Похороны чародея - Хантер Ким - Страница 26

Среди прочих шел демон с длиннющими веками, спускавшимися до самых его щек, как обвислые собачьи уши; из его макушки, подобно черному фонтану, произрастал конский волос. Похоже, демон только сейчас заметил Солдата — пожал плечами, украшенными шипообразными наростами, и с недоумением скривил большое обрюзгшее лицо цвета серы. Потом он, по всей видимости, оскорбился, что на него смеет смотреть человек.

— Как ты сюда попал? — прорычал демон, и его красный раздвоенный язык заколыхался у самого лица Солдата. — Ты смертный.

— Я приглашен. В некотором смысле я тоже из иного мира.

Демон сразу же потерял к собеседнику всякий интерес.

— Останки горят, — продолжал Солдат.

Демон мельком взглянул на погребальный плот; тот за последние двадцать минут продвинулся всего на три-четыре ярда.

— Такое случается. Когда доберемся до особняка, и посмотреть-то не на что будет.

— Что за особняк?

— Вон там, наверху.

Солдат окинул взглядом шествующее впереди море необычайных существ и увидел впереди какие-то утесы.

Посреди совершенно отвесной стены находился выступ, на самом краю которого стоял внушительного вида особняк с рыжими стенами. Солдат долго ломал голову, но так и не понял, каким образом занесло сюда это сооружение. Вероятно, его выстроили для своего религиозного предводителя, ХуллуХ'а, какие-то летающие существа. А теперь маг возжелал провести в этих стенах вечность. Здание казалось вполне милым и уютным: закругленные угловые комнаты, черные сланцевые крыши. Солдат насчитал шестнадцать спиральных дымоходов и несколько десятков окон. Необычайного вида флюгера торчали на верхушках башенок, каждый из них вращался на порывистом утреннем ветру точно юла. Тяжелые деревянные двери, обитые гвоздями с квадратными шляпками, были открыты и готовы к приему останков, которым особняк станет теперь родным домом.

У самого входа, возле дверей, стоял лукавого вида демон в рясе священника.

Гоблины торопливо набили урну тем, что осталось от праха, чтобы спасти хотя бы это. По всей видимости, прах чародея нельзя было развеивать по ветру.

— Понял, о чем я говорил? — спросил демон. — Ничегошеньки не осталось.

Внезапно тысячи лошадей, что шли позади Солдата, остановились. Рассвет замер. В рыжеющем небе повисли оборванные облака. Крылатые феи внезапно поднялись в воздух, разгоняя стаи ворон и грачей. Тонкая призрачная материя расцветила красками небо, застывшее в ожидании восхода.

Барабанный бой! Трубный глас! Вступают флейты!

И вот послышалось жутковатое пение тупомордых змей. В исключительных случаях, как, скажем, похороны чародея, их шипение превращалось в подобие музыки.

Звезды прочь — его глаза.

Ногти — прочь с его стопы.

С чресел капает вода,

Орошая плоть земли.

Самый лучший из плохих,

Самый первый из живых.

Ветры страшные легли,

Осушились пузыри…

Бархатный плот достиг подножия утеса, и взору предстал узкий склон, ведущий в пропасть. Кроты рекой потекли вперед, в расщелину, под землю. Призраки разнуздали и увели лошадей, на которых ехал рассвет. А черные ленты остались свисать с края и колыхались на ветру, подобно печальным теням. Урну с прахом забрали крылатые феи, подняли вверх и вручили черту-священнику, облаченному в черный с серебром наряд и высокую пурпурную митру. Тот принял урну двумя руками, развернулся и направился в особняк. Раковины, плоды, яичная скорлупа — все исчезло вместе с кротами под землей.

Какой-то плод выкатился из общей груды и избежал смыкающейся пасти ущелья.

— Лунное яблоко, — сказал демон, с которым беседовал Солдат, в ответ на его негласный вопрос, — с булочного дерева.

Какой-то эльф, лукавый спригган, судя по длинному носу и отвислым ушам, бросился вперед, схватил яблоко и тут же отправил его в рот.

— Полагаю, это не нарушает правил, — пробормотал демон, тоном указывая, что вовсе не уверен в сказанном.

Змеи прекратили свои нечестивые потуги.

