Клуб знаменитых капитанов. Книга 2 - Минц Климентий Борисович - Страница 22

На столах, на креслах, на полу – всюду валялись нераспечатанные пакеты, письма, депеши, бандероли. Нога тонула в них чуть не по колено.

Общее молчание прервал Карл Фридрих Иероним:

– Ущипните меня… Мне кажется, что я сплю. На полу вместо ковра десятки тысяч каких-то посланий, и ни один конверт не вскрыт! А сколько тут валяется миллионов в ценных бумагах, в векселях, переводах!.. Нет, вы только взгляните, на всей корреспонденции красуется один только адресат – «Его превосходительство доктор-профессор Шульце». Где же скрывается этот банкрот?.. Кажется, придется лично мне взяться за всю эту переписку. Уж я наведу тут полный порядочек за какие-нибудь полчаса! Бывало, в моем фамильном замке в Боденвёрдере входящие письма заваливали большой зал почти до потолка… Одни телеграммы турецкого султана забивали парадный вход, как снежные сугробы. Моя матушка не могла даже утром выходить на прогулку… Но я успевал за полчаса ответить всем своим бесчисленным корреспондентам!..

– У нас нет получаса и даже лишней минуты, любезный Мюнхаузен, – со вздохом произнес Лемюэль Гулливер.

– Где ваш Шульце?.. – покраснев от гнева, вскричал Тартарен. – Даже у морских львов терпение отнюдь не безгранично, мсье Сигимер!

– Герр Сигимер, – сухо поправил его великан. – Прошу с уважением относиться к текущей переписке Стального города. Я и мой покойный друг Арминий имели честь доставлять ее в кабинет хозяина.

Робинзон Крузо взвел курок своего мушкета и приставил дуло к груди рыжебородого гиганта.

– Клянусь выстрелом без осечки, я начинаю уставать от ваших тайн, последний отшельник Штальштадта! Ведите нас к вашему губернатору, властелину, шефу, или как он еще там называется!..

Сигимер спокойно отвел мушкет в сторону. Даже могучие руки Робинзона не могли совладать с его лапищей.

– Неужели вы не догадались, что переписка герра Шульце валяется на полу за отсутствием адресата? Но вы можете сейчас увидеть его превосходительство. Прошу кого-нибудь из господ потянуть вниз эту золоченую подвеску от люстры.

Гулливер, самый высокий среди капитанов, встал на цыпочки и ухватился за массивную золоченую подвеску… Люстра медленно поехала вниз, барельеф на потолке раздвинулся, и из щели беззвучно спустилась вниз легкая стальная лесенка.

– Я предупреждаю – это одно из двух: или ловушка, или западня, – прошептал Мюнхаузен.

Но Немо зажег свой нагрудный фонарь и первым стал взбираться по лесенке. За ним последовали все остальные. Шествие замыкал Сигимер, услужливо захватив громоздкий багаж любимца Тараскона. Вскоре мы очутились в большом круглом зале без дверей и окон.

Карл Фридрих Иероним осмотрелся по сторонам, не скрывая своего удивления:

– Где мы?.. Мне это напоминает чрево одной гигантской рыбы, в котором я совершил одно из своих увлекательных путешествий. Там тоже не было окон и дверей… Как сейчас помню!..

Весьма вероятно, что мы услышали бы множество подробностей о чреве гигантской рыбы, если бы Мюнхаузена не остановил саркастический голос любимца Тараскона:

– Мсье Мюнхаузен, а там был на полу гигантский иллюминатор, откуда освещается этот зал?.. Молочным светом…

Сигимер поправил свой серый казакин и вытянулся во фронт, прежде чем сделать весьма торжественное заявление:

– Кто бы вы ни были, незнакомцы, но сейчас вы узнаете разгадку тайны. Взгляните вниз. Через это толстое стекло…

Мы подошли к смотровому иллюминатору, вделанному в дубовый пол и, опустившись на колени, заглянули в светящийся диск. В ослепительном свете была ясно видна чудовищно увеличенная человеческая фигура, застывшая словно каменное изваяние. Вокруг нее все было усеяно мелкими осколками снаряда.

Мертвую тишину прервал капитан галиота «Секрет» Артур Грэй:

– Ни в Лиссе, ни в Зурбагане я не видал ничего подобного… Внизу какая-то лаборатория… А за столом сидит подобие ледяного истукана.

