Остров - Хаксли Олдос - Страница 40

— После длительного курса лечения, — заверил доктор Роберт, — они всегда становятся удовлетворительными. Спутники помолчали.

— Вы когда-нибудь карабкались по скалам? — неожиданно спросил Виджайя. Уилл рассмеялся.

— Как вы думаете, где я сломал ногу?

— Это был вынужденный подъем. Приходилось ли вам лазать по скалам для удовольствия?

— Да, — сказал Уилл, — достаточно, чтобы убедиться, что я плохой скалолаз. Виджайя взглянул на Муругана:

— А вам приходилось ходить в горы в Швейцарии? Юноша покраснел и покачал головой.

— При предрасположенности к туберкулезу, — промямлил он, — это едва ли по плечу.

— Жаль! — воскликнул Виджайя. — Это принесло бы вам немалую пользу.

— У вас здесь много занимаются скалолазанием? — поинтересовался Уилл

— Этот предмет входит в школьную программу.

— Для всех?

— В малой степени — да. Но интенсивное занятие скалолазанием рекомендуется всем мускулистым особям. А таковыми являются один из двенадцати мальчиков и одна из двадцати девочек. Скоро мы увидим группу молодежи, которая одолевает свой первый подъем.

Зеленый туннель расширился, стало светлей, и неожиданно они из влажного леса выехали на широкую ровную поляну, с трех сторон окруженную красными скалами, которые на высоте двух тысяч футов были увенчаны зигзагообразными гребнями и одинокими пиками. В воздухе чувствовалась свежесть, а в тени набегающих облаков после солнечного зноя казалось даже прохладно. Доктор Роберт, наклонившись вперед, через ветровое стекло указал на несколько белых зданий, стоящих на небольшом холме в центре плато.

— Это высокогорная станция, — сказал доктор Роберт. — Расположена на высоте семи тысяч футов, к ней прилегает более чем пять тысяч акров плодородных, равнинных земель, на которых мы выращиваем почти все, что растет в Южной Европе. Пшеницу и ячмень, горох, капусту, салат латук, помидоры (которые не принимаются там, где ночная температура превышает шестьдесят восемь); крыжовник, землянику, грецкие орехи, сливу, персики, абрикосы. И все ценные растения, что растут высоко в горах в здешних широтах — в том числе и грибы, к которым наш юный друг относится столь неодобрительно.

— Мы направляемся на станцию? — поинтересовался Уилл.

— Нет, гораздо выше. — Доктор указал на самую отдаленную гряду темно-красных скал, один склон которых расстилался вниз, к джунглям, а другой тянулся вверх, к скрытым в облаках вершинам.

— Там находится древний храм Шивы, куда в день весеннего и осеннего равноденствия обычно стекались паломники. Это — одно из моих любимых мест на острове. Когда дети были маленькие, мы с Лакшми почти каждую неделю устраивали там пикники. Как давно это было!

В голосе доктора Роберта звучала грусть. Он вздохнул, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Свернув с дороги, которая вела на высокогорную станцию, они начали новый подъем.

— Последний, самый трудный отрезок пути, — сказал Виджайя, — семь головокружительных поворотов и полмили по душному туннелю.

Виджайя включил мотор на полную мощность, и беседовать стало невозможно. Через десять минут они уже были на месте.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

С осторожностью маневрируя поврежденной ногой, Уилл выбрался из машины и осмотрелся. Меж ступенчатыми красными уступами, высящимися на юге, и крутыми спусками по другим направлениям, гребень гряды выравнивался, и в центре узкой длинной террасы стоял храм — красная башня, сложенная из того же камня, что и горы, массивная, четырехгранная, с отвесными стенами. Башня обладала симметрией, в противоположность скалам, но правильность ее была не эвклидовски абстрактной, а прагматически живой, присущей любому живому созданию. Да, живому созданию, ибо все богато украшенные поверхности храма, все его контуры, вырисовывающиеся на фоне неба, естественно прогибались вовнутрь, сужаясь по мере приближения к мраморному кольцу, над которым красный камень вновь разбухал, как семенная коробочка цветка, в купол с гладкими гранями, который увенчивал храм.

— Построен за пятьдесят лет до норманского завоевания, — заметил доктор Роберт.

