Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Ханна Кристин - Снова домой Снова домой

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Снова домой - Ханна Кристин - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

– Можно потанцевать с тобой?

Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни слова, только как-то слабо пискнула.

Энджел обнял ее, и они протанцевали последние полминуты до конца песни. Когда музыка умолкла, Энджел отпустил девушку.

Чувствуя себя неожиданно бодро, он вышел из спортзала. Молодые люди за его спиной уже обступили свою новую королеву.

– Надо же, как это трогательно, – раздался голос прямо у него над ухом.

Энджел обаятельно улыбнулся, однако природный цинизм тотчас взял свое, загубив, пожалуй, единственное за долгое время доброе дело.

– От одиннадцати до семнадцати, – грубовато сказал он. – Самая моя аудитория.

Вэл дружески хлопнул егопо спине и вытолкнул под вечерний моросящий дождь.

– Над твоей «Трудной копией» женщины слезами обольются, черт меня возьми, а уж девчонки-малолетки будут присылать любовные письма вагонами.

– Да-да, знаю. А теперь пойдем-ка на эту поганую вечеринку. Мне обязательно нужно глотнуть чего-нибудь. – Они перешли обратно через улицу. Приведенная Энджелом девушка застыла, как приклеенная, на том самом месте, где он оставил ее под дождем. На мгновение он пожалел, что взял с собой именно ее, а не какую-нибудь другую девушку, но так и не придумал, какую именно.

Все еще недовольный собой, он взял свою даму за руку и направился к Лосиному залу. Так вдвоем, вымокшие под дождем, они вошли в здание, по расшатанной лестнице поднялись в просторный вестибюль. Слабые вспышки молний время от времени освещали мрачноватый интерьер, отчего в темных углах на мгновение появлялись тускло-золотистые тени. Наверху стены дрожали от звуков «тяжелого металла». Из щелей сыпалась многолетняя пыль. Вдоль всей дальней стены специально по такому случаю была устроена длиннейшая барная стойка. Вместе с десятком знаменитостей там накачивались даровой выпивкой какие-то случайные люди.

Энджел наконец почувствовал себя как дома. Он глубоко, с наслаждением вдохнул воздух: здесь он был как рыба в воде; ему доставляли удовольствие и жесткая музыка, и сладковатый запах марихуаны, и спертая атмосфера забитого людьми тесного помещения. Вэл бросил кому-то: «Пока, пока» – тот, видимо, спешил – и тотчас же растворился в толпе.

– Выпить хочешь? – с очаровательной улыбкой обратилась к Энджелу подружка.

Энджел уже собрался ей ответить, однако когда он открыл рот, грудь что-то сдавило. Он сделал гримасу и повел плечами, желая избавиться от неприятного ощущения.

Улыбка сошла с лица девушки.

– С тобой все в порядке?

Боль отпустила, и он улыбнулся своей безымянной (никак не мог вспомнить имя) спутнице.

– Реакция организма на недостаток алкоголя, – беззаботным тоном ответил Энджел, обнимая ее за талию, обтянутую скользкой эластичной тканью. Его рука застыла на ее бедре: жест получился фамильярным, хотя Энджел никогда не стремился фамильярничать с дамами подобного сорта.

Она ослепительно ему улыбнулась.

– Текилы? Он усмехнулся.

– Судя по всему, ты читаешь «Инкуайерер». Гадкая. – Он притянул ее к себе, ощутив запах духов: духи пахли гарденией. – А ты знаешь, что я делаю с гадкими девчонками?

Она облизнула губы и выдохнула:

– Я слышала.

Он пристально заглянул ей в глаза с густо выкрашенными ресницами и подсиненными веками. В глазах девушки он увидел собственное отражение. На какую-то секунду Энджел испытал разочарование оттого, что она так легко на все клевала, с ней вообще все выходило без всяких усилий. Но это настроение пришло и сразу ушло. Он чувствовал себя слишком трезвым, в этом была вся проблема. Когда Энджел бывал трезвым, он всегда много думал, многого хотел. Когда же бывал под кайфом – алкогольным или наркотическим, не имело значения, – то делался Энджелом Демарко, актером, номинированным на премию Академии. Он был не просто актером, одним из многих, ему требовалось постоянно чувствовать собственную неординарность. Он нуждался в этом как в воздухе.

