Токио - Хайдер Мо - Страница 36

– Может быть.

– Я намерен их найти. Шуджин требуется еда.

– Вы уверены? А как же японцы?

Я не ответил. Мне вспомнилось, как он уверял, что мы будем в безопасности. Подумал о примере, который мы должны подать остальным. После долгой паузы похлопал по пришпиленной к груди карточке.

– У вас есть такая карточка, старина?

Он пожал плечами, поднялся, положил трубку.

– Подождите здесь, – сказал он, – пойду возьму. Слышно было, как он шепотом переговаривается с женой. Они стояли в слабо освещенной комнате в задней половине дома. Отсюда был виден выцветший голубой шелк ее рукава, она то и дело поднимала руку, стараясь, по-видимому, убедить в чем-то мужа. Вскоре он вышел ко мне, осторожно закрыл за собой дверь и осмотрел переулок. К его одежде была пришпилена карточка беженца. Лицо Лю было озабоченным и усталым.

– Никогда не думал, что дойдет до этого, – прошептал он и поднял воротник, спасаясь от холода. – Не мог себе такого представить. Иногда думаю, кто из нас с женой глупее…

Мы прокрались по переулку и выглянули на улицу. Она была пуста – ни звука, ни движения. Не было даже собак. Только ряды заколоченных домов, черных от сажи, возле дома – тележка, поставленная на попа. Вдоль дороги горели небольшие костры, и небо над рекой было красным от зарева. Я понюхал воздух. Соблазнительный мучительный запах словно бы усилился. Казалось, в любой момент мы услышим шипение и потрескивание капель жира на сковороде.

Мы шли по дороге, словно пара голодных котов, прятались в тени, перебегали от одной двери к другой, двигались в северном направлении, в сторону ворот Чжонц-зян, – ведь именно туда убежали воры. Время от времени наталкивались на узлы с пожитками. Так как владельцев не было видно, оттаскивали узлы в сторону, рылись в них, надеясь найти еду. Прижимали нос к каждой двери, шептали в щель: «Кто готовит? Кто готовит?» Голод сжимал желудок так сильно, что я не мог распрямить спину. По лицу Лю видел, что он испытывает такие же муки. «Выходите, – шипели мы в двери. – Покажите, что вы готовите».

Зимой на востоке Китая быстро темнеет, вскоре солнце ушло, и мы чуть ли не ощупью пробирались по улицам; порою костры помогали найти дорогу. Мы изнемогали. Казалось, мы преодолели несколько ли, а на самом деле, даже не подошли к крепостной стене. Единственным живым существом, встретившимся нам по дороге, была тощая и голодная собака. Она одичала, облезла, покрылась ужасными язвами, в некоторых местах был виден хребет. Какое-то время она следовала за нами. Хотя животное было больным, мы сделали попытку подманить его. Собака была довольно крупной, хватило бы накормить обе семьи. Когда мы к ней приблизились, она занервничала и громко залаяла. Звук разнесся по безмолвным улицам. Из опасения обнаружить себя мы прекратили погоню.

– Поздно, – сказал я, остановившись неподалеку от ворот. – Я уже не голоден, старина.

Запах жареного мяса исчез, сменившись вонью канализации. Мы погрустнели. Я посмотрел на ветхие дома, стоявшие вдоль улицы.

– Вы устали. Всего лишь устали.

Я хотел ответить, но глянул через плечо Лю и схватил его за руку.

– Тихо, – прошипел я. – Молчите.

Он обернулся. В конце улицы появился японский солдат с винтовкой через плечо. Его лицо освещал маленький фонарь, установленный на бочке с водой. Всего пять минут назад мы стояли точно на этом месте.

Мы метнулись в ближайший дверной проем, тяжело дыша, переглянулись.

– Минуту назад его там не было, – прошептал Лю. – Вы его видели?

– Нет.

– Как же теперь добраться домой?

Мы долго стояли, глядя друг на друга, наши сердца громко бились. Оба надеялись, что другой придумает, как поступить. Я знал, что эта улица идет прямо и между домами нет промежутков. Придется на виду у солдата преодолеть длинный участок, ведь только тогда доберемся до улицы, в которую можно свернуть. Я сделал глубокий вдох, натянул на глаза шапку и рискнул высунуть голову наружу. Всего на секунду. За это мгновение можно оценить обстановку. Тут же втянул голову назад и прижался к стене, тяжело дыша.

