Амалия и Белое видение (с иллюстрациями) - Чэнь Мастер - Страница 21

Оцепенение мое длилось недолго. Нога начала сгибаться, чтобы под столом упереться Элистеру куда угодно – в живот, в колено.

А рука бросала в лицо его убийце большую, глубокую тарелку с овощами, плавающими в полупрозрачном и горячем соусе. А потом, сразу после этого, тарелку мяса с грибами в другом, темном и густом соусе. И, как во сне, тарелки эти отскакивали от плеча и шеи убийцы и летели в Элистера, заливая его соусом.

Но он в это время уже падал назад, потому что моя нога нашла, наконец, его живот и сильно толкнула, вместе со стулом.

Что-то острое мелькнуло у уголка моего правого глаза, мне даже захотелось смахнуть этот предмет рукой… но тут из-под стола, там, где копошился сбитый мной на пол Элистер, раздался резкий звук, будто удар кнутом о металл. И то, что нависало надо мной справа и сзади, вдруг исчезло. Над столом появилась рука Элистера с каким-то предметом, рука и предмет дернулись вверх, снова раздался этот странный звук. И сдавленное «и-и-и» сзади меня.

Улыбающийся убийца, выставив перед собой две (уже пустые) ладони в сторону Элистера, двинулся левым боком вперед, поближе ко мне, почему-то мелко мне кланяясь. Подхватил под руку второго такого же пуллера, того, который стоял за мной и, пытаясь все так же кланяться, не сводя глаз с Элистера, потащил своего собрата к выходу. Две их скрюченные тени мелькнули в полукруге света и скрылись на улице.

– Что это было, Элистер? – без выражения поинтересовалась я, так и сидя за столиком, на котором теперь из еды оставалась только миска белого риса.

– Револьвер, – так же скучно ответил он откуда-то снизу. И добавил, подумав:

– Потому что я так и не научился правильно пользоваться проклятыми палочками.

Но тут вдруг он подскочил, как мячик, и, оставляя на шершавом кафеле пола следы соуса, бросился на улицу. Оттуда через мгновение раздались проклятия, а потом глухой удар об колонну содрогнувшегося здания, треск дерева. И тяжело дышащий Элистер показался черным растрепанным силуэтом в ослепительном проеме:

– Увез… Увез раненого на своей рикше. Вторую проклятую повозку я зачем-то разбил о стену. Прохожие на меня уставились. Глупо. Извините, Амалия.

А я продолжала сидеть и смотреть на молодого человека, только что спасшего мне жизнь. Ни мига не колебавшегося, не успевшего даже подумать, кого спасать – себя или меня.

У меня вдруг что-то странное начало происходить с дыханием, как будто в груди повеял вкусный и свежий воздух.

ГОРЫ ДАРДЖИЛИНГА

И еще мне казалось, что если я оттолкнусь от кафелин пола, то начну летать. Я знала: все, что я сейчас, в этот момент, захочу, получится отлично.

– Что будем делать? – строго спросила я хозяина. Тот скорбно молчал.

– А ничего, – злобно сказал Элистер, поднимая валявшиеся на полу среди мелких монет палочки для еды. – Потому что – смотрите, Амалия.

Он легким движением отправил палочки в бамбуковый стакан на осиротевшем без еды столе. И они мгновенно исчезли, затерялись среди остальных, точно таких же торчавших там палочек.

– Уничтожаете улики, Элистер? – странным звенящим голосом спросила я.

– Улики чего? Спросите даже вот этого китайца – что он видел? Что вошли два пуллера, приблизились к посетителям, позвенели какими-то монетами, потом длинный англичанин упал на пол и оттуда начал палить в них из револьвера. И что? Звать полицию? А что она будет делать? Эти друзья убежали, затерялись в толпе. Так что и нам – нечего.

– Нет, делать есть что, – таким же голосом отозвалась я. – Отмывать вас от соуса. Ах, какой хороший был соус…

Я повернулась обратно к хозяину, мысленно молившему в этот момент всех своих богов и духов о том, чтобы здесь не было никакой полиции:

– Комнаты наверху, от старых времен, у вас есть? Ага… Два ведра теплой воды туда. Мыло и полотенца. И вот что еще…

Я достала пачку радужных бумажек с портретом веселого короля Джорджа, тихонько объяснила кое-что хозяину, показав рукой на Элистера.

