Мы оба знаем, что выбора у меня нет, я должен на ней жениться. Но если ты хочешь сказать мне что-то наедине, то у тебя остается мало времени.

– Если я не описал ее тебе в деталях, то лишь потому, что это было бы бестактно с моей стороны. Женщина не скаковая лошадь.

– Но ты ее вообще не описал.

– Ну, хорошо. Она среднего роста, стройная, с голубыми глазами…

– А волосы какие?

Если бы он знал, какие у нее волосы! На ней был этот смешной парик.

– Что? Неужели она очень дурна?

Верджилу искренне хотелось рассказать Данте все, но он никак не мог подобрать нужных слов. Размышляя о том, как поточнее выразить мысль, он внезапно почувствовал стыд от того, что почти насильно толкает брата на этот брак. Хотя Данте, узнав, что в результате получит пять тысяч годовых, сильно ему и не противился.

– Дело не во внешности. Речь идет о манерах…

– И это все? Это так на тебя похоже – дуться из-за нескольких faux pas[2]. А чего ты ждал – она же американка! Что ж, Пен мигом приведет ее в норму.

Выражение «несколько faux pas» было лишь бледным отражением настоящего положения дел, но Верджил промолчал.

– Да, конечно. Хотя даже при всем при этом она… очень заметная особа.

– Заметная?

– Можно даже сказать, необычная.

– Необычная?

– И возможно, ей немного… не хватает лоска. Но это, разумеется, поправимо.

Данте с капризным выражением на лице выглянул в окно экипажа. Они проезжали суссексскую деревню, а значит, уже почти добрались до дома, и времени оставалось в обрез. Однако Верджил все медлил, не решаясь продолжить.

– Возможно, ей нужна твердая рука. Насколько я могу судить, у нее независимый характер.

Брат снова повернулся к нему.

– Независимый до поры до времени.

– У нее есть свои убеждения, но, надеюсь, с годами это пройдет.

– Хорошо бы теперь, после всего сказанного подвести черту и сказать, что она красива.

Бесспорно. Но беда в том, что Верджил не знал, в самом ли деле она красива, – в его памяти запечатлелись лишь большие умные глаза. Что еще о ней сказать? Сценический грим не дал ему разглядеть ее как следует. Возможно, у нее хороший цвет лица, но говорить об этом достоверно можно было не раньше, чем она умоется. Возможно, у нее чувственная натура… но об этом качестве его будущей супруги брату упоминать не следует.

– Черт побери! Если она вульгарна, я не перенесу этого, Верджил. Тогда даже не упрашивай! Она бросит тень на меня и нашу семью. После свадьбы от нее вряд ли так просто отделаешься, уехав в город и оставив ее здесь. А ведь именно на это я и рассчитывал. Ты все тянешь время, никак не решишься расстаться со своей сладостной свободой, а пока ты не женился на Флер и не обзавелся детьми, я твой наследник, и эта американка запросто может стать виконтессой Леклер.

Младшему брату ни к чему перечислять ловушки, которые могут поджидать старшего. Их было гораздо больше, и они были гораздо серьезнее, чем предполагал Данте. Если бы только существовал иной выход из положения, Верджил бы им, несомненно, воспользовался, но две недели бесконечных раздумий не дали никаких результатов, лишь возвратили его к первоначальному замыслу. Бьянку Кенвуд нужно прочно связать с семьей.

Данте прикусил нижнюю губу и снова уставился в окно.

– Доходы с ее капитала будут принадлежать мне, и ты не станешь вмешиваться в дела на правах опекуна? Наш уговор остается в силе: до свадьбы я получу увеличенное содержание?

– Ну конечно. Я также в соответствии с твоей просьбой продолжу контролировать размещение капитала. Доход с капитала гарантирован, но финансы время от времени требуют контроля, а ты, я знаю, ненавидишь все это.

Данте отмахнулся:

– Грязные дела! Они всегда так раздражают! Не думаю, что о них стоит беспокоиться. Впрочем, действуй по своему усмотрению: хочешь – продавай, хочешь – придерживай. Ты умудрился спасти нас от разорения после смерти Милтона, а потому я тебя ни о чем даже не спрашиваю.

Дальше, через дубовую и ясеневую рощицы в конце Леклер-Парка, братья ехали в полном молчании. Верджил любил извилистый, длинный путь и всегда приказывал кучеру ехать именно этой дорогой. Лишние несколько миль были для него своеобразным переходом: они помогали ему настроиться, подготовиться к роли виконта Леклера и исполнению всех возложенных на него титулом обязанностей.

Впервые он поехал этой дорогой, получив весть о смерти Милтона. Тогда он нарочно выбрал путь подлиннее, оттягивая момент приезда. Его переполняли противоречивые эмоции и горькая обида на судьбу, которая перевернула его жизнь, поставив на место старшего брата.

Верджил смирился с тем, что отныне его жизнь будет полна различных ограничений, и принял случившееся как данность. И все же тогда он смутно представлял себе, как осложнит его жизнь смерть брата, и даже не мог вообразить те тайны и ту ложь, которые откроются перед ним по приезде домой.

Данте вдруг приник к окну и, искоса глянув на брата, спросил:

– Что?..

– Что-то не так? – Верджил отодвинул голову Данте и глянул в приоткрывшееся пространство.

– Там, у озера! Погоди, деревья загораживают. Вот! Это, случайно, не Шарлотта?