Похороны чародея - Хантер Ким - Страница 50

Солдат с Голгатом лежали на земле, припав к песку и наблюдая за уходящим к горизонту караваном верблюдов.

— Обычный торговый караван, — сказал Голгат. — Нечего бояться.

— Почем знать, может, с ними охрана. Вдруг они настроены враждебно?

— Разумеется, с ними охрана, только не для того, чтобы нападать на таких, как мы. Они опасаются воинственных племен. Нам тоже стоит их поостеречься. Хотя караванщикам в отличие от нас есть что терять. У них полно добра… Смотри, остановились. Похоже, собираются разбить лагерь на ночь. Можно спуститься и перекусить с ними. Думаю, эти торговцы, перевозящие свой товар, — саманиты. Спокойный мирный люд, который заботится только о собственном благополучии.

Внизу, у подножия высокой дюны, начали разворачивать шатры — огромные черные сооружения со сложным набором клиньев и крепких канатов. Их устанавливали знатоки своего дела. Через полчаса на песке горели костры, и в котлах побулькивало варево. Люди заходили друг к другу в гости, как поступают соседи, переехавшие в новое место.

— Как думаешь, стоит их навестить? — спросил Голгат.

Солдат засомневался.

— А это безопасно?

— В нашем мире нет ничего безопасного, друг мой. Уж не говоря о твоем походе в Город Забвения. Знаешь, там что-то вкусненькое готовят. Я спускаюсь.

— Ну ладно, пошли.

Друзья повели своих верблюдов вниз по склону, утопая по щиколотку в песке. Они услышали окрик со стороны лагеря и поняли, что их заметили. Вскоре к ним примчался мальчишка. Он запыхался, но улыбался до ушей.

— Отец просит вас отведать с ним чаю.

Голгат сказал:

— Сообщи отцу, что мы почтем за честь. Ты из какой семьи?

— Отца зовут Маалиш, а меня — Бак-лан-Маалиш.

— Сын Маалиша, — пояснил Голгат и обратился к мальчику: — Где нам помыть руки?

— Позади шатра стоит бочонок с водой, — радостно сообщил Бак-лан-Маалиш.

— Тогда мы сейчас же направляемся к твоему отцу.

К мальчику подоспели с полдюжины воинственно покрикивающих приятелей и девчонок, которые визжали одна звонче другой, и он убежал вместе с ними.

Гости омыли руки в медном бочонке, установленном на треноге у самого входа в шатер. Затем из шатра вышла женщина в парандже и пригласила их войти.

В шатре было чрезвычайно уютно. Повсюду лежали ковры, со стен свисали сотканные вручную гобелены. Во мраке помещения горели источающие благовоние свечи. Нельзя сказать, что внутри было прохладно — особенно возле каменного очага с горящими дровами, — но все лучше, чем под нещадно палящим солнцем. Сидевший в углу юноша играл на струнном инструменте какую-то мелодичную песню. Мужчина постарше сновал из одного закутка в другой, разнося пиалы на медных подносах. Шатер делился на множество маленьких отделений, каждое из которых было закрыто непроницаемыми завесами.

— Приветствую! Пожалуйста, усаживайтесь.

Слова исходили от женщины без паранджи, сидевшей рядом со средних лет мужчиной. Хозяева были симпатичными людьми с открытыми лицами и красивыми здоровыми зубами. Мужчина стал разливать по пиалам чай из горшочка экзотического вида и внезапно поднял взгляд на гостей.

— Вам сладкий?

— Мне — нет, — ответил Голгат.

Солдат, который ни разу прежде не пробовал чай, не мог решить, что выбрать, и на всякий случай последовал примеру Голгата. Когда Солдат попробовал этот напиток — не слишком терпкий на вкус, — он понял, что сахар был бы лишним.

— Первый раз чай пробую. Очень освежает.

Хозяйка удивилась:

— В ваших краях нет чая?

Голгат решил сам ей все объяснить.

— Видите ли, в Зэмерканде есть чай. Только в основном там пьют разбавленное вино или густое пиво. А если нет ни того, ни другого, обходятся простой водой.

— Вода — тоже неплохо, — кивнула женщина. — Меня зовут Петра, а это мой муж, Юн Маалиш. Мой караван перевозит в Сизад сандаловое дерево, шелка, ткани с золотыми и серебряными нитями и много еще чего.

Неожиданно запели ножны Солдата. Он вскочил на ноги и обнажил меч. В то же время из разных занавешенных закутков вышли несколько вооруженных мужчин и взяли Солдата в полукольцо.

