Праведник поневоле - Хантер Мэдлин - Страница 25

Она повернулась к нему спиной, чувствуя облегчение и одновременно грусть от того, что после отъезда гостей увидит его не скоро.

Глава 7

Данте прав. Из нее выйдет прекрасная любовница.

Возвращаясь к руинам, Верджил гнал от себя эту мысль, которая не давала ему покоя, – постыдная реакция мужчины, поддавшегося постыдным наклонностям.

Он поступил в высшей степени недостойно. Предосудительно. Безрассудно.

Но произошедшее настойчиво воскресало в его памяти, и он, зная теперь, что она готова отдаться ему, заново переживал счастье. Он вспоминал ее нежные губы и легкое дыхание на своем лице, прикосновение ее колена к его восставшей плоти.

Если бы им не помешали, он отнес бы ее наверх, в башню, и занимался бы с ней там любовью до тех пор, пока эти древние руины не огласились бы ее криком.

И она бы позволила ему это.

Верджил остановился и ударил ладонью по дереву в надежде, что прикосновение к чему-то реальному и осязаемому избавит его от нараставшего желания.

«Она сбивает с толку», – сказал Данте, и он прав, черт побери! Она и правда сбивала с толку.

Хотя он даже не нравится ей.

Они редко разговаривали спокойно, без пререканий. Последние два дня Верджил не оставлял Бьянку ни на минуту, но она никогда не искала его общества. А тут, не раздумывая, бросилась в пропасть…

Молодой человек решительно продолжил путь, но тревога по-прежнему сжимала его сердце. Невозмутимое спокойствие Бьянки у конюшен бесило, выводило его из себя. Он превратился в сгусток нервов, а ее самообладанию мог лишь позавидовать. Легкий румянец на щеках, и не более того.

«Я не пострадала».

А ведь он почти сорвал с нее одежду, собираясь опрокинуть на каменный пол!

«Я не чувствую себя ни скомпрометированной, ни обесчещенной».

Проклятие! Зато он это чувствовал! Мужчины, соблазняющие своих подопечных, могут вызывать только омерзение.

«Никакая угроза скандала не заставит меня выйти за вас замуж». Эти слова снова и снова звучали у него в голове.

Верджил остановился на поляне перед замком. Ему бы радоваться ее решительному отказу, но вместо этого беспричинный гнев терзал его. Ее невозмутимость заставляла его задуматься: а не было ли это лишь игрой с ее стороны. Однако основная причина его ярости крылась в другом: непоколебимая решимость девушки ввергала его в уныние, доказывая, что ему никогда не подчинить ее себе.

Что ж, тем лучше. Из нее выйдет прекрасная любовница, но ужасная жена. И пусть Данте справляется с ней, как хочет.

Эта мысль разбудила в Верджиле примитивную ревность, но он тут же подавил ее, напомнив себе о цели возвращения сюда, – он хотел осмотреть стены замка.

От одного края стены вверх поднималась лестница – она была сильно разрушена, кое-где не хватало целых ступеней, поэтому ему пришлось подниматься, широко расставляя ноги, осторожно нащупывая уступы, грозившие в любой момент обвалиться. Пока он карабкался наверх, несколько обломков упало в траву. Каждый раз после этого он останавливался, пытаясь определить, не похожи ли звуки откалывающихся камней на те, что донеслись тогда из башни.

Посреди дозорной дорожки, проходившей по верху стены, зияли провалы. Некоторые отрезки стены лет сто назад были залатаны деревом, чтобы прикрыть дыры, образовавшиеся в результате обрушений, но во многих местах дерево сгнило до основания. Верджил продвигался вперед с большой осторожностью, пока не достиг того участка стены, от которого только что отломился и сорвался вниз целый зубец. Внизу на земле виднелась новая груда камней.

«Кто бы мог подумать, что тихий и мирный Леклер-Парк таит в себе такую опасность?» Хороший вопрос.

Обследовав шероховатую поверхность, к которой еще недавно крепилась бойница, Верджил попробовал на прочность оставшийся от нее выступающий каменный обломок. Сгнившая обшивка осыпалась дождем, увеличив горку крупной пыли у его ног.

