БИТВА ЗА ХАОС - Де Будион Майкл - Страница 42

Белая раса является конечным звеном цепочки личность — семья — народ. Наша религия — это наша раса. Наша раса — это наш народ, наш народ — это мы, истинные, те, кто работает на расу, а значит, автоматически, против других рас.

Эволюционное существование белого индивида немыслимо вне рамок своей расы, а никакая другая форма кроме непрерывной эволюции нас не интересует, так как она априорно лишена смысла. И если сила отдельного индивида определяется способностью потратить максимальную энергию в единицу времени, то для расы, как интегральной совокупности индивидов, рассуждения более сложны, здесь действуют законы динамического хаоса.

Главная потребность белого — достижение индивидуальной свободы. Индивидуальная свобода предполагает индивидуальный интерес, а поскольку белый индивид концентрирует в себе всё или, во всяком случае, задатки всего, то и нынешняя степень организации этой расы самая низкая. Организацию можно повысить, но это будет означать ограничение внутренней свободы каждого. Своими высшими достижениями во всех областях она обязана исключительно интеллектуалам, обеспечившим научно-технический прогресс, в частности прогресс вооружений, позволивший белым захватить весь мир. Если бы так шло всегда, мы бы сейчас находились на гораздо более высоком уровне развития. Но даже такая динамичная раса не смогла обеспечить свое непрерывное поступательное развитие. Небывалый интеллектуальный рывок сопровождавший захват мира в XVII–XIX веках очень быстро показал ограниченность территории и ресурсов планеты Земля, что привело белые страны к противоборству обернувшемуся двумя Мировыми войнами, унесшими жизни более 70 миллионов их представителей. Военная мощь Европы, ставшей ареной противостояния, была уничтожена и мировое противоборство перешло в экономическую сферу.

У белых сейчас нет никакого общего интереса, или интересов которые можно было бы сгруппировать по направлениям, а потому не может быть какой-то общепринятой доктрины действий. Раса, как совокупность сотен миллионов «неупорядоченных» индивидов, довольно инертна, поэтому белые до сих пор чувствуют себя достаточно сильными, точнее — самыми сильными.

Этим пользуются многочисленные цветные, хоть и принадлежащие к разным нациям, расам и религиям, но имеющие как минимум два общих признака: внутреннюю ненависть к белым как к чужакам и стремление закрепиться в белом мире. Ясно, что такая тактика, если ей не будет поставлен заслон, сначала приведет к деградации белых, а затем — к понижению номинального статуса цветных до того реального уровня, в котором они пребывали до перемещения в белый мир. Цветные такими стратегическими раскладами голову себе не забивают, для них возвращение на свой изначальный первобытный уровень — не трагедия, но закономерный итог. Он наступит, как в случае возвращения белыми своего потенциала, так и в случае полной интеллектуальной деградации этой расы. Хотя вполне возможно, что на общебессознательном уровне они это понимают, поэтому и предпринимают столь бешеные попытки «хорошо пожить сейчас».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПЛАЦДАРМ САТАНЫ

С введением понятия энтропии в науке появилось представление об асимметрии мира в целом и о существовании на уровне мироздания выделенного направления движения — повышения энтропии. С другой стороны, ни у одного здравомыслящего человека не вызывали сомнения законы сохранения, особенно после поправки их с учетом тепловых процессов. Образовывалась интересная нестыковка. Энергия (т. е. то, что могло быть превращено в работу) могла переходить из одной формы в другую, но в целом сохранялась неизменной, причем всегда, в любой момент времени, а энтропия (т. е. связанная энергия) непрерывно росла. Иными словами, мировой процесс с энергетической точки зрения был стабилен, а с энтропийной — непрерывно менялся.

Наука, как объективное знание не нуждалась ни с кем ни в каких компромиссах, ибо весь мировой процесс управляется одними законами или вообще одним законом, что ни оставляет место компромиссам. Наука не знала всего, но была вполне самодостаточной. Подвести могли только люди — носители научного знания. Религия не нуждалась в компромиссах пока была сильной и способной физически раздавить любое инакомыслие, в те же моменты когда она была недостаточно сильной, ей требовалось искать пути упрочения своего статуса, даже если для этого требовалось поступиться принципами, зачастую ключевыми.

Еще раз напомним: никакая религия в принципе не способна дать ответ ни на один вопрос. Ни на один. Она может создать иллюзию правильной картины мира, но идеал любой религии — достижение абсолютной стабильности подконтрольного «стада», только при ней она может окончательно застыть в своих догматах и не обременять себя необходимостью практически непрерывно подстраиваться под меняющийся социум. Мы уже говорили, что это причина вполне справедливой ненависти религиозников к науке. Здесь и объяснение экспансии ислама и восточных религий по отношению к тому же христианству. Ведь ислам нисколько не усилился со времен средневековья, если же брать времена Арабского Халифата, то он, наверное, стал слабее. Но ислам — это Библия переведенная для Востока, а на Востоке всё стремится к абсолютной догматизации. Христианство, отработав свое, уходит вместе с деградацией белых, вот почему сохранившийся в более-менее первозданном виде ислам выглядит устрашающе-агрессивным, что не мешало арабам вдребезги проиграть четыре войны евреям, притом, что по человеческому потенциалу они превосходили Израиль в 100 раз, а по территориальному — в 300. Как видно, дело совсем не в исламе, дело — в организации, а она у евреев оказалась во много-много раз выше, она дала возможность не только организовать внутренние резервы маленького нищего Израиля, но и иметь мощнейшее лобби в Америке, готовой пойти практически на все что угодно ради сохранения сионистского государства. Советская помощь арабам тоже не помогла, как известно, энтропии систем при их взаимодействии складываются, в данном случае арабский хаос суммировался с советским. О какой победе вообще можно было мечтать?[107]

Главное свойство любой религии рассчитывающей на устойчивый, а значит и долговременный статус — религия должна быть удобной, причем одновременно как для самих масс, так и для управления этими массами. Мы знаем, что статистическая система пущенная «на самотек» всегда будет стремиться занять максимально неупорядоченное состояние, соответствующее минимуму свободной энергии. Это правило изначально выполняется для живых организмов и люди среди них не исключение. Но только изначально, ибо уникальное свойство живого мира — самоорганизация. История не донесла до нас ни одного примера долговременного анархического общества, да и чисто научно его существование в принципе невозможно. Да, кратковременные периоды анархии бывали, но они заканчивались приходом диктатора стремившегося снизить степень свободы индивида до минимальных величин. Анархия почти всегда заканчивалась массовым террором и тотальным снижением свободы.

Арийское язычество, как нам сейчас кажется, и было такой себе «удобной религией», но его отвергли. Отвергло деградирующее третье поколение римских граждан. Эта тема достаточно исследована. Вспомним наш график распределения вероятностей сбоев системы в зависимости от времени. Христианство пришло тогда, когда кривая вероятности сбоев ползла вверх, причем резко. Менялись исходные элементы системы, менялся и тип связей между ними. И, что самое главное, энтропия системы росла. Она становилась неопределенной и неустойчивой, в такие моменты любое, даже незначительное влияние извне может иметь фатальные последствия, подобно больному с ослабленным иммунитетом (т. е. сниженной устойчивостью организма) могущему умереть от обычной простуды, на которую здоровый не обратит внимания. В теории систем такое состояние называется бифуркацией, этот термин мы уже встречали цитируя И. Пригожина. В момент бифуркации горизонт прогноза снижен до минимума, поэтому события могут разворачиваться совершенно непредсказуемо.[108]