Узы крови - Мэрфи Уоррен - Страница 39

— Чему ты улыбаешься? — спросил стрелок.

— Вспомнил Чиуна, — сказал Римо. — Он говорит, мы смешные, потому что едим мясо мертвых коров и пьем сок скисшей травы.

— С Чиуном покончено.

— Я органически не переношу спиртного. Меня потом вывернет наизнанку.

Стрелок пригубил виски.

— Мужчина, который не пьет, уже вывернут наизнанку, вот что я тебе скажу, сын.

Римо промолчал. Мучило сознание, что человек, сидящий с ним за одним столом, абсолютно ему чужд. Он все вглядывался и вглядывался в это лицо, ожидая, что вспыхнет узнавание, проснется давно дремлющая память о чем-то, сообща пережитом, но тщетно. Римо чувствовал себя сбитым с толку, его терзали печаль и смущение. В другие времена, в другом месте он и человек, сидящий напротив, должны были оказаться по разные стороны баррикад — ведь за годы своего служения КЮРЕ Римо убил сотни профессиональных киллеров. Если бы не случайное стечение обстоятельств, он бы убил и этого не задумавшись, не заподозрив, что убивает собственного отца.

Подошла официантка.

— Бифштекс с кровью. Пюре. Салат из овощей, — заказал стрелок.

— Рис, сваренный на пару, — сказал Римо.

Официантка, подождав продолжения, спросила:

— И?..

— И все, — ответил Римо. — Нет, еще стакан воды, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр, — забирая у них меню, с сомнением в голосе произнесла официантка.

— Рис? — переспросил стрелок. — Один рис, и ничего больше?

— Я на диете.

— Да забудь о ней ради такого случая! Каждый день, что ли, находишь родного отца? Разве это не повод отпраздновать? Давай-ка мясца, а?

— Не могу.

— Да, монашки здорово над тобой поработали, — вздохнул стрелок. — Или я ошибаюсь и это целиком заслуга старикашки-китайца?

Однако, заметив, как пугающе переменился в лице Римо, стрелок быстро сменил тон. В будущем эту тему лучше не задевать, решил он. Если есть какое-то будущее, конечно.

— Ну дело твое, — легко произнес он. — Я, собственно, не об этом. Мне, знаешь ли, кое-что надо с тобой обсудить.

— Ты так и не ответил мне, где я родился, — внезапно сказал Римо.

— Так ты и не спрашивал! В Джерси-сити.

— Я вырос в Ньюарке.

— Я там служил. Мы потом туда переехали.

— У меня еще есть родственники?

— Только я, — покачал головой стрелок. — Я был единственным ребенком в семье, и твоя мать тоже. Наши родители, и ее, и мои, уже умерли. У тебя никого нет, кроме меня, сын. А теперь послушай. Это очень важно.

— Я слушаю, — сказал Римо.

Однако думал он в этот момент о Чиуне. Старый кореец с его легендами и историей Синанджу дал Римо семью куда более многочисленную, чем этот человек, хотя он ему и отец. Интересно, подумал он, чем Чиун занят сейчас.

— Раньше, там, на крыше, ты сказал, что сам — профессионал, — между тем говорил стрелок. — Ладно. Я не буду спрашивать, на кого ты работаешь, и все такое. Я просто хочу знать, был ли ты честен со мной, когда говорил об этом?

— Конечно, — сказал Римо.

— Хорошо. Я тебе верю. Теперь послушай внимательно своего старика, сын.

Тот тип, в которого я метил, Миллис, он не умер.

— Да?

— Да. И это значит, что мне не заплатят.

— Логично.

— Это значит, что мне нужно его прикончить.

— А почему бы нам не плюнуть на него и не уехать отсюда? — спросил Римо.

— Мы можем устроиться где-нибудь еще. В какой-нибудь другой стране. Чтобы получше узнать друг друга.

— Послушай. Мне необходимо его прикончить. И если б ты не вертелся там на крыше, я б выстрелил точней и все было бы в ажуре.

— Извини, — пожал плечами Римо.

— Этого мало. У меня есть репутация. Ее надо беречь. Этот случай повредит моей репутации.

— Я же сказал: извини.

— Я принимаю твои извинения, — сказал стрелок. — Но как ты собираешься с этим поступить, сын?

— С чем? — спросил Римо, кажется, начиная понимать, куда тот клонит.

