Над сладким Босфором - Хэмпсон (Хампсон) Энн - Страница 3

– А что из себя представляет эта Диана?

Вопрос мог показаться странным, но Марк не удивился. Он оторвался от газеты и оживленно ответил:

– Я же говорил тебе: она необыкновенная – мечта каждого мужчины об идеальной девушке. Она, наверное, и сама это знала, потому что все ее любили. Но самое удивительное в том, что лесть на нее не действовала. Они с Крейгом были такой красивой парой, что все на них оглядывалась.

Мысли Марка, казалось, унеслись в прошлое, и Джанет сказала серьезно и озабоченно:

– Ты сильно расстроился, когда она выбрала Крейга?

– О нет. Мы все знали, что у нас нет шансов. – Он произнес это легко, спокойно. – Ну, ты же знаешь, как это бывает в юности… случаются разочарования. Но мы были достаточно разумны, чтобы не принимать это слишком близко к сердцу.

Его мысли опять унеслись куда-то.

Джанет молча смотрела на брата. Он был того же телосложения, что и Крейг, и такой же темноволосый, но в нем чувствовалась мягкость, которой у Крейга не было. Черты лица тоже были мягче, и улыбался он чаще. «Он очень привлекательный мужчина», – с гордостью подумала Джанет.

Марк взглянул на нее, как бы ожидая нового вопроса.

– А после они встречались? Я имею в виду, недавно?

– Сначала они совсем перестали видеться, и это было правильно; тогда они еще не знали о болезни Роя. Но из того, что рассказывал Крейг, я понял, что потом они встречались довольно часто. Ну, а потом он уехал из Англии. Не думаю, что они появлялись вместе на людях – Крейг не стал бы расстраивать Роя, – но они, вероятно, виделись в доме матери Крейга. Миссис Флеминг и Диана всегда поддерживали теплые отношения и часто навещали друг друга. Их разрыв разбил сердце миссис Флеминг, она ведь наверняка думает, что никакая другая женщина не стоит ее сына.

– А ты давно видел Диану? – Джанет сама удивилась, когда у нее вырвался этот вопрос, совершенно неуместный.

– Я встретил ее с год назад… – Марк вдруг замолчал и задумался. – Она ходила за покупками и зашла позавтракать в маленькое кафе, где я сам обычно завтракал. Встреча была приятным сюрпризом для нас обоих, мы вспомнили давние времена. Она по-прежнему красива, разве что стала старше, хотя тридцать четыре ей ни за что не дашь. Если учесть волнения, связанные с Роем, и ответственность за воспитание детей, это просто чудо. Правда, она не стеснена в средствах, и это, вероятно, помогает. – Марк помедлил, и Джанет заметила восхищение в его глазах, но причины понять не могла. – Диана пригласила меня зайти к ним, поболтать с Роем. Он, бедняга, сидел в инвалидном кресле, но был весел и оживлен как всегда. Он просто обожает Диану, и что бы она ни чувствовала к нему, она подарила ему несколько счастливых лет. – Марк с минуту помолчал. – Мне показалось, что они привыкли друг к другу и довольны жизнью, по крайней мере, Рой. А вот Диана… ну, я иногда думаю…

– …что она могла полюбить его, – закончила за него Джанет, и Марк улыбнулся.

– Я не могу назвать себя знатоком женской души, – сказал он, усмехнувшись, – но мне кажется, после Крейга трудно полюбить кого-нибудь. – Джанет пристально посмотрела на Марка, пораженная странными нотками в его голосе, и он быстро добавил: – Я думаю, что с ее стороны это просто глубокое уважение. Роя нельзя не уважать: он переносит свои страдания без единой жалобы. К тому же Диана очень благодарна ему за все, что он сделал для детей. Я же рассказывал тебе, как хорошо они все устроены?

Джанет кивнула. Один из мальчиков стал врачом, другой работал в адвокатской конторе. А у девушек собственный салон красоты, его купил для них Рой.

– Дети тоже должны быть ему благодарны, – пробормотала Джанет, думая, что Рой, должно быть, просто удивительный человек. И почему такие люди должны страдать?

– Они благодарны и искренне выражают свою признательность. – Тут Марк добавил, что теперь Диана выполнила свои обязательства по отношению к сводным братьям и сестрам, и сейчас, когда болезнь Роя быстро прогрессирует, недалек тот день, когда она станет свободна и обретет счастье. – Я, кажется, говорил, что Крейг получил от своей матери письмо? Она пишет, что состояние Роя резко ухудшилось.

