Мистер Рипли под землей - Хайсмит Патриция - Страница 29

— Я уверен, что это у тебя получится, — сказал Том. — Ты должен задавать тон всей этой музыке.

Том вытащил из кармана пачку “Голуаз” и предложил сигарету Бернарду.

— Я хочу начать с чистого листа. А для этого я должен сначала признаться в том, что я делал. Только тогда можно будет попытаться вернуться к себе.

— О, Бернард! Но это невозможно. Это ведь касается не тебя одного. Подумай, что будет с Джеффом и Эдом. Все картины, которые ты написал, будут… Ну, если уж тебе так надо покаяться в грехах, — признайся священнику, но только не прессе и не полиции!

— Ты думаешь, я сошел с ума, я знаю. Иногда я, действительно, не вполне нормален. Но у меня только одна жизнь. И я уже почти погубил ее. Я не хочу погубить то, что от нее осталось. И это вопрос моей жизни, разве не так?

Голос Бернарда задрожал. “Интересно, он слабый человек или сильный?” — подумал Том.

— Я тебя понимаю, — сказал он мягко.

— Я не хочу слишком драматизировать все это, но я должен проверить, могут ли люди принять меня — простить меня, если хочешь.

“Так они и простили, — подумал Том. — Да ни за что на свете”. Может быть, так и сказать Бернарду? Или это совсем доконает его? Вполне вероятно. И вместо того, чтобы сделать признание, он покончит с собой. Том прочистил горло и попытался придумать хоть что-нибудь. Но ничего, абсолютно ничего не приходило ему в голову.

— И потом, я думаю, Цинтии понравится, если я признаюсь во всем. Она любит меня. И я люблю ее. Я знаю, что недавно она отказалась увидеться со мной. Эд сказал мне. И я ее не виню. Джефф с Эдом выставили меня перед ней как какого-то слабоумного. “Приди, спаси Бернарда! Ты так нужна ему!” — пропищал он, кривляясь. — Какую женщину это не оттолкнет? — Бернард посмотрел на Тома с улыбкой и развел руками. — Видишь, как благотворно подействовал на меня дождь? Промыл мне мозги. Только грехи мои не смыл.

Он опять рассмеялся, и Том позавидовал его теперешнему самообладанию.

— Цинтия — единственная женщина, какую я когда-либо любил. Я не хочу сказать… Я уверен, у нее был кто-то после меня. Ведь это я так или иначе порвал с ней. Когда я начал имитировать Дерватта, это меня страшно нервировало, даже пугало. — Бернард проглотил комок в горле. — Но я знаю, она еще любит меня — если только от меня еще что-нибудь осталось. Понимаешь?

— Да, конечно, понимаю. Это Цинтии ты сейчас пишешь?

— Нет, — Бернард небрежно махнул рукой в сторону листков и улыбнулся. — Я пишу… всем вообще. Это просто мое признание. Для прессы или для кого угодно.

Этого нельзя было допустить.

— Бернард, лучше обдумай это спокойно несколько дней, а потом решишь.

— У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать.

Том пытался найти какой-нибудь сильный, логичный довод, способный переубедить Бернарда, но ему мешали мысли о Мёрчисоне и о возможном возвращении полиции. Будут ли они придирчиво искать здесь улики? Может быть, полезут и в лес? На репутации Тома Рипли уже лежала тень сомнения — история с Дикки Гринлифом. Хотя история кончилась для него благополучно и подозрение с него сняли, она осталась фактом его биографии. Почему он не отвез Мёрчисона куда-нибудь подальше, в леса за Фонтенбло? Там и надо было его закопать, — разбить на день палатку, если бы потребовалось…

— Давай поговорим об этом завтра, Бернард, — ты не против? — сказал Том. — Может быть, завтра ты посмотришь на вещи по-другому.

— Конечно, я не против. Мы можем говорить об этом когда и сколько угодно. Но я не посмотрю завтра на вещи по-другому. Я хотел поговорить прежде всего с тобой, потому что это была твоя идея — возродить Дерватта. Я хочу, чтобы все было по порядку, — как видишь, я действую вполне логично.

В убежденности его рассуждений, сквозил оттенок безумия, и опять Том почувствовал неприятную пустоту внутри.

Зазвонил телефон. Аппарат стоял в комнате Тома, и звонок было хорошо слышен через холл. Том поднялся на ноги.

— Не забывай, что и другие втянуты в это дело, Бернард.