И повернула к лестнице, чуть танцуя.

Это смешно, но даже в тот момент я не понимала еще до конца, что творится, что я вытворяю и что сейчас со мной произойдет. Честное слово, не понимала.

Официант обогнал нас с ведрами воды и полотенцами под мышкой, в комнате я еле дождалась, пока он уберется вон, закрыла ставни (чтобы никто из окна напротив не начал рассматривать раздетого мужчину). И сама собралась уже отвернуться к этому закрытому окну.

– Ага, я вижу маленькие пятнышки соуса у вас на спине, и вам надо помочь снять вот это, – зазвучал серьезный и озабоченный голос Элистера.

– Не может быть! – удивилась я и послушно пошла к тазику, возле которого Элистер стаскивал липкую и разноцветную от соуса рубашку.

– Я знаю, как расстегивается вот этот крючок. Но могу пользоваться только кончиками пальцев, поэтому лучше вам стоять неподвижно. Замрите немедленно!

Я нашла в себе силы посмотреть в его глаза и увидела, что они смеются. После чего начала улыбаться сама. Повернулась к нему спиной, чувствуя, что блузку, действительно, именно сейчас хорошо бы снять, потому что грудь начала ощущать себя неуютно под двумя слоями ткани – она требовала свободы. И вообще я очень красива без одежды, тем более вот сейчас, когда стою к нему спиной. Я и в одежде хороша, так хороша… А что это за странное, не лишенное приятности ощущение в низу живота? И что вообще, дьявол возьми, творится со мной?

И дальше, поскольку шанхайский сосуд – очень тесная штука, двоим в нем можно стоять только прижавшись, мы начали поливать друг друга из ковшика так, что вода текла на обоих одновременно. Мыть друг друга мылом, не только руками, а всеми частями тела, извиваясь как две скользкие змеи, приседая… Это прекрасно, когда люди становятся чистыми, руки больше не дрожат (а они, оказывается, здорово тряслись), прическа превращается в ничто, можно закрыть глаза и прижаться лицом к мокрой груди Элистера и даже не очень спешить.

Мы не стали, в духоте комнаты, вытирать друг друга, улегшись на простыни мокрыми. И я была абсолютно счастлива, что как-то неожиданно оказалась на коленях, спиной к Элистеру, что его руки мягко поднимают мои бедра повыше – и я замираю в ожидании. Пусть он рассматривает меня сзади, покрытую каплями воды, пусть видит все те места, которые я никогда сама не увижу. Главное – мое лицо, его не видит сейчас никто на свете, оно совсем мое, и это просто роскошь. И пусть этот мужчина делает что хочет – спешит или не спешит, это уже просто неважно. Пусть все будет очень быстро, пусть это будет его праздник, а не мой – только бы, наконец…

Потом… как-то выяснилось, что на улице все это время хрипло звучало радио (марши и голос диктора на китайском) и что стены комнаты недавно побелены, на них приклеены вырезки из китайских журналов и почему-то реклама «тигрового бальзама» братьев Ау из Сингапура. А вокруг «шанхайского сосуда» темнеют лужи воды и много отпечатков четырех босых ног.

– Четыре лапы, – сказал Элистер, устраиваясь поудобнее у меня за спиной.

– Читать мысли – отличное качество для молодого шпиона. А теперь скажите мне, Элистер – откуда у вас револьвер?

– Всем было рекомендовано вооружиться, как только этих двух бедняг убили… Но, как видите, я еле успел нажать курок…

– Да-да-да. Итак, мы разобрались с содержимым одного из ваших карманов. А вот что касается второго кармана, то любопытства ради – давно ли вы носили в нем вот этот посыпанный тальком резиновый предмет, который вам сегодня оказался так кстати? Может быть, он у вас всегда с собой, поскольку в жизни мужчины всякое может случиться?

– С собой не всегда, а лишь с нашей второй встречи, – серьезно ответил Элистер; я повернулась, взглянула в его спокойные глаза, устремленные в потолок, и поняла, что он говорит правду. – Просто я посмотрел тогда на вас и понял, что это произойдет.

Со второй встречи… Еще час назад я была твердо уверена, что мы – просто друзья и ничего иного не будет.