БИТВА ЗА ХАОС - Де Будион Майкл - Страница 117

Итак, от машин мы плавно перешли непосредственно к людям. При этом будем помнить, что всё что создали люди — от каменных орудий труда, и до современных микропроцессоров и нанотрубок, они создали «по своему образу и подобию», т. е. все эти вещи — продукты работы нашего мозга, все они выражение законов нашего мышления. И если люди додумались до того как повысить надежность компьютеров собранных на механических реле или на электронных лампах, неужели они никогда не задумывались о повышении своей собственной надежности, как на индивидуальном уровне, так и на системном? И неужели вы думаете, что человеческий случай уникальнее компьютерного? Да, человек сложнее, намного сложнее самого сложного компьютера. Да, на статистическом раскладе вероятность его «поломок» выше, но ведь и возможностей у него гораздо больше! Причем таких, какими компьютер никогда не будет обладать. Напомним, Уильям Росс Эшби, автор Закона Необходимого Разнообразия и обогативший наше системное знание таким понятием как «гомеостат» по профессии был нейрофизиологом.[294] Исследовал головной мозг как кибернетическую систему, т. е. занимался примерно тем же чем и мы. В своей книге «Конструкция мозга» он отмечал: «Такая же проблема стоит перед конструктором искусственного мозга, желающим чтобы поведение его механического мозга было адаптивным. Как может этот конструктор установить «правильные» свойства для каждой части, если правильность зависит не от поведение каждой из частей, а от взаимоотношений её с другими частями?» После чего указывает единственно правильный путь решения проблемы: «Его задача — создать надлежащую координацию между частями.[295] Мозг это делает автоматически. Какого рода машина способна к самокоординации?» Действительно, мозг это делает автоматически, поэтому если рассматривать индивида как изолированную субстанцию, его качества не имеют никакого значения. Он — вещь в себе. Допустим, сидит себе маньяк-насильник-убийца в одиночной камере, получает еду через «кормушку» в железной двери, причем вероятность его побега равна нулю. Как он сможет реализовать свои маниакальные позывы? Да никак. Он даже себя порезать не сможет, так как в камере отсутствуют режущие предметы. Но если его выпустить во внешний мир, т. е. «в систему», он станет реально опасным. Но такие «вещи в себе» настолько редкое исключение, что их можно не рассматривать, а при возрастающей плотности населения так и вовсе будут сведены на нет. Рассмотрим вариант т. н. «обычного человека».

Мы уже говорили, что сверхчеловек подразумевает исключение всего недочеловеческого, что в переводе на язык этой главы обозначает абсолютную или некую максимально достижимую возможность. Да, сейчас (мы это еще раз повторим) недочеловек в той или иной степени живет в каждом. В ком-то больше, в ком-то меньше. Человека отличает от недочеловека то, что человеческое в нем превалирует. Но кто из нас не имеет изъянов? Кто-то слабак, кто-то лентяй, кому-то не хватает воли, кому-то— мозгов, кому-то — организации, кому-то — смелости. Каждому чего-то не хватает, т. е. каждый имеет определенную степень ненадежности. Поройтесь в себе и составьте списочек своих «ненадежностей». Это полезно, это даст возможность составить план их преодоления. А ненадежность звеньев порождает ненадежность связей. У Шеннона и фон Неймана это были лампы и реле которые могли «неправильно сработать». В нашем случае — это отдельно взятый арийский индивид, который может сработать против своей арийской расы, в частном случае — против своей нации. Причем не важно как именно. Любое действие ослабляющее как самого индивида, так и его расу считается ненадежным. Типичный пример: у индивида появляется проблема (т. е. он сталкивается с неким информационным воздействием) и вместо того чтобы ее решать, он вдруг «ненадежно срабатывает» — напивается или глотает галлюциногены. Понятно, проблема от этого никак не решается, но индивид, таким образом, разрушает себя, а значит и свою расу. Как мы говорили, фон Нейман подобрал алгоритм который даже при неправильной работе звеньев обеспечивает максимально возможную надежность системы в целом. Кажется что это было несложно, ведь двоичная логика по определению имеет два состояния: «есть контакт — нет контакта», «да — нет», «единица — ноль», «провожу — не провожу». Казалось бы, у человека состояний гораздо больше, но это не совсем так. У человека тоже два состояния, два суператтрактора — воля к жизни и воля к смерти. И каждым своим действием он работает или на Бога или на сатану, на жизнь или на смерть, но никогда на две эти субстанции одновременно, ибо их цели всегда противоположны. Психоаналитики называют такие состояния «эрос» и «танатос», их также можно считать вполне изученными, правда, есть одно «но». Дело в том, что воля к жизни (эрос) и воля к смерти (танатос) считаются ими изначально одинаково сильными. Т. е. человеческое и недочеловеческое в каждом индивиде наличествует поровну. Так сказать, баланс Бога и сатаны. Такое изначальное допущение очень сильно упрощает дальнейшие выкладки (фон Нейман тоже исходил их того что ненадежность всех элементов одинакова, в его случае это было допустимо), но никак не может считаться правильным утверждением, в таком случае мы бы имели полное энтропийное равновесие и прекращение всякого развития. В технике это эквивалентно вероятности выхода детали 50 % в течение рассчитанного срока службы — цифра совершенно сумасшедшая и нереальная и если бы так было, ни одно сложное устройство в принципе бы не работало. При изначальном равенстве человеческого и недочеловеческого индивид не имел бы свободы воли, впрочем, Фрейд именно так и считал.[296] Но если человек не имеет свободы воли, то опять-таки по логике психоаналитиков он сразу и навсегда должен попасть или под «Бога» или под «сатану». Наверное, у кого-то так и происходит, в этом случае можно вести разговор, соответственно, об «абсолютно надежном» и «абсолютно ненадежном» индивиде.

Да, так вот, мы уже говорили, что смерть или по-гречески «танатос» — это в общем случае превышение некоторого предела разупорядоченности системы, в результате чего она теряет способность функционировать. Воля к смерти — это стремление разупорядочиваться и разупорядочивать. Очевидно, что маньяком или некрофилом движет воля к смерти в самой явно выраженной форме. Но они — крайние случаи и опять-таки на статистический расклад не влияют. У нормального человека воля к жизни безраздельно доминирует, но и рывки в сторону смерти тоже иногда просматриваются. Всё что в нас есть недочеловеческого — это от воли к смерти. Кто-то уже решил что это априорно плохо и в некоем идеальном случае это так, ведь сверхчеловек максимально надежен по определению. Но мы живем не в идеальных условиях, а в реальных и здесь расклады оказываются совсем другими. Еще раз напомним, как в общем случае фон Нейман формулировал ошибку «…ошибка рассматривается не как исключительное событие, результат или причина какой-то неправильности, но как существенная часть рассматриваемого процесса». Бессмысленно говорить о «преодолении недочеловека» прямо сейчас — вот мы сегодня уснём теми кем мы есть, а завтра проснемся и прямо с утра начнем принципиально новую жизнь свободную от всего недочеловеческого. В общем, такое возможно у индивидов обладающих феноменальной волей и прошедших через некое «озарение», т. е. момент, когда индивид попав в определенную ситуацию «вдруг» начинает всё понимать, даже ничего не зная, когда он в определенный момент времени начинает видеть все слабые стороны системы которая его окружает, когда он начинает видеть недочеловеческое как в самом себе, так и в тех кто его окружает. Он переживает шок, «катастрофу» и мгновенно становится другим.[297] Он становится правильным навсегда.