Белое чудо - Масс Анна Владимировна - Страница 27

Елизавета Викторовна ахнула. Впервые она видела своего тихого внука в таком состоянии. Елизавета Викторовна вдруг почувствовала, что жалость, обыкновенная бабушкина жалость, которую она в себе тщательно глушила из педагогических соображений, сейчас прорвется... Внук стоял перед ней такой маленький, худой, и лицо у него дрожало, и по щекам катились слезы...

Она протянула руку, чтобы приласкать его, но он отпрянул и, рыдая, бросился в прихожую.

— Куда ты, Витя?

— Никуда!

Он открыл дверь и помчался вниз по лестнице.

— Витя! Вернись!

Хлопнула дверь подъезда.

Елизавета Викторовна бросилась было вслед, но взяла себя в руки.

— Да что же это с ним? — пожала она плечами. — Что я ему такого обидного сказала? Почему он вспылил?.. Айсберг... Странно... Что он хотел этим сказать?

Она снова вышла на лестничную площадку, подумав, не пойти ли все-таки вслед за мальчиком. Но решила, что не стоит. Из педагогических соображений. Одумается — сам прибежит. А куда ему еще идти?.. Айсберг... Странно...

...Он бежал, ничего не видя от слез. Когда он перебегал через улицу, его чуть не сшибла легковая машина. Визг тормозов, сердитая ругань шофера... Какая-то женщина схватила его за руку:

— Да разве так можно?! Несется сломя голову!..

Он вырвал руку и побежал дальше.

У дома бабы Клавы он остановился. Вспомнил: бабы Клавы нету. В понедельник она дежурит всю ночь. А вдруг ей отменили дежурство?..

Открыл сосед по квартире, дядя Миша, водитель троллейбуса.

— Привет, Витек! Заходи, гостем будешь.

— А баба Клава...

— Так ее же нет, ты что, забыл? Постой, куда ты?..

...Все равно. К Елизавете Викторовне он не вернется. Хоть всю ночь будет бродить по улицам. А утром баба Клава придет с дежурства. Должна же она вернуться.

Ах, если бы у него был друг! Он бы зашел к нему, поиграли бы, уроки вместе сделали... Какие уроки?.. Все учебники остались у бабушки. И ладно, тем лучше. Не пойдет он больше в школу. Он даже почувствовал облегчение, смешанное с тревогой.

...А ведь раньше он любил школу...

Да, но ведь раньше, при папе и маме, он учился в другой школе. Всего месяц ходит он в эту новую, а кажется, что так давно...

Там, в старой школе, у него были товарищи: Алеша Топорков, Ленька, Олег... И была добрая учительница Лилия Александровна. Она хвалила его и даже ставила в пример, что он много читает... В той школе он тоже, случалось, получал двойки по математике, но у него были и четверки, и даже пятерки. А тут...

Не это главное. Главное — что у него нету друга. Галина Григорьевна посадила его одного на парту, чтобы поменьше отвлекался. Так и сидит один, как сыч. Сидит, молчит. Может, поэтому у него и нет друга? Ведь когда сидишь с кем-нибудь на одной парте, то с ним и начинаешь дружить.

Ребята первое время подходили к нему, а потом перестали.

Однажды он сделал робкую попытку подружиться с Сашей Левченко. Этот мальчик ему очень нравился. Как-то на перемене Саша рассказывал ребятам о раскопках древнего города Помпеи. Витя мог бы многое добавить, он читал интересную книжку про археологов. У него хранилась настоящая древнеримская монета — подарок папиного друга.

Он вмешался в разговор, но его оттерли. Не поверили, что такой двоечник, как он, может знать что-то такое, чего другие не знают.

Да, он самый тупой. Галина Григорьевна, когда вызывает его к доске, заранее раздражается и нетерпеливо покрикивает:

— Суть давай! Давай суть!

И Витя тут же все забывает, начинает заикаться, мямлить...

...Вот дом, где живет Саша Левченко. Вот его подъезд. Эх, если бы Саша был его другом!

Витя постоял возле Сашиного дома и побрел дальше. А вот и поворот к школе. Вите захотелось посмотреть, что сталось с разрушенным домом.

Горели бревна.

