Купание голышом - Хайасен Карл - Страница 32

– Ага, – подтвердил Тул, – где люди такие больные, что не шумят.

– И дальше что?

– Ищу кого-нибудь с пластырями.

– О господи. – Доктор неожиданно притих.

– Ну? – спросил Тул.

– Мистер Хаммернат знает, что ты этим промышляешь?

– Ред в мои дела не лезет.

– Умно. – Чарльз Перроне полез за ручкой. – Ближайшая больница – на Сайприс-Крик. Я напишу, как проехать.

– Лучше план нарисуй.

– В смысле, карту?

– Ага, самое оно, – улыбнулся Тул.

Он оставил минивэн в «Херц» и изменил ему с «Ави-сом» ради черного «гранд-маркиз». Он наслаждался, вытянув наконец ноги, а кондиционер был выше всяких похвал. Отыскав больницу, Тул начал обследовать окрестности в поисках возможных мишеней. Первой он исследовал «Безмятежную виллу», но отступил, едва понял, что это дом престарелых. Значит, старики еще ничего так себе шевелят костями, а опыт Тула говорил, что такие нелегко расстаются со своими медикаментами.

Следующая остановка – «Неземное поместье», больница при местной церкви. Тул надел белый лабораторный халат для гигантов, который всегда носил с собой, и вошел через служебную дверь. Он передвигался очень осторожно для великана, проверяя по одной койке за раз. Некоторые пациенты, хилые, как воробушки, вроде спали, и Тул бережно переворачивал их, ища пластыри. Те, кто не спал, вели себя спокойно, хотя один все-таки разразился забавным монологом, суть которого Тул не уловил, – что-то о распродаже в Ялте, фиг знает, где это вообще.

Помимо прочего, Тул предпочитал дома призрения больницам, поскольку тут редки визиты посетителей. Фиг знает, почему люди так мало времени проводят со своими хворыми родителями, но факт оставался фактом. Только в одной палате в «Неземном поместье» Тул обнаружил родственника – тот примостился на краешке постели. Тул жестом извинился и продолжил путь по коридору. Никто не выказал к нему ни малейшего интереса: замотанные медсестры решили, что он – новый санитар, а в гериатрических отделениях свирепствует текучка персонала.

Он наткнулся на золотую жилу в частной палате номер 33. Пациентка, женщина с костлявыми плечами и серебристым перманентом, спала, свернувшись калачиком, лицом к стене. Завязки сорочки на спине были распущены, обнажая хрустящий новый фентаниловый пластырь на серой коже, тонкой, как бумага. Тул подкрался и потянул пластырь. Женщина яростно развернулась и врезала ему узловатым правым локтем между глаз, словно дубиной. Тул отшатнулся, ему пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы устоять на ногах.

– Что это ты задумал? – Ее живые синие глаза были ясны и настороженны.

– Пластырь вам поменять, – пробормотал Тул.

– Но мне только час назад поставили новый.

– Мэм, я делаю, чё мне велели.

– Чушь, – отрезала она.

«Плохо, – подумал Тул. – Больно злобная».

– Вам еще принесут, – пообещал он. – Ну-ка, перевернитесь.

– Ты тоже болен, я же вижу. У тебя рак?

Тул ощупал шишку, вздувающуюся на лбу.

– Я не болен, – сказал он, глядя на дверь. Кто угодно может вломиться в любую секунду.

– Меня зовут Морин. – Женщина указала на жесткий стул в углу. – Тащи сюда стул и присаживайся. Как тебя зовут?

– Все очень просто, – сказал Тул. – Я сниму пластырь, а вы дальше спите.

Морин села в кровати, подоткнув подушку под голову.

– Я, наверное, ужасно выгляжу. – Она коснулась своих волос. – Если хочешь знать, я не спала. Кто сможет спать в моем-то состоянии? Тащи сюда стул. Я дам тебе то, то ты хочешь.

Тул мог думать лишь о теплых объятиях наркотика, таких глубоких, таких восхитительных. Он подтащил стул к кровати и сел.

– Тебе, значит, больно, да? – спросила она.

– И не грите. У меня пуля прямо посередь задницы.

– Ух ты.

– Мне потому и надо лекарство, – сказал Тул. – Ну гак как?

Он не хотел брать его силой. Женщина явно не робкого десятка, придется ее ударить, может, даже задушить…

– Как тебя подстрелили? – спросила она.

– На охоте не склалось.

