Похороны чародея - Хантер Ким - Страница 66

Так и решили. Солдат отправился в гавань, чтобы проконтролировать погрузку военных кораблей, на которых его армия переправится на другую сторону Лазурного моря и пристанет к берегам Гутрума.

Несколько дней спустя, когда флотилия уже была готова к отплытию, прилетел Ворон.

— Вы только поглядите! Маршальский жезл тебе к лицу. Только не зазнавайся. Тебя нелегко отыскать в последнее время.

— А где ты меня искал?

— Я все до последнего ярда обшарил в Уан-Мухуггиаге, побывал в Сизаде и сразу направился сюда.

— Что нового?

— Ханнаки и люди-звери сошли с холмов, собрались у города и готовятся к обороне. А ведь из нор вытянуть их может только запах предстоящей битвы.

— Им известно, что я возглавляю военную экспедицию?

Ворон покачал черной пернатой головой.

— Нет, этого даже я не знал. Я случайно в Сизаде услышал об их маневрах.

— А что там нового?

— Султан Офирии разгромил войско Паладана. Теперь голова принца красуется на палке возле большого оазиса. Он просто милашка.

— А Лунна Лебяжья Шейка как себя чувствует?

— Умерла от разбитого сердца.

Солдат был потрясен, для него эта новость оказалась полнейшей неожиданностью. Он не сомневался, что Лунна немного поплачет и успокоится, а тут…

— Умерла?

— Впала в меланхолию и угасла за неделю.

— Люди даже от голода за неделю не умирают. Странники — те месяцами постятся.

— Ее что-то глодало изнутри. Глаза Лунны перед смертью совсем ввалились и помутнели, тело высохло, она постоянно плакала. Говорят, сквозь ее ладонь просвечивала зажженная свеча. И однажды утром жизнь просто покинула бедняжку. Султан места себе не находит от горя. Приказал положить ее в хрустальный гроб, из которого удалили воздух, чтобы тело не разлагалось. Хрустальный гроб стоит в гробнице со стеклянными стенами, и он возле него днюет и ночует. Сам стал худым, как зимняя лисица. Вокруг этой печальной пары потихоньку сооружают парк, полный экзотических деревьев, кустарников и цветов. Султан посылает во все четыре стороны света за обезьянами, фазанами и леопардами, чтобы заселить его.

Солдат покачал головой:

— Никогда бы не подумал.

— Видишь, не все на свете ты знаешь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Военная флотилия уже готовилась к отплытию, когда из какого-то неизвестного источника прибыл подарок для Солдата: цветок в горшке. Чрезвычайно экзотического вида, с великолепным бутоном, который пока оставался закрытым, но вот-вот должен был распуститься. Когда развернутся лепестки, этому пунцовому бутону по красоте не будет равных.

— Да тут один горшок целого состояния стоит! — воскликнула Лайана. Горшок был отделан золотом и серебром, выложен слоновой костью и черным деревом. — Гляди, какая-то надпись…

Надпись гласила: «Подарок Богов доблестному воину Солдату, чья добродетель указывает путь каждому из нас».

— Добродетель? Никогда не подумал бы, что я особенно добродетелен, — заметил Солдат. — Да, я верен своей стране, готов за нее пойти на смерть, однако очень часто моими поступками движет обычный эгоизм.

— Кто-то считает тебя воистину уникальным, — ответила Лайана. — Не знаю, что это за цветок. Может, он и впрямь произрастает в божественных садах?

В душе Солдат был рад подарку, в особенности тому вниманию, что за ним стояло. Вообще-то Солдат не так чтобы очень любил цветы. Он знал, что в этом мире роза с росой на лепестках вызывает такой же трепет, с каким он сам смотрел на восхитительно слаженные движения бегущего леопарда. С тем же восторгом, с каким Солдат наблюдал за работой мышц прекрасного дикого зверя, житель Гутрума, Уан-Мухуггиага или Карфаги любуется бескрайней равниной, поросшей нарциссами, что танцуют в легком дуновении бриза. Ну а поскольку лично Солдату никогда не была свойственна любовь к зелени, он, ни слова не говоря Лайане, отослал цветок в драгоценном горшке султану Офирии с просьбой поместить его возле гробницы Лунны рядом с остальными экзотическими растениями.

