Рассвет рыцаря - Хантер Ким - Страница 32

— Вот как? Ну а ты, Велион? Ты-то мне веришь?

Молодая женщина неуверенно посмотрела на него.

— Не знаю. Ты просто обезумел от ярости. И в то же время ты мастерски расправился с противником, учитывая, каким оружием тебе пришлось действовать. Вот что самое страшное.

Солдат недоуменно покачал головой.

— Ведь я поступил так, как должен был поступить. Он не стал добавлять, что сам пришел в ужас, увидев того Солдата, что вырвался из него во время сражения. Этот человек был знаком ему не больше, чем его товарищам. Тот Солдат поднялся откуда-то из самых потаенных глубин души, из другого мира, из другой жизни.

Велион указала на окровавленный мешочек из-под муки, который Солдат сжимал в руке.

— А это что?

Солдат посмотрел на мешочек.

— Это? Голова Вау.

— Зачем ты оставил ее себе?

— Я буду хранить голову до тех пор, пока не покажу своей жене. Я хочу, чтобы она убедилась: тварь, искусавшая ее, заплатила за это своей жизнью. Не знаю, быть может, Лайана захочет сжечь ее.

— Я слышала, королева распорядилась, чтобы никто не упоминал о случившемся в присутствии принцессы Лайаны.

— Ну, это было до того, как я убил Вау. Уверен, теперь можно будет спокойно говорить об этом. Я хочу стереть из памяти жены кошмарные воспоминания о том нападении. Возможно, она будет крепче спать ночью, зная, что Вау мертв.

Велион пожала плечами.

— В общем, я тебя предупредила. А теперь можешь идти к своим новым товарищам-офицерам.

— Какие они мне товарищи. Вы мои боевые друзья…

Молодая женщина покачала головой.

— Это в прошлом.

— Ты именно поэтому отказалась от производства в сержанты? — спросил Солдат, и в его голосе прозвучала горечь. — Хочешь остаться простым воином?

Велион потупилась.

— Я отказалась от повышения, потому что его не заслужила. Его заработал для меня ты, своими поющими ножнами. Без них я бы непременно погибла. Мы оба погибли бы — враги поразили бы нас в спину.

Солдат посмотрел на свои ножны.

— Ну и что? Да, у тебя было определенное преимущество. Но это все равно как если бы солнце было у тебя за спиной или ветер запорошил песком глаза твоему противнику! В бою надо пользоваться всем, чем можно. Могло бы быть и наоборот. Именно тебя могли бы ослепить солнце или ветер,

— Так или иначе, для того чтобы принять новый чин, я должна сама прочувствовать, что заслужила его. — Внезапно ее голос снова наполнился теплом. — А ты… ты поступаешь правильно. Я знаю, тебе необходимо подниматься по служебной лестнице, чтобы чувствовать себя достойным своей жены-принцессы. Поэтому ты должен расти. Я тебя понимаю.

— Спасибо, Велион.

Солдат молча посмотрел на заходящее солнце. Зрелище не отличалось особой красотой: желтый солнечный диск казался грязным и линялым. Окружающая природа, вместе с Королем магов, словно с каждым днем становилась все более чахлой и больной.

— Ну что ж, я пойду.

Велион от всей души хлопнула его ладонью по спине, так что Солдат едва устоял на ногах.

— Я буду следить за тобой во время боя. Жду и от тебя того же самого.

Солдат просиял.

— Договорились. Можешь не сомневаться.

Они расстались. Солдат отнес свои пожитки в угол шатра, отделенный от остальной части занавесками из бараньих шкур. Положив вещи на койку, которую прежде занимала та лейтенант, с кем он разговаривал, нанимаясь на службу в шатер, Солдат отправился искать капитана Монтекьюта.

— Какими будут мои новые обязанности? — спросил Солдат у своего непосредственного начальника.

— Ты возьмешь под свое начало отряд лучников шатра Орла, — ответил капитан. — Обычно воин, произведенный в офицеры, получает назначение в другой шатер. Так лучше для дисциплины — не надо, чтобы он оставался с теми, кто смотрел на него как на равного. Человеку нелегко отдавать приказания своим бывшим товарищам, а тем трудно подчиняться тому, кого они близко знают.

— Но ведь я остаюсь в шатре Орла.

