Малышок - Ликстанов Иосиф Исаакович - Страница 30

Он сразу почувствовал, что теперь, когда Нина Павловна передает ему слова Сергея Степановича, нельзя дурить и упираться. Он стал уважать парторга с первой же встречи, а после разговора у директора уважение еще возросло.

Нина Павловна заговорила медленно, будто припоминала сказанное парторгом, и глаза на ее похудевшем лице светились, настойчивые и строгие:

- Вот что, Малышок: прежде всего тебе нужно освободиться от влияния Севы. Он неплохой человек, он способен на благородный поступок, но до сих пор не понял своего святого долга - работать упорно, отдавать все силы фронту. Пока он этого не понял, ты должен опасаться его влияния, не идти у него на поводу. Он тебя до того доведет…

- Не маленького нашел! - живо возразил Костя, задетый за живое.

- Хорошо, - кивнула головой Нина Павловна. - Если ты не маленький, то, может быть, ты знаешь, как по-настоящему приохотить Севу к делу?

Этого Костя не знал.

- Как сделать, чтобы у вас за колоннами ребята сдружились и надежно взяли Севу под свое влияние?

Этого он тоже не знал, да и было ли это возможно?

- Если бы ваша четверка сдружилась, как дружит весь советский народ, все было бы лучше, чем теперь. Вы с Севой переняли бы правильный опыт девочек, вы не испортили бы станок. Может быть, и Катя стала бы не такой поперечной. Скажи, положа руку на сердце, могло бы так быть?

- Ясно, - признал Костя.

- Вот и сделай так! -с неожиданной силой произнесла Нина Павловна. - Сделай, чтобы за колоннами вместо глупой детской вражды была хорошая дружба. Сергей Степанович уверен, что ты мог бы добиться этого, потому что ты крепче, устойчивее твоих товарищей. Слышишь? Он надеется на тебя. Сделай так, и ты увидишь, насколько лучше станет жизнь, как успешно пойдет работа.

В дверях появился старший калильщик Дикерман.

- Товарищ инженер, третий цех выдал свежую партию сырых «рюмок»! - доложил он весело. - Будем мы сегодня работать или нет?

- Будем, конечно, будем! - И Нина Павловна на прощание сказала: - Малышок, подумай о том, что тебе говорили… Нужно серьезно думать, Малышок!

Он остался один на один с трудными задачами. Все переплелось, спуталось. По-настоящему было ясно лишь одно: он не имел права бросить завод. Мало того что завод поддержал его в тяжелую минуту, дал жилье и хлеб, - Костю еще научили резать сталь, сделали полезным для фронта. Как же он мог оставить производство, свой любимый станок?… Но от него еще требовали, чтобы он приохотил Севу к работе, установил за колоннами мир. Почему? Разве это его касалось? Разве он отвечает за Севу и Катю? Как будто не отвечает, но если бы Сергей Степанович сказал ему: «Откажись открыто от этой задачи», он не смог бы отказаться. Уже давно он понял, что за колоннами плохо, неладно.

По дороге домой он думал, думал… Мыслей было много, мысли так и мелькали, а решений, кажется, не было.

Окно боковушки светилось.

- У нас Колька Глухих, - сказал Сева, открывший дверь Косте.

На топчане сидел Колька и курил. Делал он это для важности и морщился, щурился от горького, едкого дыма, глаза его слезились. Не торопясь Костя разделся, снял валенки и сел, поджав ноги по-вогульски. Колька заерзал, бросил на Севу быстрый взгляд и начал переговоры:

- Малышок, мне сказал Сева, что ты решил идти в тайгу. Держишь слово?

Наступил ответственный момент.

- Решил было, да вот передумал, - медленно ответил Костя, глядя поверх головы Кольки, будто вычитывал решение с бревенчатой стены боковушки. - Слыхал, чай, что мне директор да Сергей Степанович велели? Никак нельзя мне уходить.

- Вот так здорово! - вскинулся Колька. - Ты же слово дал нас к манси повести. А теперь отказываешься?… Слышишь, Севка? Он отказывается!… Знаешь, что за это среди честных людей полагается?… Скажи ему, Севка!

Сева, сидевший на краешке топчана, равнодушный, будто посторонний, нетерпеливо пожал плечами.

