Шарм одиночества - Хантер Кэти - Страница 11

Джеймс вскочил и убежал на кухню. Вскоре оттуда послышался его громкий голос, в котором чувствовались взволнованные нотки, и запах слегка пригоревшей рыбы.

— Я обожаю готовить, но не слишком-то преуспел пока в кулинарном искусстве.

Раздался звон разбитой тарелки или соусника.

Моника встала и пошла взглянуть, что там происходит. Джеймс достал из духовки сковороду с рыбой и с виноватым видом спросил:

— Ну, как, по-твоему? Она не слишком пригорела?

— Выглядит аппетитно! — тактично ответила Моника.

— Сейчас узнаем, какова она получилась на вкус! — пробормотал Джеймс и стал раскладывать куски рыбы и гарнир по тарелкам. Наконец они уселись за стол и приступили к трапезе.

— Пальчики оближешь! — похвалила его стряпню Моника.

— Жаль, что слегка переварился картофель, он должен быть с румяной корочкой.

— Мне все равно нравится, — сказала Моника, ощущая некоторую перевозбужденность. Джеймс тоже нервничал, хотя ужин и удался. Моника поерзала на диване, размышляя, как бы лучше перевести разговор на другую тему.

Постепенно все разрешилось само собой. Поев, они успокоились и начали непринужденно болтать о том о сем, время от времени угощаясь белым вином. Как-то незаметно разговор переключился на ее отношения с Майклом.

— Как давно вы с ним расстались? — спросил Джеймс.

— Уже почти три недели. Нет, пожалуй, четыре! — ответила Моника.

— Неужели? А мне почему-то казалось, что прошла целая вечность.

— Почему так? — Моника удивленно вскинула брови.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — А ведь вы с ним прожили вместе много лет!

— Да, десять. — Моника сделала глоток вина.

— Солидный срок, — сказал Джеймс обыденным голосом, не пытаясь изобразить на лице деланное сочувствие, как Хиллари.

Какое-то время они молча ели.

— Очень вкусно, — нарушила тишину Моника. — Ты молодец.

— Спасибо за комплимент, — с улыбкой отозвался Джеймс.

— А как долго встречаетесь вы с Хиллари? — спросила она.

— Около трех лет, то ругаемся, то снова миримся. Еще вина?

— Нет, мне достаточно, я за рулем.

— Извини, я забыл. А ты далеко отсюда живешь?

— В десяти минутах езды на машине.

— Тогда возьмешь такси, а машину заберешь утром! Ведь завтра суббота.

— Это мысль, — сказала Моника и подвинула бокал поближе к Джеймсу, чтобы он его наполнил.

Они стали непринужденно говорить о работе, об общих друзьях и знакомых, о музыке, потом начали вспоминать годы учебы в школе. Оказалось, что он учился в интернате.

— Я впервые познакомился с девушкой, только когда мне исполнилось восемнадцать. Это было ужасно! — сказал Джеймс.

— Почему? — Моника улыбнулась и постучала пальцами по бокалу.

— В общем-то ничего особенного не произошло. Я познакомился с девушкой, как я уже сказал. Она думала, что я нормальный парень. Ну, ты меня понимаешь? Я страшно перетрусил, мне до сих пор стыдно вспоминать об этом.

Монике не верилось, что это правда: Джеймс выглядел очень уверенным в себе, зрелым мужчиной, и представить его смущенным и растерянным юнцом ей было трудно.

— О чем же тебе стыдно вспоминать?

— Понимаешь, у меня тогда ничего не получилось… — с трудом выдавил из себя он.

Моника звонко рассмеялась:

— Мне трудно это себе представить!

И действительно, поджарая фигура Джеймса не давала оснований подозревать его в мужской слабости.

— Представь себе, что я до сих пор не уверен в себе, — вполне серьезно сказать он.

— Но такое случается со всеми, не так ли? — Она поставила бокал на стол. — Не стоит обращать на это внимания. Главное, не показывать виду, что ты в себе не уверен, и тогда об этом никто не догадается.

— Я знаю людей, которые от природы дерзки и смелы, например Хиллари. Она не знает, что такое робость, поэтому ей незачем притворяться самоуверенной. Разве не так?

— Возможно, — кивнула Моника. — Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы судить о ней.