Рычали и дергали железными шеями экскаваторы. Поддевали ковшами груды обломков и ссыпали в самосвалы. От дома осталась одна только боковая стена, примыкающая к стене соседнего пятиэтажного дома. Но и эта стена вот-вот должна была рухнуть. Свисали клочьями обои. Висела пыль. Жарко полыхал громадный костер. Горячий воздух доходил до противоположной стороны неширокой улицы.

Тут, на противоположном тротуаре, столпились зеваки. Бабушки с малышами, девчонка из Витиного класса, длинноволосый парень, старичок с хозяйственной сумкой на колесиках.

Но вот что удивительно: среди груды строительного мусора, среди пыли и грохота все так же, как и утром, сидел черный кот. Только шкурка его стала серой от пыли. Он то и дело брезгливо встряхивал то одной, то другой лапкой. Наверно, ему было очень жарко от близкого огня. Почему он сидит, не уходит?

Но что это?..

Экскаватор, рыча, повернулся на своих гусеницах и пополз прямо на кота. Скорей убегай, задавит! Беги же!

— Мальчик, ты куда?!

— Держите мальчишку!

От близкого костра стало горячо лицу. Экскаватор резко остановился, экскаваторщик высунулся из кабины, румяное лицо его стало белым, словно покрылось пылью. Он закричал что-то, но огонь ревел, гремели моторы самосвала и другого экскаватора, и Витя ничего не расслышал. Да и не слушал. Схватил кота и кинулся обратно через улицу.

— Ох, мальчик, да разве так можно?

— У меня аж сердце захолонуло!

— Надавать бы тебе, поросенку! Чуть под гусеницы не попал, это подумать только!

— Ты где живешь?

— А если бы придавило тебя, а?

— Кошка ненормальная какая-то! На нее экскаватор ползет, а она сидит.

— Да он не на нее полз! Он бы ее сбоку объехал. Животное — оно чувствует.

— Ну, герой! А мы только рты поразевали!

— Драть надо за такое геройство!

Витя прижался щекой к пыльной, пушистой шкурке. Нос коснулся ошейника. Ошейник? У кошки?

Девчонка из класса, Федорова Людка, подошла поближе.

— Это твоя кошечка? — и протянула руку погладить.

— Не трогай!

— Ну и не надо, пожалуйста! Воображала!

Он бережно донес кота до маленького скверика, что за углом, и сел на пустую скамейку. Кот тут же принялся охорашиваться, умываться, облизывать шкурку. Потом удобно примостился на Витиных коленях и замурлыкал. Это доверчивое мурлыканье вызвало у Вити чувство благодарности. Как будто не он спас кота, а кот чем-то помог ему. А ведь так оно и было. Он теперь не одинок. У него есть друг. Он гладил кота, а кот шершавым язычком облизывал его ладонь.

На ошейнике какая-то надпись. Витя прочитал: «Оружейная улица, д. 4, кв. 14».

Теперь у него появилась цель. Он знал, куда ему идти. На Оружейную улицу. Отнести кота хозяевам. Они обрадуются, станут благодарить его. Кто они?..

Витя представил себе мальчика, похожего на Сашу Левченко, и этот мальчик пригласит Витю в дом и скажет: «Давай дружить».

Только где она, эта Оружейная улица? Он о такой и не слышал.

Витя поудобнее обхватил кота и отправился на поиски Оружейной улицы. Кот был довольно тяжелым, но нести его все равно было приятно. Он не вырывался. Передние лапки его лежали на Витином плече, усы щекотали шею и щеку. Пушистое тельце согревало грудь. Кот мурлыкал в самое Витино ухо.

Прохожие с любопытством поглядывали на мальчика с котом. У тех из них, чьи лица казались подобрее, мальчик спрашивал дорогу. Ему объясняли, и он уходил все дальше и дальше от знакомых переулков.

Он устал. Несколько раз присаживался на скамейки в сквериках, а потом снова шел. Моросил дождь. Коту надоело сидеть на руках, он то и дело пытался вырваться, но Витя не пускал.

Вот наконец табличка: «Оружейная улица».

А вот — новый дом с крупной цифрой на стене: 4.

Витя обошел кругом и очутился во дворе с песочницей, качелями и молодыми елочками у подъезда.

— Скажите, пожалуйста, где здесь квартира четырнадцать? — спросил он у старушки на скамеечке.

— А вот тут, милок, на втором этаже, — ответила старушка.

Кот снова сделал попытку вырваться, но Витя крепко прижал его к себе.

Поднялся на второй этаж. Вот она, квартира четырнадцать.