– Да, пожалуйста, дорогая, раздобудь для меня порцию.

Слегка коснувшись губами его щеки, она отошла к бару, плавно покачивая бедрами. Ее тело после нескольких пластических операций казалось идеальным, все впадины и выпуклости были плотно обтянуты розовой тканью платья. Этот розовый цвет весьма необычно воздействовал на организм Энджела: пульс участился, в горле пересохло. Он прислонился к деревянной дощатой стене и прикинул, как лучше всего можно использовать возможности ее восхитительного тела. Он представил себе их обоих в постели обнаженными, как она тихонько постанывает в его объятиях... В желудке стало нехорошо, как перед рвотой. Сначала он решил, что все это так, пустое, просто очень хочется выпить. Но почти сразу в глазах у него помутилось, желудок сжался – и Энджел понял, что именно с ним происходит.

– О Господи... – Он оттолкнулся от деревянной стенки и почувствовал, как невидимая сильная рука сжала ему грудь.

Тревожный звонок прозвенел в его сознании настолько явственно и громко, что заглушил мощные звуки музыки. Он отчаянно схватил ртом перемешанный с табачным дымом воздух, с трудом сглотнул, вновь схватил воздуха, стараясь вдохнуть как можно глубже. Боль охватила разом всю грудь, отдалась в левой руке: пальцы стали горячими, их начало покалывать. Энджел ухватился за полированные деревянные перила. Они держались еле-еле: едва Энджел ухватился за них, как сразу понял: ему не устоять на ногах.

– О черт...

«Только не здесь, не сегодня, не сейчас...» Пот холодной струйкой потек по лбу. Ведущие на танцевальную площадку шаткие деревянные ступени вдруг стали увеличиваться в размере. Потемневшие от времени доски стены налезали друг на друга, растягивались – совсем как коридор в кинофильме «Полтергейст». В какой-то момент он увидел Джобет Уильямс, которая бежала через весь зал и что-то кричала.

Что именно кричала? Он попытался сконцентрировать на этом пустяке внимание. Он готов был сделать что угодно, только бы утихла боль в груди.

– Энджел?

Несколько секунд ушли на то, чтобы он успел сообразить: это ведь его зовут. Он попытался поднять глаза, однако не смог. Он едва мог шевелиться. Сердце часто и сильно стучало в груди, напоминая глохнущий мотор машины. Облизав сухие губы, Энджел собрал всю силу воли и попытался улыбнуться. Одновременно ему удалось поднять голову.

Девушка (это оказалась Джуди, он как-то сразу вспомнил ее имя) стояла напротив него, держа бутылку текилы и два высоких бокала.

На ее хорошеньком, густо накрашенном личике застыла недоуменная гримаска.

– Энджел?

– Я не... – начал было он. Потом выдохнул воздух, но не смог продолжить. Начал говорить опять, но мысли путались, перед глазами все плыло.

Черт, он даже не мог дышать, каждый вдох доставлял неимоверную боль.

– Я не очень хорошо себя чувствую... Найди Вэла, пусть придет сюда...

На ее лице сразу изобразилась паника. Она кинула взгляд на лестницу. Наверху было полно гостей. Джуди в растерянности пощипывала свои подкрашенные бровки.

Энджел снял руку с перил и ухватил ее за тонкое запястье. Девушка чуть слышно охнула и попыталась высвободить руку. Однако он держал крепко и не думал отпускать. Стараясь оставаться предельно спокойным, Энджел посмотрел ей в лицо и попытался наладить дыхание.

– Быстро...

Резкая нестерпимая боль опять пронзила грудь, обожгла, казалось, все внутри. Он был совершенно бессилен: стоял, пошатываясь, и хватал ртом воздух, чувствуя, как мощными толчками сокращается сердце. Больно, Господи, как же больно. Уже давно он не испытывал такой боли.

– Пожалуйста, – слова вырывались с хрипом, – не оставляй... меня... не дай...

Он хотел сказать: «Не дай мне умереть!» Но договорить не успел, как перед глазами заволокло черной пеленой.

Его разбудили однообразные: блип, блип, блип... изда-нагммс кардиографическим монитором. В этих электронных жуках не было ничего человеческого – обычный контролируемый компьютером сигнал. Но ему они показались настоящей райской музыкой.