– И что, прооперировать не могли?

– Наверно, нет, – пожал плечами Тул.

– Мой покойный муж служил в полиции Чикаго, Иллинойс. Однажды стрелял в человека.

– Уж наверно не в задницу, а?

– В плечо, – подтвердила Морин. – Парень был закоренелым преступником. Бродячее такси ограбил. Ты тоже преступник?

– По-мойму, нет. – Тул потел под лабораторным халатом. Он боролся с желанием сорвать пластырь со шкуры этой старой идиотки и рвануть к двери.

– Хорошо, – сказала Морин. – Вижу, тебе лекарство нужнее, чем мне. – Она повернулась, подставила ему голую спину и махнула через плечо: – Давай, бери, только аккуратнее, пожалуйста. У меня в последнее время кровь идет безо всякого повода.

Тул начал с верхнего угла и осторожно потащил пластырь, словно бирку сдирал.

– Тебе еще принесут, – уверил он Морин. – Скажи им, что была в ванне и он отвалился.

– У меня нет ванны, юноша. Меня моют губкой.

– В постели? Небось грязь разводят?

– Никакой личной жизни, – пожаловалась Морин. Когда Тул закончил, она повернулась, чтобы еще раз на

него посмотреть.

– Мне восемьдесят один год, но я чувствую себя на все сто десять. Пожалуйста, скажи, как тебя зовут.

– Эрл. – Тул еле узнал собственный голос. Никого не осталось, кто называл бы его Эрлом.

– Твоя мать еще жива? – спросила Морин.

– Нет. И папа тож умер.

– Мне очень жаль, Эрл. Надеюсь, не от рака.

– Ты им болеешь?

Морин кивнула:

– Но иногда я довольно бодра. Иногда сама себя удивляю.

Тул уставился на телесного цвета пластырь в руке и подумал:

«Ну почему она не спала? Или хотя бы не впала в маразм?»

– Нет, нет, оставь себе. – Морин погладила его по руке. – Я хочу, чтобы тебе полегчало.

– Пасиб.

Он сделал уже три шага к двери, когда услышал:

– Эрл, может, как-нибудь еще заглянешь ко мне на огонек?

Тул остановился и обернулся:

– Мэм, я… я тут ваще-то не работаю.

– О, я знаю. – В ее синих глазах плясали черти. – Я что, похожа на идиотку?

Ролвааг готовил дела для преемника, и тут зашел капитан Галло и сказал:

– Завтра – последний день, который ты потратишь на Перроне.

– Да, я помню, – отозвался Ролвааг.

– Я это к тому, что мне позвонил человек.

– Без шуток?

Галло всегда называл шерифа «человеком».

– Он спросил, что ты вчера делал в Лабелль, и я не нашелся, что ответить, – сказал Галло, – потому как я во Флориде убил тридцать лет, но у меня ни разу не было повода туда съездить.

Ролвааг объяснил, что шел по следу в деле о несчастном случае на круизном лайнере.

– И этот след привел тебя в офис мистера Сэмюэла Джонсона Хаммерната, – уточнил Галло. – Надеюсь, ты знаешь, кто он такой?

– Фермер, – произнес детектив.

– Не просто фермер, а директор корпорации, миллионер с большой волосатой лапой. Как только ты уехал, Хаммернат позвонил своему закадычному дружку, шерифу округа Хендри, а тот сразу позвонил шерифу округа Бровард, твоему и моему боссу, и спросил у него, мол, кто такой Карл Ролвааг? Не успел я оглянуться, как мне звонят и спрашивают, с какой стати ты докучаешь такому хорошему, честному гражданину, как Ред Хаммернат. – Галло распростер руки, словно в ожидании распятия. – И как по-твоему, Карл, что я ему ответил, не считая того, что начал заикаться, как какой-нибудь дебил? Что я мог человеку сказать?

Ролвааг закрыл ручку колпачком и откинулся на спинку стула.

– Любопытно, что Хаммернат так отреагировал. Не находишь?

– Ты что, издеваешься надо мной, Карл?

– Нет, сэр. Я всего лишь пытаюсь подготовить бумаги.

– Забудь об этом, – отрезал Галло.

– Я действительно собираюсь перевестись в Миннесоту.

– Да как хочешь, – сказал капитан. – Только объясни мне, как это Хаммернат, «князь из грязи», влезает в твое расследование? Лично я бы сказал, с трудом.

Ролвааг поведал о парне, который следил за домом.