Рождение Британии - Самуйлов Сергей Николаевич - Страница 76

После победы при Пуатье Эдуард III передал завоеванные во Франции земли Черному Принцу

Короля Иоанна перевезли в Лондон. Как и шотландского короля Давида, его поместили в Тауэр в качестве личного пленника Черного Принца. В мае 1360 г. в Бретиньи был подписан договор. По нему Англия обрела, в дополнение к своим прежним владениям в Гаскони, все земли Генриха II в Аквитании, наследство Эдуарда I (Понтье) и знаменитый город-порт Кале, удерживавшийся ею на протяжении почти двухсот лет. За короля Иоанна назначили выкуп в 3 миллиона золотых крон, равный 500, тысячам фунтов стерлингов. Это в 8 раз превышало ежегодный доход английской короны в мирное время.

При Креси Франция потерпела поражение, когда сидела в седле; при Пуатье она была разбита, когда спешилась. Два этих страшных события глубоко врезались в сознание французов. Французским двором и армией овладело чувство безнадежности и безысходности. Как противостоять такому противнику? Как разбить его? Примерно такое же отчаяние захлестнуло Европу столетием раньше после побед, одержанных вторгшимися с востока монголами. Но, как было мудро замечено, деревья не растут до неба. В течение долгого времени французы избегали сражений; они стали так же осторожны, воюя с Англией короля Эдуарда III, как и в дни Мальборо, когда противостояли Англии королевы Анны. Между тем во Франции появился великий герой в лице Бертрана Дюгеклена, который, подобно Фабию Кунктатору, боровшемуся против Ганнибала, отказываясь от битв и предпринимая осады и внезапные нападения, заставил работать фактор времени на пользу родной стране. Англия, добившаяся полного триумфа, одновременно испытывала невероятное истощение. Стало ясно, что Франция не в силах разгромить английскую армию, но и Англия не в состоянии завоевать Францию. Главная цель Эдуарда III, удостоенного всех военных лавров, оказалась недостижимой.

Годы войны с Францией важны для истории парламента. Нужда в деньгах заставляла корону и чиновников созывать его довольно часто. Это быстро привело к очень важным последствиям. Одна из основных функций представителей графств и городов заключалась в обращении к королю за устранением несправедливостей, как локальных, так и общенациональных, и в привлечении внимания короны и Совета к неотложным делам. Трудности войны вынудили правительство обратить внимание на его петиции, и в годы правления Эдуарда III получила развитие практика подачи коллективных прошений, возникшая еще во времена Эдуарда II. Тот факт, что теперь палата общин подавала петиции формальным образом, как орган, и просила, как, например, в 1327 г., преобразовать свои обращения в парламентские статуты, отличает низшую палату парламента от остальной его части. При Эдуарде I палата общин еще не была важной частью парламента, но при Эдуарде III ее статус стал ясно выраженным, а деятельность – постоянной и жизненно важной для страны. Она имела в своем распоряжении чиновника, составлявшего проекты петиций и при необходимости возражения на ответы короля. Появляется и разделение палат. Лорды стали рассматривать себя не только как естественных советников короны, но и как обладателей права проводить отдельные консультации в рамках парламента. В 1343 г. прелаты и магнаты собрались в Белой палате Вестминстера, а рыцари и горожане встретились в Расписной палате для обсуждения текущих дел. Здесь же, в этом парламенте, впервые появляется фигура спикера. Тогда он еще не был членом палаты, и в течение определенного времени палата общин заявляла свое мнение через назначенную депутацию. Но к концу правления роль спикера была признана всеми, и корона побеспокоилась о том, чтобы назначить на столь важную и видную должность своего человека.

Уступки, сделанные Эдуардом III палате общин, знаменуют решающую стадию развития парламента. Он согласился с тем, чтобы все налоги и сборы вводились только через нее. Он согласился с тем, чтобы проекты коллективных петиций палаты общин рассматривались как предварительная основа для будущих статутов, и ко времени его смерти ведущая роль палаты в области налогов и подаче петиций стала уже общепризнанной. Естественно, палата общин благоговела перед короной. За общинами еще не было долгой традиции власти. Утверждение королевских прерогатив в дни Эдуарда I по-прежнему отдавалось эхом в головах ее членов, и никто даже не предполагал, что палата или парламент в целом может иметь какое-либо право контроля или вмешательства в дела администрации и управления. Их собирали, чтобы скреплять политические договоренности, достигнутые часто с помощью насилия, принимать налоги и озвучивать жалобы и претензии. Но твердое признание парламента как необходимой части аппарата управления и палаты общин как его важнейшей основы – это достижение XIV в.

