Рассказы о вещах - Ильин Михаил - Страница 17

При этом пламя увеличивается, так же как в керосиновой лампе, когда выдвигают фитиль.

Но большое пламя расплавляет больше сала, чем нужно. Сало и течет по свече вниз.

Поэтому приходилось укорачивать фитиль особыми щипцами. Щипцы лежали обыкновенно на подносике около свечи.

Снимать нагар пальцами считалось очень неприличным. Сняв щипцами со свечи нагар, полагалось бросить его на пол и наступить на него ногой — "дабы никакое зловоние ноздрей наших не оскорбляло".

В теперешних стеариновых свечах фитиль так устроен, что нагара не получается.

Дело в том, что самое жаркое место не внутри пламени, куда воздух пробирается с трудом, а снаружи, где воздуха больше.

Это легко проверить.

Стоит только осторожно и быстро накрыть пламя свечи листом бумаги. На бумаге получится горелое колечко. Это значит, что пламя внутри не такое горячее, как снаружи.

В сальной свече фитиль все время остается в середине пламени. Оттого он плохо горит и дает нагар.

В стеариновой свече фитиль не крученый, как в сальной, а плетеный. Кончик фитиля, заплетенного в тугую косичку, все время изгибается, высовывается в наружную, самую горячую часть пламени и понемногу сгорает.

Свеча-часы

В старину случалось, что когда человека спрашивали, который час, он смотрел не на часы, а на свечку. И не по рассеянности, а потому, что тогда свечи служили не только для освещения, но и для измерения времени.

Рассказывают, что в часовне короля Карла V день и ночь горела большая свеча, разделенная черными полосками на двадцать четыре части, которые обозначали часы. Специально приставленные слуги обязаны были время от времени сообщать королю, до которой метки догорела свеча. Была эта свеча, конечно, не маленькая. Делали ее как раз такой длины, чтобы она сгорала в двадцать четыре часа.

Сотни лет в темноте

После того как были изобретены факелы, масляные лампы и свечи, люди долгое время довольствовались этим жалким освещением.

А освещение было действительно прескверное.

Лампы и свечи дымили, коптили. От треска и шума, который они производили, у нас с непривычки разболелась бы голова.

В переносных фонарях вместо стекол были продырявленные, как сито, металлические пластинки. Свету сквозь дырочки л проходило мало. Уличных фонарей тогда еще не было и в помине.

Если бы луна не заботилась об освещении города, на улицах не видно было бы ни зги.

А фонари тогда были нужнее, чем сейчас. Мостовые были далеко не везде. Почва была неровная, грязная, покрытая мусором. Посреди узких уличек протекали сточные канавы. Люди старались держаться ближе к домам. Но и это грозило не меньшей опасностью.

Случалось, что из окон верхних этажей, выступавших над улицей, выливали на голову прохожих помои.

Жиль Блаз, веселый герой одного старинного романа, рассказывает такую историю:

"Ночь, как на грех, была чрезвычайно темная.

Я шел по улице ощупью и был уже на половине пути, когда из одного окна опорожнили мне на голову посудину с духами, не особенно приятными для обоняния.

Очутившись в столь ужасном положении, я не знал, на что решиться. Если бы я вздумал вернуться назад, какое зрелище получилось бы для моих товарищей? Это значило бы добровольно сделать себя их посмешищем".

Чтобы избавить себя от неприятностей такого сорта, знатные люди брали с собой слуг, которые несли перед ними зажженные факелы.

у нас в старой москве тоже по ночам улицы погружались в полнейший мрак.

"Мы впотьмах достигли большого дворцового крыльца. В двадцати шагах от него стояло множество служителей, державших лошадей под уздцы. Они дожидались своих господ, бывших в гостях у царя, для того чтобы проводить их домой. Но чтобы дойти до того места, где стояли лошади, мы должны были в темную ночь брести в грязи по колено".

Это рассказывает путешественник, иностранец Барберино, побывавший в Москве в XVI веке.