Казалось, все, включая Солдата, замерли на дне ущелья в ожидании, устремив вверх взоры. Наконец появился демонический священник, возвел кверху руки, и толпа вокруг Солдата зароптала. На уступе с лицевой стороны скалы отворился квадратный вход в пещеру, и особняк с грохотом покатил назад, в открывшийся проем. Как только он полностью ушел внутрь, над проемом сомкнулись скалы, и дворец оказался запертым. Снаружи не осталось ни шва, ни трещины, которые свидетельствовали бы о происшедшем. Как будто ХуллуХ'а вообще никогда не существовало.

Солдат удивился, с какой быстротой рассеялась погребальная процессия. Эльфы исчезли моментально. Демоны провалились сквозь землю, не сходя со своего места, как и похоронный плот. Странные существа и мифические монстры сгинули следом. Последними уходили великаны: разбредались в разные стороны в близлежащих горах.

День и ночь остались недвижимы.

Солдат стоял на пустоши совсем один. Ветер с каждой минутой слабел. Солдат побрел к Зэмерканду, и время вновь ожило для него. В ту минуту, когда он входил в ворота города, были по-прежнему сумерки, хотя прошло много часов. Солдат тут же направился в постель, отложив визит к королеве на утро, и погрузился в беспробудный, как сама смерть, сон.

Его разбудил поцелуй и луч настоящего солнечного света.

— Ах, ты в добром здравии, — сказал Солдат жене. — Как хороша порой жизнь.

— Муж мой, ты знаменит. Ты первый, кто присутствовал на похоронах чародея. Должно быть, в тебе есть нечто особенное. Для меня ты, конечно, и так особенный, но теперь и другие начнут считать тебя таковым!

— Зима еще не закончилась? — спросил он и покосился в окно.

— Зима была вчера. Сегодня — уже лето.

— Это хорошо. Видимо, ее специально заказали на похороны. Теперь жизнь начинается сначала. А новый Король магов уже в своем дворце в Семи горах?

— Я не знаю. Кстати, погляди, доставили вчера; посылка опоздала на каких-то пару минут — ты успел уехать. Наверно, это предназначалось для церемонии.

Лайана поднесла мужу стеклянный ларец, скрепленный печатью. Там лежал хитон из тончайшего красного шелка с огненными фениксами. Надпись на стеклянной крышке гласила, что мантии можно касаться лишь бархатными перчатками, потому что шелк чрезвычайно тонок и непокрытых рук не терпит. В специальном отделении ларца лежала пара перчаток. Солдат надел их, открыл стеклянную дверцу и осторожно вынул хитон из ларца.

— Какая прелесть! — выдохнула Лайана, когда чудесный наряд заколыхался в руках Солдата на легком сквозняке. — Ты счастливчик!

— Знать бы, кто прислал, — недоуменно произнес Солдат.

— Думаю, какой-нибудь иноземный принц. Тут и сомнений нет. Или волшебник из числа друзей королевы…

— Или какой-нибудь колдун, который позавидовал, что меня пригласили на похороны, а его нет. Помнишь, как было с кольчугой?

Лайана окинула подарок оценивающим взглядом.

— Вряд ли здесь можно спрятать отравленные волоски. Смотри, какая невесомая ткань, так и колышется на ветру.

Солдат не мог не согласиться. Он принял ванну и, пользуясь моментом, описал своей жене все, что видел на похоронах чародея. Рассказ Солдата поверг принцессу в немалое удивление. Пока он говорил, Лайана омывала его кожу, натирала мылом и маслами, смывая пыль дорог, отчего все его тело розовело и пощипывало. Теплая благоухающая вода каскадом ниспадала из ртов русалок, смывая грязную воду из мраморной ванны и заменяя ее свежей.

Наконец Солдат выбрался из ванны: прекрасно сложенный, с пылающей румяной кожей, он источал аромат весенней розы. Лайана надела бархатные перчатки и подняла хитон, придерживая его двумя руками. Солдат встал спиной к одеянию и протянул руки, уже собираясь сунуть их в широкие рукава, как вдруг раздалось пронзительное верещание, и какая-то птица порхнула в окно.

Лайана все еще держала в руках наряд, когда птица влетела в комнату и клювом выхватила одеяние из ее рук.