- Мы ведь тоже не сделали со станком того, что обещали. - Он усмехнулся. - Где полторы нормы… Николай-чудотворец?…

- Все равно это безобразие! - волновался Колька. - Он не имеет права! За это надо его так проучить…

- Ты не грозись, - усмехнулся Костя. - Не испугались такого. - Он помолчал и высказал совершенно удивительную мысль, может быть, неожиданную для него самого: - В тайгу не пойду. А коли вам охота, я вас не держу. Головы ваши, ноги не мои. Тамгу дам и письмо к дружку-товарищу напишу. Пускай вас проводит. У меня в Румянцевке дружок верный. Панфил Колыш, дяди Колыша паренек. Что скажу, то сделает.

Колька беспомощно смотрел на Севу.

- Можно и так, - сказал тот неохотно. - Если этот Колыш человек верный, то, в конце концов, все равно… - И снова погрузился в свое раздумье, точно к чему-то прислушивался.

- Тамгу дам и письмо к Панфилу Колышу напишу, - продолжал Костя. - Пока собираться будете, я вам голова, а потом Панфил головой будет. Он парень стоящий, надежный… Вот. Собирайтесь в тайгу, а я посмотрю, чтобы все ладно было.

- В чем дело? Если ты ручаешься за этого Колыша, то… - И Колька сразу перескочил к вопросу, который интересовал его больше всего: - Говори, что нужно для похода?

Теперь Костя почувствовал себя твердо: он знал, как в родных местах люди сговариваются для похода в тайгу, как вожаки учат младших артельной спайке.

- Первое дело - друг за дружку держитесь, - сказал он. - Если у тебя брат меньшой да брат старшой, а артельный голова - твой отец родимый, солнышко красное. Что солнышко - то и ты. Солнышко спать - и ты лег; солнышко гулять - и ты скок. Артель - сто голов, один ум, а сто умов стало - артель пропала. Ну, и снаряжение нужно. Это своим порядком.

- У меня папино ружье есть, - вставил Колька. - Складное, двустволка центрального боя. Можно в мешок спрятать, и никто не заметит. Пороха и дроби достанем. Сами набьем патроны…

Началось обсуждение - что нужно для похода в тайгу. Эта тема совершенно захватила Кольку, но его компаньон не принял никакого участия в совещании, так что Колька даже возмутился:

- Разве тебя это не касается? Почему я должен обо всем думать и заботиться!

- Подумаешь, заботы! - процедил сквозь зубы Сева. Наконец встал самый важный вопрос - срок выхода экспедиции.

- Знаешь, Малышок, мне кажется, что не нужно ждать осенних туманов, можно раньше выступить, - сказал Колька, подмигнув Севе. - Конечно, попасть в синий туман интересно, но ведь нам важно что? Нам важно, чтобы у нас был друг манси, который хорошо знает золотоносные места. Понимаешь? Мы попросим Бахтиарова, чтобы он за тамгу показал нам хорошее место. Пускай оно будет не такое богатое, как Святое озеро… - И Колька снова чуть-чуть подмигнул Севе. - Но лучше взять золота хоть меньше, да быстрее. Ведь война не ждет, Малышок… Ты не думай, что мы не верим в синий туман, но… - Он спутался и замолчал.

- Что ж, ваше дело, - согласился Костя. - Бахтиаров, конечно, всякие места знает…

- Все-таки расскажи про синий туман, - попросил Колька. - Я очень люблю такое…

- Сказывал я уж… Ну, слухайте.

В стены боковушки вошел мир, полный чудес. Участники похода очутились на вершине высокой горы, возле шалаша из оленьих шкур. Наступила минута, которая не повторится никогда.

Темно-зеленая неподвижная тайга лежала внизу без конца и края. Тени облаков скользили по вершинам сосен и кедров, как взмахи легких крыльев, и исчезали в тишине.

Откинулась пола шалаша, и вышел Бахтиаров - старый, морщинистый, темнолицый, в казакине, расшитом тусклым, потемневшим галуном, с волосами, заплетенными в тугую косичку.

Он остановился над обрывом, заслонил глаза рукой от солнца и стал смотреть. Обладатели тамги ждали его слова.

Все туманнее и мягче становился парной, неподвижный воздух, все бледнее небо. И вот в темно-зеленом таежном покрове земли обозначилась узкая, извилистая, синяя-синяя трещинка. Она была очень узкая… нет, немного шире… нет, очень широкая. Такие трещины прошли по всей тайге, разделив ее на острова и островки.