— Тебя я не буду втягивать, Том.

— Я должен подойти к телефону. Спокойной ночи, Бернард, — проговорил Том и кинулся к себе в комнату. Он не хотел, чтобы Крис снял трубку внизу.

Это опять была полиция. Они извинились за столь поздний звонок, но…

— Прошу прощения, мсье, — сказал Том, — не могли бы вы позвонить минут через пять? В данный момент я не…

Вежливый голос ответил, что, разумеется, он может перезвонить.

Положив трубку, Том спрятал лицо в ладонях. Он сидел на краешке постели. Затем он встал и закрыл дверь. События развивались так быстро, что он не успевал за ними. Из-за этого чертова графа он слишком поторопился с похоронами Мёрчисона. Это была непростительная ошибка! Рядом Сена, Луэн, полно удобных мостиков, абсолютно пустынных после часа ночи. Телефонный звонок из полиции не предвещал ничего хорошего. Возможно, миссис Мёрчисон — кажется, Мёрчисон называл ее Харриет — наняла американского или английского детектива, чтобы тот нашел ее мужа. Она знала, что Мёрчисон задался целью выяснить, не является ли подделкой картина известного художника. Возможно, она подозревает, что именно с этим связано исчезновение ее мужа. Не проговорится ли мадам Аннет, если ее станут допрашивать, что на самом деле она не видела, как Мёрчисон уезжает в Орли в четверг?

Если полицейские захотят приехать к нему сегодня, Крис может ляпнуть в их присутствии что-нибудь насчет свежей могилы. Том живо представил себе, как Крис обращается к нему: “А почему вы не скажете им об этой яме в лесу?” — и он не сможет перевести им это на французский как-то иначе, потому что Крис будет ожидать, что они пойдут в лес проверять, что это за яма.

Телефон зазвонил снова. Том снял трубку и произнес спокойным тоном:

— Алло?

— Алло. Мсье Рипли? Вам звонят из префектуры Мелёна. К нам поступил звонок из Лондона. Мадам Мёрчисон связалась с лондонской полицией по поводу исчезновения ее супруга, и они просили предоставить им всю информацию, какой мы располагаем на данный момент. Завтра утром из Лондона прибудет инспектор полиции. А пока что не могли бы вы сказать, не звонил ли кому-нибудь мсье Мёрчисон из вашего дома? Если да, то мы постараемся выяснить, кому именно.

— Не могу вспомнить, чтобы он звонил при мне куда-либо, — ответил Том. — Но я время от времени выходил из дома. — Они могут проверить его телефонные счета и выяснить, кто и кому звонил. Но пускай уж они сами додумаются до этого.

На этом полицейские распрощались с Томом.

Тот факт, что лондонская полиция не пожелала связаться с ним напрямую, можно было рассматривать как довольно недружественный жест, свидетельство определенной настороженности. Раз они предпочли добывать информацию по официальным каналам, значит, не доверяют ему. Английских детективов Том почему-то боялся больше, чем французских, хотя и знал, что по дотошности и пунктуальности последних мало кто может превзойти.

Первым делом нужно было сделать две вещи. Вывезти труп Мёрчисона из леса и каким-то образом выпроводить Криса из дома. А Бернард? У Тома уже ум за разум заходил от этой головоломки.

Он спустился в гостиную. Крис читал, но при появлении Тома зевнул и поднялся.

— Я как раз собирался идти спать. Как Бернард? За обедом мне показалось, что он немного пришел в себя.

— Да, я тоже так думаю. — Том все еще не решался сказать напрямик то, что собирался. Но говорить намеками было еще хуже.

— Я тут нашел расписание поездов возле телефона, — сказал Крис. — Утром есть поезда в 9.52 и в 11.32. До станции я могу добраться на такси.

Том почувствовал облегчение. Были и более ранние поезда, но не мог же он предлагать Крису убраться пораньше.

— Разумеется, я отвезу тебя, — сказал он. — А к какому поезду, выбирай сам. Прямо не знаю, что делать с Бернардом, но он, похоже, хочет погостить у меня пару дней.

— Надеюсь, он не опасен, — сказал Крис обеспокоенно. — Знаете, я подумал, не задержаться ли мне на день-два на тот случай, если вдруг понадобится моя помощь, — задумчиво прибавил он. — У нас на Аляске — я там служил — был парень, который свихнулся, и он вел себя точь-в-точь как Бернард. А потом на него вдруг что-то нашло, и он стал бросаться на всех подряд.