– Что? – прошептал Лю. – Что там?

– Он чего-то ждет.

– Ждет? Ждет…

Прежде чем он успел закончить вопрос, явился и ответ: издалека покатился знакомый зловещий звук, тихий гром. Окружавшие нас дома задрожали. Мы оба знали, что это такое. Танки.

Инстинктивно навалились на деревянную дверь в надежде, что шум заглушит наши усилия. В случае необходимости мы готовы были вскарабкаться на крышу. Дверь громко затрещала, а грохот приближавшихся танков усилился: должно быть, повернули за угол на улицу. Дверь упала внутрь помещения, на нас пахнуло спертым воздухом. Напуганные и потные, мы повалились в темноту вместе с дверью.

В доме было бы совсем темно, если бы не слабый свет луны, заглядывающей в дыру в крыше.

– Лю? – Мой голос звучал приглушенно и слабо. – Старина, вы здесь?

– Да, да, я здесь.

Вместе мы подняли остатки двери, закрыли проем, как смогли, затем ощупью, по стенке, пошли по комнате, держа курс на отверстие в потолке. Удивительно, что люди приносят в город сельские привычки. В доме вместе с хозяевами жили домашние животные. Возможно, для того чтобы ночью было теплее. Мы с Лю наступили на теплую подстилку и навоз. Рев танков становился все громче, маленький дом содрогался – вот-вот развалится.

– Сюда, – прошептал Лю.

Он остановился, и я увидел, что он держится за перила лестницы, уходящей в дыру. Я подошел и посмотрел наверх. Ночное небо над нами было светлым, звезды – холодными и яркими.

– Пойдем.

Он вскарабкался по лестнице с ловкостью, которой я не ожидал от пожилого человека. Остановился наверху, протянул мне руку. Я ухватился за нее и поспешно поднялся. Лю втащил меня через отверстие. Там я выпрямился и оглянулся. Мы стояли на открытом воздухе: здание было развалюхой. Крыша давно прохудилась, остались лишь гнилая солома и известковый раствор.

Я сделал знак Лю, и мы поползли к краю, осторожно глянули через разбитую стену. Оказывается, успели вовремя. Внизу по улице медленно шла танковая колонна. Грохот стоял оглушительный. Он распространялся по улице и поднимался, словно тепловая волна, казалось, что он сдвинет луну. На башнях танков раскачивались лампы. Они отбрасывали странные тени на стены домов. По обе стороны от колонны шагали солдаты с мечами и карабинами. Лица их были бесстрастны. Должно быть, они шли по разным кварталам, потому что за танками двигались другие машины: разведывательные автомобили, водоочистительный автофургон; грузовик тащил два понтонных моста.

Я заметил собаку, возможно, ту, за которой мы охотились. Она появилась внезапно и, преисполнившись надежды, увязалась за солдатами. Очень скоро мы услышали визг: один из солдат пнул ее под ребра с такой силой, что она упала перед идущими танками, где пропала из виду. Двое солдат в танке заметили это, с любопытством перегнулись и засмеялись, глядя, как несчастное искалеченное животное, вытянув заднюю ногу, единственную часть тела, которая не была раздавлена, свалилось на обочину, продолжая дергаться. Я не любитель собак, и все же довольный смех солдат пронзил мое сердце.

– Взгляните, – пробормотал я. – Вы только взгляните на это, старина Лю. – Теперь я понял, как был глуп: думал, что японцы хоть немного похожи на нас. Считал, что с ними мы можем считать себя в безопасности. Нет, эти люди были совсем другими. Я лег за маленький парапет и схватился руками за голову. – Какую ужасную ошибку мы совершили. Какую ужасную ошибку.

Лю сел рядом, ласково положил мне на спину свою большую руку. Я был рад, что он со мной не заговорил, потому что если бы ответил ему, то, возможно, сказал бы такие слова: «Может быть, не сейчас, может быть, не сегодня, но скоро придет конец. Поверьте мне, старина Лю, наши жены были правы. Скоро мы все умрем».

30

В такси по дороге домой мы с Джейсоном молчали. Ирина и Светлана хихикали, курили, то и дело переходили на русский язык, но я не слышала ни слова. Я ощущала каждый миллиметр своей кожи, она зудела, как у животного, которого гладят против шерсти. Я ерзала на сидении, пока Ирина не возмутилась и не толкнула меня.