Купание голышом - Хайасен Карл - Страница 56

– Думай о хорошем, – посоветовала она.

– Мам, прошу тебя.

– Ты не смотрел «Изгой»[50]?

Чаз Перроне цыкнул зубом. Его отношения с матерью испортились, когда ему было лет двадцать, хотя и не из-за того, что она вышла замуж за Роджера, чудаковатого военного летчика. Скорее из-за того, что мать начала замечать (и к тому же часто по этому поводу высказываться), что сын не смог перерасти самые несносные черты своей юности. В ее списке фигурировала лень, привычка мастурбировать, глубоко укоренившийся недостаток честолюбия и рефлекторное отвращение к правдивости. Чаз отказался признать правоту ее обвинений и вместо этого ехидничал, что недальновидно выслушивать карьерные консультации от старшего кассира из «Таргет». Когда он получил докторскую степень в Дьюке, мать со слезами извинилась, что сомневалась в нем. Он пафосно ее простил, но на самом деле ее мнение не могло ни ранить его, ни согреть. Время от времени он радовал ее телефонным звонком, но то был акт милосердия в чистом виде. Мать сбивчиво и долго вещала, как она им гордится, как прекрасно, что ее единственный сын использует свои блестящие научные познания ради спасения Эверглейдс от уничтожения. Жалкие речи либеральной зануды. Мать обожала Джои – еще одна причина, по которой Чаз вовсе не жаждал с ней разговаривать.

– Чудеса случаются, – продолжала его мать. – Мы с Роджером молимся о ней каждый вечер.

Чаз вздохнул:

– Джои больше нет, мам. Ее никогда не найдут.

– Как думаешь, может, тебе сходить к медиуму?

– Нет. Как думаешь, может, тебе сходить к психиатру? – Чаз швырнул трубку. – Идиотка, – пробормотал он.

– Так с ма не разговаривают. – Тул возвышался в дверях, словно штабель кирпичей.

Чаз сдуру посоветовал ему не лезть не в свое дело, после чего Тул без особых усилий схватил Чаза и швырнул об стену. Чаз был склонен остаток утра провести рыдающей грудой на полу, но Тул схватил его за волосы и поставил на ноги.

– Ты немедленно ей перезвонишь, – сказал он и сунул телефонную трубку в вялую руку Чаза. – Позвони ей и извинись. А не то я наступлю тебе на яйца.

Оклемавшись, Чаз тут же позвонил матери и извинился за грубость. Тяжко, зато далеко не так болезненно, как альтернативный вариант.

– Все в порядке, Чарльз, мы понимаем, – уверила его мать. – У тебя сейчас такой сильный стресс.

– Ты даже не представляешь, – сказал он.

– Не хочешь попробовать настойку зверобоя? По-моему, Роджера она успокаивает.

– До свидания, мам. – Чаз осторожно дал отбой. Тул оттащил его на кухню и усадил на стул.

– Ты где вчера шлялся, док? – спросил он.

– Встречался с другом.

Чаз собирался с духом, чтобы сказать Тулу правду: мол, он пошел и хладнокровно, расчетливо совершил убийство. Может, после этого тупая горилла дважды подумает, прежде чем пинать его, как тряпичную куклу. С другой стороны, Чаз подозревал, что Ред Хаммернат не одобрит это одностороннее решение устранить Рикку Спиллман. У Чаза было такое чувство, будто Ред доверяет ему разве что ставить подписи под фальшивыми анализами воды.

– Ты съезжал с дороги, – сказал Тул. – Колеса грязные.

– Мы с другом немного прогулялись, – ответил Чаз.

– Тебе нельзя никуда без меня ездить.

– Но ты спал. Храпел, как паровоз.

– Где пистолет? – спросил Тул.

– Я… эээ… Я не знаю. Тул схватил его за горло:

– Где, етить его, пистолет?

– В рюкзаке, – пискнул Чаз.

– А где, етить его, рюкзак?

– В «хаммере». – Чаз дернул пальцем куда-то в сторону подъездной дорожки.

Тул выпустил его и направился к дверям. Чаз робко массировал шею и поздравлял себя с тем, что у него хватило предусмотрительности выбросить использованные гильзы и вытереть кольт. Когда Тул вернулся, на его лице не читалось подозрение, что из пистолета недавно стреляли. Он положил кольт на стойку и сухо осведомился:

– Ну и в кого ты стрелял?

Чаз начал заикаться.

Тул его ударил:

– Выкладывай, парень.

Рабочие отношения между ними определенно изменились.

