Любовь вне игры: история одного политического самоубийства - Хакамада Ирина Муцуовна - Страница 6

В антракте, в шумной толпе среди не по-зимнему экипированных «на выход» дам и молчаливых мужчин, делающих умный вид, чтобы не так бросалась в глаза их сопровождающая функция, сразу стало душно. Мария привычно улыбалась знакомым лицам, когда над ней прогремел известный на всю страну голос:

– Мария! Милочка! – Седовласый актер, счастливый присутствием рядом с ним очаровательно-молодой жены, источал благодушие. – Как я рад вас видеть! В ваше отсутствие складывается впечатление, что платья и костюмы нужны политикам, чтобы протирать их на заседаниях… Как хорошо, что вы не такая! В Дом музыки ходите, единственная наша…

Мария зарделась от его внимания:

– Так хочется чаще приходить, но времени катастрофически не хватает…

– Да зачем же вы политикой занимаетесь? – Он скрестил руки на груди и окинул ее наигранно-оценивающим взглядом: – Вот смотрю я на вас и думаю: такая потрясающая женщина! Ваше место совсем в других кругах…

Мария рассмеялась. Уж она-то точно знает, где ее место и в каких кругах! По залу дефилировал знакомый чиновник из Министерства юстиции. Вот он – ее круг! Воспользовавшись ситуацией, Мария подхватила мужа под локоть и сделала несколько быстрых шагов к чиновнику:

– Здравствуйте, Юрий Владимирович.

– Вечер добрый, Мария. Прекрасный концерт, вы не находите?..

– Прекрасный, – согласилась она. И без перехода добавила, сорвав чиновнику попытку ограничиться культурной темой: – Кстати, как там Минюст? Завизирует нам закон о Пенсионном фонде?

Ошарашенный вопросом в лоб, он растерялся:

– Ну… Смотрим. Проверяем…

– Там столько споров было! – Мария перешла на шепот. – С таким трудом нашли компромисс… Но отчего-то мне кажется, там полно, назовем их, «юридических ошибок»… Не так ли?

– Да-да. – Чиновник отер лоб платочком, автоматически огляделся: отступать некуда. Понизил голос. – Действительно есть несколько позиций… Достаточно спорных.

– Ну а в принципе? – не отставала она. – По большому счету? Чего можно ожидать?

– Э-э-э… я не знаю…

Да ладно вам! – Ей было легко кокетничать. Прекрасное настроение, желание узнать все заранее и явная растерянность оппонента – все-таки не Джеймса Бонда – позволяли воспользоваться своим обаянием в деловых целях. – Скажите по секрету-то: будет подписан? Или нет?

– Ну… – Чиновник шумно вздохнул: – Будет. Будет. Но это – шепотом, это – между нами!

– Конечно! – Мария чуть не чмокнула его в лысую макушку, благоразумно удержалась и с чувством выполненного долга направилась в зал – слушать второе отделение.

Но взгляд выхватил в толпе понятных ей людей – обласканных временем известных музыкантов, депутатов, чиновников – молодого человека. Он был высок, изысканно и нервно худощав. В костюме дорогом, но неброском, сидящем на нем как-то небрежно-элегантно. Он резко выделялся в толпе каким-то особенным европейским шиком.

– Хотел бы представиться. Василий Вихров, художник-дизайнер, – неожиданно обратился к ней красавец брюнет.

«Какие пронзительные голубые глаза… красивый чувственный рот… – подумала Мария. И тут же обратила внимание на стоящую рядом женщину. – Наверное, жена…»

– Моя жена – Елена… – Предположение оказалось верным. – Не могу не воспользоваться случаем, поэтому приглашаю вас на дизайнерскую выставку.

Голос молодого человека был глубок и дополнял его нездешний образ.

– Мой муж – Сергей, – представила Мария, наконец отважившись снова взглянуть в глаза нового знакомого. Там читалось многое. Любопытство, азарт, некоторое смущение и, если Мария не ошиблась, откровенный и в чем-то даже бесстыдный интерес… Смешавшись, она ответила, отчего-то подразумевая одновременно и искусство дизайна, и что-то еще, пока необъяснимое: – Спасибо, но я как-то в этом ничего не понимаю…

Ни «да», ни «нет».

– Я вам все расскажу. – Мягкая, уговаривающая интонация делала фразу почему-то двусмысленной. Заметив на ее лице легкий румянец, новый знакомый сменил тон и весело добавил: – А что? Убьем двух зайцев. Художникам – пиар: политическая звезда посетила их выставку. Вам – выход за рамки официоза. Вы первая начнете сближать мир политики и современной богемы. Прямо как Никита Сергеевич Хрущев!