Они выпили еще вина.

— Хочешь пудинга? — спросил Джемс.

— Немного попозже, я пока сыта, — сказала Моника.

Джеймс выглядел искренне озабоченным, и у Моники возникло подозрение, что в его отношениях с Хиллари образовалась трещина. Но сейчас было не самое подходящее время спрашивать его об этом.

— Ну, и каково это, оказаться одинокой? — спросил Джеймс. — Извини, если мой вопрос показался тебе бестактным.

Он все больше нравился Монике, но флиртовать с ним она не считала возможным, полагая, что это было бы с ее стороны предательством — нет, не Хиллари, которая вполне заслужила такого отношения к себе, а самого духа этой встречи.

— Не беспокойся, сейчас я могу спокойно говорить об этом, — ответила она. — В одиночестве есть свои плюсы и свои минусы.

— И каковы же плюсы? — спросил он.

Они обменялись многозначительными взглядами. — Например, я могу сама распоряжаться своим временем, принимать от мужчин приглашения поужинать с ними…

— В таком случае от вашей размолвки выиграл я! — воскликнул Джеймс и улыбнулся.

— Ты меня смущаешь, — потупившись, заметила Моника.

Он поспешил перевести беседу в другое русло, решив, что слишком далеко зашел, и спросил:

— Ты уже решила, как проведешь свой отпуск?

— Еще нет. В понедельник я улечу по делам в Мадрид. Но сомневаюсь, что это будет веселым времяпрепровождением, — сказала Моника.

— Как знать, — возразил Джеймс. Она покрутила в руках бокал.

— Честно говоря, я подумываю над тем, чтобы воспользоваться льготным туром для людей в возрасте от восемнадцати по тридцати лет. Ведь на следующий год мне стукнет тридцать один, и будет уже поздно.

— Ты не много потеряешь, поверь мне! Я был однажды в таком путешествии, когда учился в колледже. И в последний день отдыха познакомился с девушкой, которую до сих пор не могу забыть. Мы провели вместе на пляже всю ночь, утром я улетел, и мы больше никогда с ней не встречались.

— Это трагедия! — Моника даже всплеснула руками, едва не опрокинув бокал.

— Да, в некотором роде. Зато нам было некогда тосковать. Согласись, что в таком расставании есть нечто романтическое. Лучше потерять друг друга по воле случая, чем с годами просто изжить свои чувства. Как это скучно, жить с нелюбимым.

— А ты, оказывается, циник!

— Нет, я не циник, — подумав, возразил ей Джеймс. — Скорее идеалист. Цинизм — это только маска, прикрывающая мою незрелость. Налить тебе еще вина?

— Нет, с меня достаточно! — Моника взглянула на часы:

— Пожалуй, мне пора вызвать такси.

На некоторое время в комнате воцарилась тягостная тишина. Их взгляды встретились. Джеймс хотел было что-то сказать, но ограничился улыбкой и поставил бутылку на стол.

— Спасибо за чудесный ужин! — сказала Моника.

— Ты так и не отведала пудинга! Может быть, возьмешь его с собой? Я положу его в кастрюльку. Он очень вкусный, с шоколадом.

— Спасибо, лучше съешь его сам завтра утром. — Она встала из-за стола. — Где телефон?

Такси приехало быстро. Джеймс суетливо помог ей надеть пальто. Она сказала, стоя возле входной двери:

— До свидания. Еще раз спасибо за все. Непременно навестите меня как-нибудь вместе с Хиллари. Правда, я готовлю не так хорошо, как ты, но все же чем-нибудь вкусненьким вас угощу.

Джеймс открыл дверь, неловко чмокнул ее в щеку, и Моника выпорхнула из квартиры. Садясь в машину, она послала ему воздушный поцелуй и захлопнула дверцу. Он еще долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Моника вздохнула, пожалев, что уехала. Вечер был действительно чудесным, а Джеймс — просто очаровательным. И если бы не Хиллари, кто знает, чем бы он мог завершиться…

Глава 4

— Ну, какие новости? — спросила Джилл, прищурив глаза.

— Пока никаких. Его не было в последний раз в зале, — ответила Моника.

— Ты говоришь об инструкторе?

— Да, о Стиве!

— А что насчет другого парня, который показался тебе очень сексуальным?