— Да, потому что никто не хочет тебя брать.

Солдат недоуменно заморгал.

— Что?

— Все остальные шатры отказались тебя принять, — повторил Монтекьют, уставившись взглядом в правое плечо собеседника. — Даже полковник сомневался, следует ли производить тебя в офицеры. Я настоял.

— Ты? Спасибо, капитан.

— Не благодари меня. Я поступил так скрепя сердце — порядок есть порядок. Закон гласит, что храбрость в бою должна быть вознаграждена. Закон гласит, что воин, вызвавшийся сражаться в поединке и одержавший победу, должен быть повышен в звании. Когда я увидел, как ты расправился с воином-псом, меня чуть не стошнило. Герои сотворены из более чистого, более светлого материала, чем тот, из которого слеплен ты. Ты черпаешь свою отвагу из какой-то мрачной преисподней — из колодца дикой, первобытной ярости, к которому нет доступа простым карфаганцам, таким, как я.

Солдат стиснул зубы.

— Понятно.

— С другой стороны, совершенно очевидно, что именно благодаря тебе мы одержали победу, и ты должен получить то, что тебе причитается.

Взгляд Солдата стал жестким.

— Спасибо, капитан. А теперь скажи, я могу сейчас быть чем-нибудь полезен?

— Да, отправляйся к лекарям, занимающимся ранеными.

— Ты предлагаешь мне с помощью черной магии оживлять мертвых?

Капитан Монтекьют медленно покачал головой.

— Лейтенант, ты так со мной не шути. Знай, что в случае чего я запросто сотру тебя в порошок.

С шумом втянув носом воздух, Солдат промолчал. После того как капитан Монтекьют ушел, Солдат направился в шатер, где разместился лазарет. Там находились воины, получившие в бою страшные раны и увечья. Некоторым было суждено в самое ближайшее время умереть. Солдат помогал лекарям, перевязывая раны, обрабатывая их лечебными травами, мхом и глиной, чтобы не допустить заражения. Самым главным было остановить гангрену. Отвары тысячелистника с медом использовались для борьбы с лихорадкой и жаром. Глядя на осторожные, нежные движения Солдата, ухаживающего за ранеными, лекари поражались его состраданию и заботе. Они не могли отождествить этого человека с тем обуянным безудержной яростью воином, которого видели на поле боя.

В шатре находилось несколько смертельно раненных. Время от времени кто-нибудь из них умирал, испустив последний вздох. Но освобожденные души никого не благодарили — разве что лекаря, который лечил неумело.

Солдат покинул лазарет только семь часов спустя — шатаясь, вышел из шатра в предрассветные сумерки. Землю заволокло густым туманом. Валясь с ног от усталости, он, даже не заглянув на полевую кухню, направился прямиком в свой шатер и завалился спать.

В этот день произошло несколько незначительных стычек с людьми-зверьми, но до настоящего сражения дело так и не дошло. К концу второго дня боев противник вынужден был признать свое поражение. Многих людей-зверей захватили в плен; остальные бежали через перевалы и спрятались в горах.

Красные шатры победоносно завершили еще один поход.

Принцесса Лайана, узнав о том, что Солдат поступил на службу в красные шатры, вызвала к себе знакомого карфаганца и попросила его держать ее в курсе событий. Этот гонец, тайно вернувшись в Зэмерканд, принес в Зеленую башню Дворца Диких Цветов известие о победе, одержанной красными шатрами. Он тронулся в путь сразу же после сражения и не смог сообщить никаких подробностей, и все же принцесса Лайана выяснила, что ее новый супруг повел «обреченных» в бой, а затем вызвался участвовать в поединке и одержал победу, чем, по сути дела, решил, исход сражения. Гонец ни словом не обмолвился ни о приступе безумной ярости, охватившей Солдата, ни о расе и имени его противника в единоборстве, так как не посчитал это важным. Принцесса поняла только, что ее муж — герой, и испытала огромную радость. Она пыталась заверить себя, что этот человек ей совершенно безразличен, но все же неплохо иметь мужем великого воина.

— Ну разумеется, — говорила себе принцесса Лайана, кормя голубей под куполом высокой Зеленой башни, — Солдат только называется моим мужем. Он не испытывает ко мне никаких чувств. Для него я была лишь способом спастись от казни.