Он рассмеялся, но глаза остались серьезными. Взгляд выжидающий, настороженный, не отпускающий. Она тоже улыбнулась: сравнение с Хрущевым показалось странным и поэтому смешным. Протянула свою визитку. Его – стильную, необычную своей прозрачностью, почти невозможностью существования, – быстро положила в сумочку.

– Ну что, устала? – Муж бережно взял ее под локоть. Заговорщицки шепнул: – Уйдем?

Все еще продолжая улыбаться знакомым лицам, Мария ответила одними губами:

– Конечно. Уйдем скорее…

В машине она положила сумочку на пустующее сиденье. Там, в отдельном кармашке, лежал трофей. Еще не ясно, зачем он ей. Звонить? «Сближать мир политики и современной богемы» ? Что это значит? Неужели она действительно пойдет на выставку современного дизайна?

– Ты согласишься на его приглашение? – Сергей уверенно вел автомобиль по наконец-то опустевшему центру. – Опять лицом одаришь очередное дурацкое мероприятие?

– Чье приглашение?

– Ну, этого… как его… Василия ибн Уорхола… Надо же! Какое прекрасное русское имя! – Сергей подрезал неповоротливую малолитражку. Добавил: – А главное – редкое…

Она оставила остроту без внимания:

– Не знаю. Подумаю…

– Сейчас отвезу тебя домой, потом уеду… по делам. – Сергей посмотрел на жену в зеркало заднего вида, их взгляды на мгновение встретились. – У тебя все в порядке?

– У меня все в порядке.

А впрочем, почему бы и нет? Почему бы ей не пойти на выставку? Не важно чего. Современного дизайна. Африканского авангарда. Английского андеграунда. Древнего хай-тека… Какая разница?

– Ты сходи. – Муж припарковал автомобиль рядом с подъездом. – Знаешь, я давно хочу тебе сказать. Если в твоей жизни появится кто-то – это ничего не изменит. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Мы же уже взрослые…

«Ничто не мешает мужчине, уходящему к другой женщине, произнести: „Я люблю тебя», – подумала она. – И там, у другой, повторить, как заклятие, слово в слово. Что это? Легкомысленность? Коварство? Нет! Скорее, безответственность…»

Она давно поняла, что мужчины совсем просто относятся к слову «любовь». Любовь для них включает многое и порой совершенно разное. То читается, как «родное существо, так долго жили вместе, без тебя не могу», то: «хорошо к тебе отношусь, привык к тебе». А вот женщина по-прежнему ищет в слове «любовь» тот самый изначальный смысл. И сразу же попадается на своей серьезности.

– Да-да-да. – Она прижала к бедру театральную сумочку. – Я все знаю. Удачи тебе сегодня.

Мария вышла из машины. Если бы это было возможным, она никогда не становилась бы взрослой. Быть взрослой – означает быть мудрой. Все понимать и идти на компромиссы. Видеть людей и перспективы взаимоотношений насквозь. Никаких истерик. Никаких иллюзий. Никакого самообмана. Сплошное терпение…

В квартире, надежно отгороженной от людей консьержкой, телекамерами и железными дверьми, ее не отпускало беспокойство. Визитка перекочевала на столик у кровати, настойчиво напоминая о своем хозяине. Каллиграфическая четкость и красота выписанных букв рождали образ чего-то из другого мира.

Мария пыталась отыскать в ее хозяине недостатки.

Для начала, этот художник-дизайнер неприлично молод. Сколько ему лет? Тридцать пять? Тридцать?! Ужасно! Еще – он прямо-таки вызывающе, не по-российски, холен…

– Ма-ма… Ты дома? – донесся голос Ольги.

– Да, дома. – Мария зашла в детскую. – Ты чего не спишь? Десять часов! Ну Олечка, ну завтра же в школу…

– Соску-у-училась…

– Хочешь, книжку почитаем? Сказки?

…Двумя часами позже Мария все еще продолжала сидеть на полу, обняв колени и прокручивая в уме основное событие вечера. Еще вчера таким основным событием для нее стала бы новость чиновника из Минюста. Сегодня – нет. Что-то отвлекало ее, в голову лезли глупости, типа: «Если дать себе труд подумать: между мной и Василием Вихровым – пропасть. Бездна возраста, опыта, образа жизни… Гламурные эльфы и политики – что между ними общего? Наверное, они друг от друга даже не размножаются…»