Впрочем, бывало иногда, что на темных московских улицах загорались вдруг десятки ярких огней. Эти огни не стояли на месте, а двигались, то вытягиваясь вдоль улицы длинной цепью, то исчезая за углом.

В домах раскрывались ставни. За слюдяными окнами видны были испуганные лица: что за свет такой на улице? Уж не пожар ли? А огни все ближе и ближе. И вот уже показались царские скороходы, несущие большие слюдяные фонари, а за скороходами — всадники в иноземных кафтанах. Это посол иноземного короля возвращался в отведенные ему покои после приема в царском дворце.

В дневнике одного иностранца рассказывается об этом так:

"На лестнице во дворце были зажжены большие плошки. Посреди двора горели два больших огня. Когда мы ехали домой- уже около десяти часов вечера, — шестеро москвитян, шедших впереди лошадей, несли большие фонари со свечами, а перед господином послом шли шестнадцать москвитян с фонарями и провожали нас до нашего помещения".

ФОНАРИ ЗАГОРАЮТСЯ

Ночь и день

В старину люди и в городе и в деревне день начинали с рассветом, а кончали с заходом солнца. Не было фабрик, не было ночной работы. Все промышленные изделия изготовлялись в мастерских ремесленников. Люди рано ложились спать

и рано вставали. Особенной нужды в лампах и фонарях не было.

Но когда развилась промышленность, когда появились большие мастерские, а потом и фабрики, жизнь в городах пошла по-другому.

Фабрика привела с собой длинный рабочий день, ночную смену. Загудели фабричные гудки, сзывая рабочих на работу задолго до восхода солнца. Города стали раньше просыпаться, позже засыпать. Люди в городах перестали считаться с солнцем, и день стал словно длиннее, ночь короче. А для этого нужны были лампы и фонари, нужен был дешевый и яркий свет.

Началась работа изобретателей, которая привела в конце концов к газу и электричеству. Но случилось это не сразу.

Ведь и средневековый город не сразу превратился в город машин и фабрик.

У нашей электрической лампочки длинный ряд предков.

Таинственное исчезновение свечи

Сначала изобретатели попытались улучшить масляную лампу. Но для того чтобы придумать хорошую масляную лампу, надо было знать, что происходит с маслом, когда оно горит.

Надо было разобраться в том, что такое горение. Только тогда, когда люди в этом разобрались, стали появляться хорошие лампы.

Если мы опустим горящую свечу в банку и прикроем банку крышкой, свеча первое время будет гореть хорошо. Но уже через несколько секунд пламя начнет тускнеть и наконец погаснет.

Если мы зажжем свечу и вновь опустим ее в ту же самую банку, она погаснет на этот раз сразу.

В банке по-прежнему есть воздух, но в ней не хватает чего-то, что необходимо для горения.

Это «что-то» — газ, составляющий часть воздуха; Называется он кислородом. Когда свеча горит, кислород расходуется, исчезает.

Но это еще не объясняет нам, что такое горение.

На наших глазах исчезает свеча, да еще вдобавок куда-то девается кислород. Что же это за таинственное исчезновение?

Дело в том, что нам только кажется, что свеча исчезает.

Если вы подержите над пламенем стакан, он запотеет — покроется капельками воды.

Значит, при горении получается вода.

Но, кроме воды, которую мы видим, получается еще невидимый углекислый газ.

Когда мы опускали горящую свечу в банку, на дне банки получался слой углекислого газа, в котором свеча, как в воде, гореть не может.

Но углекислый газ можно из банки вылить, как жидкость.

Если вы выльете из банки углекислый газ и после этого снова опустите в банку горящую свечу, она уже не погаснет сразу.

Погаснет она только тогда, когда накопится новый слой углекислого газа.

Во время горения свеча и кислород не исчезают, а превращаются в углекислый газ и водяной пар.

Этого люди раньше не знали.

Только один человек, который жил больше четырех веков тому назад, разбирался в том, что такое горение.

Это был итальянский художник, ученый и инженер Леонардо да Винчи.

Лампа с самоварной трубой