Султан сходил с ума от горя. Он рвал на себе волосы и разрывал в клочья одежду, едва только его переодевали преданные слуги. Наконец султан вырвал себе язык собственными руками и выколол бы глаза, если бы ему не помешали.

Подарок Солдата установили в изголовье хрустального гроба. Султан сидел у гроба, когда цветок распустился — огромный пунцовый рупор, каждый лепесток которого был размером с человеческую ладонь, — и умер мгновение спустя от ядовитого аромата. Цветок относился к редкому, смертельно опасному виду, произрастающему в диких джунглях, куда может добраться лишь самый безумный искатель приключений. В естественной среде своего обитания цветок так ядовит, что его смертоносные миазмы убивают любое животное, которое по неосторожности подойдет слишком близко. Теперь его жертвой стал султан. Распластавшегося владыку нашли на крышке гроба безвременно увядшей жены. Но больше всего слуг поразило то, что их опередили воры — у султана больше не было золотой руки.

Флотилия отчалила.

Когда корабли прошли с добрую половину Лазурного моря, налетел страшный шторм. В пути потеряли семь кораблей из трехсот. Плыли в кромешной тьме, сквозь шквалы и порывистые ветры. Когда наконец добрались до другого берега, на небе по-прежнему не было звезд. Ориентироваться в море без звезд — задача непростая, но, к счастью, среди матросов были те, кто хорошо знал море. Эти люди могли с большей или меньшей точностью определить местоположение корабля по температуре, просто опустив руку в воду. В конечном итоге флот пристал к берегу материка чуть юго-западнее острова Стеллы. Это место представляло собой дикую полосу песка, а береговая линия была сплошь усеяна огромными скоплениями леса-топляка, зловонными водорослями и мертвыми моллюсками.

Лодки вытащили на берег и старательно прикрыли топляком и водорослями.

Затем армия предприняла марш-бросок на восток. По дороге Солдата навестил Ворон, который принес новости от Гидо и Сандо: близнецы со своим войском стояли лагерем у Кермерского прохода в полной готовности отправиться на юг в сторону Зэмерканда. Солдат послал ответное сообщение о приблизительном времени прибытия под стены города, с тем чтобы обе армии могли предпринять согласованную атаку: одна с востока, другая — с севера.

В предзакатные часы, когда предметы отбрасывают самые длинные тени, армия Солдата остановилась в миле от Зэмерканда. Разбили лагерь: вырыли траншеи, возвели терновые ограждения, поставили часовых. Когда все было готово, Солдат поскакал вперед, чтобы изучить поле, где скоро состоится сражение.

Он приближался к шпилям, башням, стенам с бойницами и куполам Зэмерканда, и его переполняло чувство выполненного долга. На опушке леса в черной решетке теней, что отбрасывали деревья, Солдат неотрывно смотрел на древние городские стены. Вот он вернулся в свой приемный дом — маршалом; за ним — хорошо укрепленный лагерь, Красные Шатры. А ведь всего пару лет назад он чужаком попал в совершенно незнакомый ему мир. Его прошлое было стерто из памяти, и только внутренний голос подтолкнул записаться в армию. Теперь эта армия идет за ним, своим верховным главнокомандующим.

— Мой дом, — пробормотала Лайана, поравнявшись с Солдатом. — Я здесь живу.

Он обернулся в седле.

— Ты узнала?

— Да, я знаю это место.

Она взяла его за руку.

Одна из первых радостей влюбленных — нежно коснуться пальцами ладони избранника. Много восхитительных таинств и чудесных мгновений раскрывается перед ними после, но держаться за руки в первый раз, когда переплетаются пальцы, — воистину волшебный миг.

Солдата переполняли чувства. Так давно ему не доводилось испытывать столько нежности, что он едва стоял на ногах. Они снова вместе…

День стремительно приближался к закату, а влюбленные не спешили уходить и стояли, соприкасаясь ладонями, пока лошади нетерпеливо били копытами землю.