– Ты не должен меня колотить, – пожаловался Чаз. – Ради Христа, ты же мой телохранитель!

Тул покачал головой:

– Уже нет. Давай колись – в кого? Я ствол понюхал, док. Я знаю, что ты сделал.

«Что ж, приступим», – подумал Чаз.

– Помнишь леди на маленьком синем «форде»? Ту, что приезжала на прошлой неделе.

– Помню. Ты грил, она твоя горечесательница.

– Ну да, так вот, она решила поднять бучу. Все могло плохо кончиться.

– Чё это? – спросил Тул.

– Ее звали Рикка. Я практически уверен, что она снюхалась с тем уродом, который нас шантажирует. Спорим, это ее ты видел во Фламинго?

– Ту я раньше не видал, – нахмурился Тул.

– Но ведь было темно. К тому же ты сказал, она была в кепке.

– Да, ну и чё? – Он помнил, что леди в синем «форде» была невысокой и пышной. Девушка в кепке казалась выше и тоньше.

– Послушай, – сказал Чаз. – Ты должен мне помочь пустить под откос ее машину. И обшарить квартиру. Сделаем вид, будто она сбежала, чтобы не платить за аренду.

Тул рассматривал его, как клеща.

– Ты двух девок уже пришил. Это чё с тобой?

– Ну так что? Ты мне поможешь или нет?

Тул выкопал бутылку «Маунтин Дью» из холодильника и хорошенько к ней присосался.

– Я уже не телохранитель, – повторил он. – Ред грит, я теперь – твоя «нянька». Значит, я тя могу отшлепать по твоей паршивой жопке, если не будешь делать, чё говорят.

– Моя нянька, – тонким голосом повторил Чаз. Еще унизительнее, чем он боялся. – Я немедленно звоню Реду. Мы разъясним это недоразумение.

Тул сунул Чазу в руки свой сотовый телефон:

– Быстрым набором. Нажми «один».

Ред Хаммернат сопереживал, но был непоколебим. Сказал, что, хоть и понимает чувства Чаза, ситуация с шантажом тяжела и требует, чтобы мистер О'Тул выступал активнее. От разговора у Чаза осталось неприятное впечатление, что головорез Реда отныне будет не столько защищать его, сколько за ним надзирать. Чаз очутился более или менее под домашним арестом.

– Расслабься, сынок, – весело добавил Ред Хаммернат. – Скоро, как только покончим с этим жадным придурком, который пытается стрясти с нас денег, твоя жизнь придет в норму.

Чаз очень в этом сомневался.

– Ты ведь ему заплатишь?

– О да, не беспокойся, я ему за все заплачу.

Когда Ред попрощался, Чаз вернул мобильник Тулу, который спросил:

– Чё ж ты ему не сказал, что застрелил девку?

Чаз отвернулся:

– Забыл, наверное.

– Чтоб ни шагу из дома без меня. Понял?

– Ну да, ну да, – сказал Чаз, самонадеянно предположив, что Тул не уловит сарказма. Но Тул моментально врезал ему по голове и приказал делать, что велено.

Чаз сжался, закрываясь руками. У него все болело, он так устал от беспрерывных избиений – сначала поганый шантажист, а теперь этот волосатый троглодит. Так много синяков у него не бывало с той ночи, когда он нажрался рогипнола[51] и свалился с лестницы университетского женского клуба в Дареме.

– Вот и хорошо, – сказал Тул и пошел сажать новый крест, который он выкопал на обратном пути из Лабелль.

Чаз приготовил себе чашку черного кофе. По характеру он не был вдумчивым, не был склонен к самоанализу, однако перебрал в памяти события последних дней с некоторым вниманием к деталям. Ясно, что его акции резко упали в глазах Реда Хаммерната, и Чаз задумался, не пересматривает ли Ред свои прошлые обязательства. В обмен на аферу с Эверглейдс Чазу было обещано теплое местечко на «Фермах Хаммерната» – штатный биолог с большой зарплатой, большим кабинетом, развратной блондинкой-секретаршей и всем, чего он только пожелает. Такова была сделка. За это они выпили и пожали друг другу руки.

Но теперь… теперь Чазу казалось, что Ред винит его за всю эту чертову кутерьму, начиная с придурка-детектива, который повсюду шастает, и кончая придурком-шантажистом, который требует полмиллиона баксов. Это правда, ничего бы не случилось, не реши Чаз столкнуть свою абсолютно невинную жену с круизного лайнера, – но откуда ему было знать, что какое-то хитрое ничтожество затаилось в тени и все видит?