– Да… А потом Диана приедет сюда и выйдет замуж за Крейга? – Джанет с трудом совладала со своим голосом – у нее пересохло в горле.

– Наверное, – сказал Марк резко и нахмурился. – По крайней мере, все думают, что так и будет, но все же…

– Что?

«Почему я так волнуюсь? И почему с таким нетерпением жду ответа?»

– Ну… пятнадцать лет – немалый срок. Люди меняются.

– Но если они по-настоящему любили друг друга?

– Любили, – с особым выражением сказал Марк. – Только… – Он пожал плечами. – Я думаю, они поступят так, как сочтут нужным. – Он налил себе еще вина. Было ясно, что он больше не хочет продолжать этот разговор.

Салли и Гвен, подруги Джанет, заканчивали декоративный ремонт своей квартиры. Только шесть недель назад они переехали в эту квартиру в Топхане, до этого прожив восемь месяцев в ужасных условиях в старом деревянном доме, который разве что на части не разваливался. Ту квартиру предоставила им школа. Тут же они начали искать более подходящее жилье, но плата везде была такой высокой, что поиски заняли гораздо больше времени, чем они думали. Наконец они нашли прекрасную квартиру в Топхане и переехали в нее, хотя арендная плата поглощала большую часть их жалования.

Джанет после работы решила помочь подругам. Гвен стояла на стремянке, Салли на столе – клеили обои. За их работой наблюдала заинтересованная публика: сторож Али, его сын Селим и старик Исмет, хозяин соседней бакалейной лавки. Переводя удивленный взгляд с Гвен на трех завороженных зрителей, а потом на Салли, Джанет спросила, в чем дело. Гвен, раскрасневшаяся и растрепанная, поправила уголок обоев и обернулась к Джанет.

– У них спроси! – Ее карие глаза смеялись, хотя в голосе звучала легкая досада. – Представляешь, они никогда не видели обоев. Когда мы попросили Али починить задвижку на двери балкона, он чуть в обморок не упал. Короче, мы не можем от них избавиться.

– Не видели обоев? – Джанет не могла найти слов от удивления. – Ты шутишь?

– Сама спроси, – хитро предложила Гвен. Джанет только засмеялась: она не говорила по-турецки, а они по-английски, так что разговора не получилось бы.

Она всегда восхищалась Гвен, которой удавалось общаться с этими людьми на смеси ломаного турецкого с выразительной жестикуляцией, улавливая смысл по догадке. Неизбежные случаи, когда такой метод не срабатывал, Гвен с присущим ей чувством юмора и спокойствием называла «досадными недоразумениями». Однажды, например, Гвен инструктировала миссис Спарроу[1] – так она прозвала приходящую домработницу, – как надо убрать квартиру, чтобы к приходу гостей все блестело. Эта простодушная женщина стала усердно поливать стены водой из шланга, даже не сняв со стены ковер!

– Если у них здесь нет обоев, то откуда же вы их взяли?

– Из дому. Привезли с рождественских каникул, – включилась в разговор Салли. – Хорошо, что никто не догадался осмотреть наш багаж. Никогда не знаешь, что втемяшится таможенникам. Могли ведь подумать, будто мы везем какое-то секретное оружие, чтобы взорвать мост через Босфор, или еще что-нибудь.

Гвен и Джанет прыснули, к ним присоединились и мужчины. Надев рабочую одежду, Джанет принялась убирать обрезки с пола.

– А может, шугнуть их отсюда? – предложила Салли. – Я не могу работать, когда на меня пялятся. – Она помедлила, оглядев мужчин с головы до ног. – Ладно бы были молодые и симпатичные, а то ведь таких пугал еще поискать!

Мужчины, очевидно, решили, что она говорит о них что-то лестное. Они широко заулыбались и поудобнее устроились у стены, явно намереваясь задержаться тут надолго. Почему-то здесь мужчины, праздно проводя время, всегда стараются на что-то опереться, подумалось Джанет.

Она тоже стала клеить обои, и скоро девушки заработали слаженно, как единая команда. Вскоре появилась миссис Спарроу. Маленькая и худая, она была в черном наглухо застегнутом платье, а на запястьях звенела дюжина тонких браслетов, все золотые. Таким образом женщины из рабочей среды копили деньги.