Голгат как ни в чем не бывало продолжал попивать чай.

— Мы одни, — сказал он, обращаясь к женщине. — Нам не нужен караван и добро, что вы везете. Вы нанесли бы глубокое оскорбление богам, если бы приказали зарубить двух невинных людей, мирно наслаждавшихся вашим гостеприимством.

— Часто, — начала Петра, — грабители используют такую тактику: посылают к нам одного или двух своих, которые выдают себя за путников, между делом разведывают, что здесь и как, а потом вся банда нападает. Обычно как раз на закате.

— Да, я знаю. Я наслышан о том, как водят караваны, и о том, что подстерегает караванщиков в пути, чего вы опасаетесь и как попадаете в ловушки. Я уже много раз бывал здесь. А вот мой друг в этих местах впервые. У него с собой волшебные ножны, которые предупреждают об опасности. Как раз их пение вы и слышали. Ножны запели, Солдат решил, что на него нападают, и тут же вскочил на ноги. Поверьте, нас не нужно бояться. Мы просто одинокие странники, ищем одну женщину. Возможно, вы слышали о ней, знаете, где она находится. Это жена султана Офирии Лунна Лебяжья Шейка. Мы были бы чрезвычайно признательны, если бы вы помогли нам. Мы можем заплатить.

При этих словах Солдат спрятал меч в ножны и уселся на место, повернувшись спиной к вооруженным мужчинам. Петра дала им знак, и они растворились в сумраке шатра.

Юн обратился к жене:

— Ты уверена?

— Думаю, они говорят правду.

— Ну раз так…

Он снова принялся потягивать чай. Затем, к удивлению Солдата, достал короткий кусок просмоленной веревки откуда-то из складок одежды и, положив ее в рот, зажег другой конец от свечи. Он стал посасывать веревку, втягивая дым в легкие. Затем улыбнулся Солдату, заметив выражение его лица, и выдохнул облако дыма.

— Ни чая, ни табака?

— Что такое «табак»?

— Держи, — хозяин протянул тлеющий кусок веревки, — это делают из травы. Пахнет вкусно. Хочешь попробовать?

Солдат поежился и покачал головой:

— Нет, что-то не тянет.

— А я не откажусь. — Голгат взял зажженную веревку, втянул полные легкие дыма и закашлялся. — Давненько не пробовал…

Петра сказала:

— Я слышала, что Лунну Лебяжью Шейку похитил Халиф Сильнейший и держит ее в своей крепости посреди пустыни. Вы хотите ее спасти?

— Да, — ответил Солдат, поднимая глаза на хозяйку, — именно за этим мы туда и направляемся.

Юн сказал:

— А если она не хочет, чтобы ее спасали?

Солдат был потрясен.

— Да нет же. Хочет. Она ведь жена султана.

— А может, султан бил ее? Может, она его не любит? А любит как раз Халифа? Может, она ждет ребенка, ребенка Халифа? А может, еще что-нибудь?

Солдат растерялся.

— Ты заберешь ее силой? — спросила Петра.

— Нет. Да. Не знаю, вы меня запутали. Я надеюсь, что Лунна Лебяжья Шейка желает вернуться обратно.

— Что ж, надеяться не запретишь, — заметил Юн.

Затем подали еду: козлятину, верблюжий йогурт, свежие огурцы, сыр из собачьего молока, яйца, пустынную перепелку и хрустящих поджаристых горных жуков. Путники наелись до отвала. Принесли молоко и медовые соты, а за ними — горячий яблочный сок с приправами. По случаю такого пиршества открыли входную завесу шатра, чтобы любоваться уходящим за далекие дюны солнцем.

— Закат, — сказал Голгат, вонзаясь зубами в перепелиную ножку, — и никто на вас не напал.

— Верно. Может, разбойники прискачут ночью, пока мы будем спать, — ответил Юн.

— Если так, — сказал Солдат, — мы сразимся бок о бок с вами, уж будьте уверены.

Наконец ночной холод начал вползать в шатер, и завесы опустили. Друзей проводили в разные отделения шатра.

Солдат был доволен, сыт, порядком устал, и ему не терпелось отойти ко сну.

Спустя какое-то время он почувствовал, как кто-то скользнул под его одеяла. К своему немалому ужасу, он ощутил обнаженное женское тело. Хуже того, оказалось, что это не просто какая-то незамужняя женщина, которую ему прислали в знак гостеприимства, а сама Петра.