Возле прочих сохранившихся лишь частично зубцов ему не встретилось ничего подозрительного. Он еще раз обследовал каменную поверхность, пытаясь на ощупь отыскать признаки воздействия на нее каким-либо инструментом. Или слабый скрежет металла ему тогда лишь померещился?

Сначала стреляющие браконьеры, а теперь рушащиеся стены. Быть может, это всего лишь совпадение? Никаких доказательств нет, и, тем не менее, что-то ему здесь определенно не нравилось.

Верджил осторожно спустился вниз, пытаясь отыскать следы недавнего присутствия человека. Его до сих пор преследовали услышанные им звуки, эхом отозвавшиеся в каменной башне. Это не было похоже на звук шагов проходившего мимо человека. Однако Бог знает, может, и впрямь их спугнул кто-нибудь из гостей, вздумавший осмотреть живописный замок в Леклер-Парке.

Вернувшись домой и проходя мимо комнаты для завтраков, виконт увидел сидящих за столом Бьянку с Корнеллом Уидерби и Дэниела Сент-Джона. Девушка весело смеялась какой-то шутке Сент-Джона.

Невероятное самообладание. Верно, все это на самом деле было ее игрой, способом доказать, что праведник не так уж безгрешен. «Вероятно, о случившемся надо просто забыть».

Он решительно направился в свой кабинет, негодуя на то, что она может забыть об этом, а он нет.

«Я никогда не теряю сознания».

А из-за меня потеряла голову!

Чувствуя, что рассуждает как неопытный юнец, Верджил сердился еще больше. Отправив лакея за Мортоном, он бессильно опустился на стул и достал бумагу.

Когда он закончил писать, в кабинете появился Мортон.

– Извольте в срочном порядке отвезти это письмо в Лондон и собственноручно вручить его адвокату Адама Кенвуда, – распорядился виконт, запечатывая конверт. – Когда я отправлюсь в северное имение, вы, скорее всего не поедете со мной – мне не хотелось бы оставлять мисс Кенвуд в Леклер-Парке без присмотра.

– Вы полагаете, она подвергается какой-либо иной опасности?

Верджил знал, что под словом «иной» Мортон подразумевает опасность, которой подвергается любая хорошенькая женщина со стороны Данте. Возможно, такая опасность действительно существовала, но ему об этом ничего не было известно. Хотя по сравнению с браконьерами, обвалом стены и домогательством виконта Леклера опасность, которой она подвергалась со стороны молодого распутника, казалась теперь самым меньшим из зол.

Бьянка, оказавшаяся за столом между Флер и миссис Гастон, осталась после ужина поболтать с Пенелопой и с Корнеллом Уидерби.

– Я предполагаю издание цикла эпических поэм, – вещала миссис Гастон. – Они будут распространяться по подписке, хотя, типографские расходы я беру на себя. Поэма мистера Уидерби выйдет в первую очередь.

Корнелл Уидерби скромно улыбнулся, и Пенелопа бросила на него восхищенный взгляд.

Миссис Гастон держалась как королева, принимающая вассалов и дарующая им свои милости. Ее рыжевато-каштановые волосы блестели медью в отсветах пламени, а на лице отражалось абсолютное довольство собственной значимостью.

– Пока мы тут беседуем, печатники уже работают, Я рассчитываю на то, что сочинение вызовет сенсацию и будет широко востребовано. Для меня, конечно, главное не доход: моя цель – открыть людям тонкого вкуса, с чувствительной душой необыкновенный талант, коим обладает мистер Уидерби.

Слушая миссис Гастон, любой подумал бы, что заниматься благотворительностью ей было велено свыше. Бьянка подозревала, что сознание собственной роли покровительницы талантов вдохновляло миссис Гастон ничуть не меньше, чем сама любовь к искусству.

– А кто же другие поэты? – поинтересовалась Флер, и разговор перешел на обсуждение достоинств молодых поэтов, которые, возможно, заслуживали подобного внимания.

Бьянка почти не прислушивалась к разговору за столом – проведя день в приятном обществе Флер, она почувствовала себя очень виноватой. Холодные проявления любезности со стороны Верджила лишь усугубили в ней ощущение душевной пустоты. Стрелки внутренних часов тикали, отсчитывая наполненные невыразимым страданием минуты мучительного, длинного дня.