В Англии неприязненное отношение к агентам папы римского было очень сильным. Вмешательство Рима в английские дела во времена Иоанна, полная покорность Генриха III в отношении церкви, вымогательства папских сборщиков податей, сильное клерикальное влияние при дворе и в Совете – все это содействовало усилению критического отношения и неприязни к английской церкви. Эти настроения достигли кульминации при Эдуарде III. Война с Францией обостряла национальное чувство, отвергавшее влияние внешних институтов, лучшие дни которых к тому же уже уходили в прошлое. Кроме того, слабеющая папская курия оказалась вынуждена покинуть священный Рим – свое традиционное местопребывание, и расположилась теперь на вражеской территории, во французском городе Авиньоне. В эти годы парламент принял статуты, запрещающие обращаться в папскую курию по делам, подсудным королевским судам, и ограничивающие ее право производить назначения в английской церкви. Правда, реализация этих статутов шла осторожно, сообразуясь с требованиями дипломатии, но война оставляла мало денег для Рима, и папские сборщики почти все годы правления Эдуарда III безуспешно разъезжали по стране в поисках золота.

К моменту возобновления в 1369 г. серьезных боевых действий в Аквитании Англия уже была измождена и разочарована. Духовенство требовало освобождения от налогов и, хотя далеко не всегда добивалось этого, щеголяло богатством на фоне общей бедности и экономических неурядиц. Церковники вытесняли знать с общественных должностей, и в парламенте нарастали антиклерикальные настроения. Король был стар и слаб, назревало возрождение баронской власти. Джон Гонт, герцог Ланкастер, поставил перед собой задачу сместить баланс власти в пользу лордов, осуществив тщательно спланированную политическую кампанию против церкви. Неожиданно в его руки попало новое оружие, которое не пришлось далеко искать. В университете Оксфорда, национальном центре теологических изучений, громко зазвучал голос критики в адрес папских притязаний и власти. Аргументы в пользу реформы церкви, выдвинутые видным оксфордским ученым по имени Джон Уиклиф, привлекли всеобщее внимание. Уиклифа возмущала коррумпированность церкви, а в ее горделивой иерархии и в притязаниях на абсолютное господство он видел искажение подлинных принципов христианства. Он провозгласил, что владычество над душами людей никогда не предоставлялось Богом кому-либо из смертных. Король как наместник Бога в мирских делах так же обязан по своей должности урезать материальное богатство церкви, как и церковь обязана направлять и контролировать духовную жизнь короля. Хотя и король, и папа в своих сферах занимают высшее положение, каждый христианин обязан «почитать главным» не кого-то из них, а Бога. Последний призыв адресован Небу, а не Риму.

Доктрины Уиклифа не могли оставаться простыми размышлениями безобидного ученого. Их применение к фактическим отношениям церкви и государства увеличивало и без того немалые противоречия между ними. Новые идеи подразумевали ослабление мирской власти церкви ради ее очищения духовного. Джона Ланкастера интересовало первое, Уиклифа – второе. Церковь была против и первого, и второго. Поначалу каждый из них – и Ланкастер, и Уиклиф – надеялись использовать один другого в собственных целях. В 1377 г. они заключили союз. Джон Гонт занялся формированием нового парламента, а Уиклиф оказал ему моральную поддержку тем, что «бегал от церкви к церкви, проповедуя против злоупотреблений». Но и противостоящие им силы тоже не дремали. Надежды Уиклифа на церковную реформу вскоре сплелись с социальными и политическими убеждениями, а Джон Гонт своим альянсом с революционером-теологом настроил против себя весь епископат. Таким образом, от этого союза пострадали оба. Епископы, признавшие в Уиклифе самого опасного сторонника Ланкастера, предъявили ему обвинение в ереси. Ланкастер, пришедший к собору Святого Павла, чтобы помочь богослову, испытал на себе враждебность лондонской толпы. Неудачный союз развалился, и Уиклиф перестал заниматься высокой политикой.