Мысли о Чиуне вылетели у него из головы.

— Ты передо мною в долгу, Римо. Ты в долгу перед своим стариком, сын, потому что вертелся у меня под ногами и испортил мне выстрел. Я хочу, чтобы ты занялся Миллисом вместо меня.

— Я не могу, — сказал Римо.

— Не можешь? Ну и ну! Только одно и слышу от тебя весь вечер: не могу то, не могу это! «Отец, я не могу пить!»; «Отец, я не могу есть!» Это бесконечное «не могу» может осложнить наши отношения, сын.

Римо виновато потупился, а стрелок продолжил:

— Миллис в коме. Это просто. Хочешь, одолжу тебе свою лучшую «пушку»?

— Чтобы убивать, мне не нужно оружия.

— Вот и ладно, — стрелок зажег сигарету. — Значит, договорились?

— Но это неправильно! — словно не слыша, сдавленно проговорил Римо. — Я убивал ради моей страны во Вьетнаме. Я убивал ради Чиуна и Смита... ради правительства. И теперь ты! Это неправильно, что мы встретились, и ты тут же заставляешь меня кого-то убить — ради тебя. Это не по-людски. Это не по-отцовски!

Стрелок понял, что выиграл, расслабился и сочувственно произнес:

— Уж такие они, правила игры, сынок. Приходится плыть по течению.

Выбираешь, да или нет, и плывешь дальше. Ну как?

— Не знаю, — ответил Римо. — Посмотрим.

— Посмотрим-посмотрим, сынок, — пробормотал стрелок. — Ты точно не будешь бифштекс?

Глава 22

Раньше на Уайлявудском кладбище он не бывал.

Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как Смит организовал погребение человека, на могиле которого значилось: Римо Уильямс. Он договорился с похоронным бюро, заказал надгробие, купил участок кладбищенской земли. Он даже нашел тело, которое положили в могилу. Тело принадлежало не Римо, а какому-то бездомному бродяге, которого никто не хватился. Когда-то Смит помнил, как звали этого бродягу, но теперь забыл. У того тоже не было никакой родни. И досье в КЮРЕ на него не было.

Никогда раньше не навещал он этой могилы и теперь, стоя над ней, почувствовал, как властно захватывают его эмоции, все эти годы дремавшие под спудом.

Смита захлестнуло волной странных ощущений. Да, десять лет назад он выбрал из толпы полицейского — молодого, здорового человека с незапятнанным, но вполне ординарным прошлым — и разрушил ему жизнь. За одну ночь из всеми уважаемого полицейского Римо Уильямс превратился в подследственного, которому грозила смертная казнь. Все до мелочей было продумано Смитом — и торговец наркотиками, найденный в проулке забитым до смерти, и личный значок Римо, так удобно для следствия валявшийся рядом с телом. К тому же смерть произошла в такой час, на который алиби у Римо не было.

Смиту не пришлось подкупать судью, который приговорил Римо к казни на электрическом стуле, хотя, если бы понадобилось, подкупил бы.

И, наконец, Смит устроил так, что орудие смерти сработало не до конца, и Римо Уильямс, благополучно переживший свою казнь, поступил в распоряжение КЮРЕ и под опеку Чиуна, последнего Мастера Синанджу.

Не единожды за эти годы он чувствовал уколы вины за то, что натворил с Римо, но теперь, когда тот был мертв, раскаяние овладело всем существом Смита.

И все-таки слез не было. Для Римо все позади. Позади все, кажется, и для КЮРЕ.

Могила Римо пряталась в тени засыхающего старого дуба с наполовину седыми, лишенными листвы ветвями. Это была самая незатейливая из могил — серый квадрат гранита с крестом и именем, ничего больше. Смит заказал надгробие по каталогу и из соображений экономии дал указание ограничиться этим, не высекая дат рождения и смерти.

Надгробие заросло травой. Здесь не слишком заботились об уходе за могилами, потому-то Смит и остановил свой выбор на Уайлдвуде. Небольшое, скрытое в малонаселенном районе невдалеке от Ньюарка, со всех сторон огражденное кованым железным забором в последней стадии разрушения, кладбище идеально отвечало целям Смита.

Посетители здесь бывали редко.

Могила Римо стояла не на отшибе. Довольно близко к ней с двух сторон теснились «соседи». Справа — старый, замшелый камень с именем Д. Колта.