– Смотрите… в лаборатории все замерзло… реактивы в банках… вода в сосудах… – прошептал Лемюэль Гулливер.

– Клянусь всеми айсбергами Атлантики, я не могу понять – кто этот обледеневший человек? – чересчур громко произнес Робинзон Крузо.

Последний из обитателей Стального города, личный телохранитель его владыки, снова вытянулся во фронт. Его голос звучал торжественно и скорбно:

– Честь имею представить – его превосходительство, доктор-профессор Шульце. Или, вернее, то, что от него сохранилось.

– Вы не знаете, как все это произошло, мсье Сигимер?.. – спросил подавленный всем увиденным Тартарен.

Великан ответил после большой паузы, которая помогла ему справиться со своими чувствами:

– Не мсье, а герр Сигимер. При последнем испытании снаряда, который должен был уничтожить Франсевилль, шеф находился в своей секретной лаборатории. Снаряд от неизвестных мне причин взорвался. Немедленно образовался ядовитый газ, который все заморозил. Это случилось мгновенно. Его превосходительство, застигнутый внезапной смертью, превратился в ледяную статую. После взрыва Стальной город опустел – все разбежались. Позор для истинных германцев!

– А почему вы остались здесь? – испытующе спросил капитан Немо.

Рыжебородого гиганта нисколько не смутил этот вопрос.

– Об этом лучше спросить господина Жюля Верна. Друг ненавистного доктора Саразена Марсель Брукман, побывавший в Штальштадте после катастрофы, незадолго до вас… связал меня, а потом развязал и оставил в мертвом городе. На шестьсот девяносто пятой странице романа. Почему он проявил ко мне такую милость, мне лично неизвестно. Но разве может истинный германец проникнуть в тайники души какого-то эльзасца да еще разведчика, подосланного из Франсевилля!

Артур Грэй приник к огромному глазу иллюминатора, поднялся на ноги и обратился к членам клуба мало присущим ему настойчивым тоном:

– Капитаны! Необходимо узнать, что именно писал Шульце в последние мгновения своей жизни. В его ледяной руке зажато громадное, словно копье, перо… Не писал ли он смертный приговор Дику?.. Отсюда мне не удалось разобрать ни одной строчки.

Любимец Тараскона громко чихнул и накинул на плечи свой полосатый плед.

– Увы, мсье Грэй, проникнуть в лабораторию – это безумие! Тут дело пахнет не насморком, а превращением в айсберг.

Но председатель нашей сегодняшней встречи тут же доказал, что проникать в лабораторию нет никакой надобности, и попросил капитана корвета «Коршун» навести подзорную трубу на письменный стол, за которым застыл навсегда доктор-профессор.

Василий Федорович буквально через минуту разглядел строчки, написанные огромным пером на листке бумаги… Нам оставалось занести в вахтенный журнал самую суть последнего распоряжения повелителя Стального города.

«Распоряжение Б.К.Р.Ц. Операцию провести молниеносно, не отступая ни на йоту от моих указаний. Я хочу, чтобы по истечении пятнадцати дней Франсевилль был превращен в мертвый город и чтобы ни один из его жителей не остался в живых. Я хочу напомнить миру гибель Помпеи и заставить его содрогнуться от ужаса. Позаботьтесь доставить сюда трупы доктора Саразена и Марселя Брукмана. Я хочу их видеть и иметь перед своими глазами. Шульц».

– Не Шульц, а Шульце! – с холодной настойчивостью добавил Сигимер.

Капитан корвета «Коршун» еще раз взглянул в подзорную трубу и высказал предположение, что герр Шульце просто не успел дописать последнюю букву и поставить росчерк. Ведь катастрофа в лаборатории произошла молниеносно.

Но эти подробности мало интересовали Артура Грэя. Он был поражен тем, какие ужасные мысли и планы запечатлело в последнюю минуту перо этого злодея. Да, он погиб в своей берлоге, как и многие тираны и деспоты, замышлявшие стереть с лица земли целые страны и народы.

Робинзон Крузо еще раз обвел глазами засыпанное битым стеклом помещение лаборатории и ее обледеневшие стены.

– Капитаны, я все больше боюсь за Дика, – сказал он тревожно. – Не погиб ли юноша во время взрыва?..