— Кажется, что не человек его построил, но он словно вырос прямо из скал. Подобно почке агавы, вымахал в двенадцатифутовый стебель и буйно расцвел,

— Смотрите, — Биджайя коснулся руки Уилла, — группа начинающих скалолазов.

Уилл обернулся к горам и увидел юношу в башмаках с шипами и одежде альпиниста, спускающего вниз по расщелине обрыва. Спустившись наполовину, он задержался и, запрокинув голову, издал переливчатую альпийскую руладу. В пятидесяти футах над ним из-за выступа скалы вышел юноша, свесился с края площадки и принялся спускаться по расщелине.

— Тебе бы так хотелось? — спросил Виджайя у Муругана.

Пытаясь изобразить из себя искушенного в жизни зрелого человека, которому скучны детские забавы, Муруган пожал плечами:

— Нисколечко,

Отойдя в сторону, он присел на пострадавшего от непогоды резного льва и, вытащив из кармана американский журнал в кричащей обложке, принялся читать.

— Что за литература? — поинтересовался Виджайя.

— Научная фантастика, — не без вызова ответил Муруган. Доктор Роберт рассмеялся.

— Все, что угодно, только бы убежать от действительности. — Муруган, притворившись, что не слышит, перевернул страницу и продолжал читать.

— Молодец, — сказал Виджайя, наблюдавший за юным альпинистом. — У них на каждом конце веревки — опытный человек. Самого первого вы не видите, он за скалой, тридцатью— сорока футами выше, в соседней расщелине. Там, наверху, железный шип, к которому привязывают веревку. Вся партия может сорваться — и не упадет.

Упершись ногами в стены узкой расщелины, руководитель выкрикивал советы и слова ободрения. Когда юноша приблизился, он спустился на двадцать футов ниже и снова издал тирольскую трель. Из-за скалы появилась высокая девушка в костюме скалолаза, в башмаках с шипами. Волосы ее были заплетены в косички. Девушка тоже полезла в расщелину.

— Превосходно! — одобрил Виджайя, наблюдая за ней.

Из невысокого строения у подножия утеса, — очевидно, тропической разновидности альпийской хижины, — взглянуть на приезжих вышли несколько юношей и девушек. Они были из первых трех партий альпинистов, которые уже успели выполнить свое задание.

— Лучшая команда получает приз? — полюбопытствовал Уилл.

— Это не соревнование, а скорее — испытание, — ответил Виджайя.

— Испытание, — пояснил доктор Роберт, — которое представляет собой первую ступень посвящения, перехода из детства в мир взрослых. Это испытание помогает лучше понять мир, в котором предстоит жить, осознать всегдашнее присутствие смерти, изменчивую сущность бытия. За испытанием последует откровение. Через несколько минут этим мальчикам и девочкам предстоит впервые испытать воздействие мокша-препарата. Они примут его все вместе, а затем состоится религиозная церемония в храме.

— Что-то вроде конфирмации?

— Нет, это больше, чем плетение благочестивых словес. Благодаря мокша-препарату, они на опыте постигнут реальность.

— Реальность? — Уилл покачал головой. — Существует ли она? Желал бы я в это верить.

— А от вас и не требуется верить в реальность, — возразил доктор Роберт. — Реальность — это не предположение, а состояние бытия. Мы не обучаем наших детей символам веры и не стараемся тронуть их души, прибегая к эмоционально нагруженной символике. Когда приближается пора ознакомить их с глубинами религиозного опыта, мы посылаем их карабкаться на скалы, а затем даем четыреста миллиграммов препарата. Непосредственно пережитый образ реальности способствует углубленному пониманию того, что есть что.

— И не забывайте пресловутую проблему власти, — вставил Виджайя. — Скалолазание связано с прикладной этикой; оно помогает предотвратить притеснение ближних.

— Словом, отцу моему следовало стать не только лесорубом, но и альпинистом, — заметил Уилл.

— Можно над этим смеяться, — с улыбкой проговорил Виджайя, — — но факты свидетельствуют о том, что рецепт действен. Да-да. Благодаря альпинизму мне удалось подняться над множеством искушений, толкавших меня помыкать ближними; и подниматься было нелегко, — добавил он, — потому как человек я довольно тяжелый, и вниз меня тянуло с большой силой.