Жемчужина востока - Хаггард Генри Райдер - Страница 45

Писец согласился, и три минуты спустя две женщины, Стефан и письмоводитель, никем не замеченные, прошли по темным мраморным колоннадам форума и вверх по широкой мраморной лестнице на тихую, пустынную улицу. Здесь письмоводитель простился со странной старухой и ее свитой и еще долго стоял и смотрел им вслед после того, как они ушли.

Когда он обернулся, чтобы уйти, то очутился лицом к лицу с высоким мужчиной, в котором узнал Александрийского купца.

– Друг, – сказал тот, – куда пошли эти женщины?

– Не знаю! – отвечал письмоводитель.

– Постарайся припомнить, – продолжал Деметрий, – быть может, это поможет твоей памяти! – добавил он, сунув ему в руку пять золотых.

– Нет, нет! И это не поможет! – прошептал письмоводитель, желая остаться верным своему обещанию.

– Безумец, – если не то, так это уже наверное поможет! – воскликнул Александрийский купец, и в руке его сверкнул кинжал.

– Они пошли направо! – сказал сробевший помощник аукциониста. – Это правда, но покарай тебя боги за то, что ты угрожаешь ножом честному и мирному человеку, вынуждая его делать то, чего бы он не сделал!

Но Деметрий уже не слушал его, он был уже далеко и спешил не оглядываясь по тому направлению, куда пошли женщины.

Когда помощник аукциониста вернулся на свое место, там уже продавали номер тринадцатый, очень привлекательную и красивую девушку, которую приобрел Сарториус, рассчитывая подсунуть ее Домициану вместо «Жемчужины Востока».

Тем временем Нехушта с Мириам и Стефаном спешили к дворцу Марка на Via Agrippa, держа друг друга за руку. Стефан же всю дорогу ворчал и не мог успокоиться, что за одну невольницу отдали такую уйму денег, сбережение нескольких лет…

– Успокойся, – сказала ему, наконец, Нехушта, – имущество этой невольницы стоит больше того, что за нее заплачено!

– Да, да! Но какая от этого прибыль моему господину? Ведь ты же записала все на ее имя!

Теперь они были уже у калитки, и Нехушта торопила старика:

– Скорей, скорей! Я слышу чьи-то шаги!

Дверь отперлась, и едва успели они проскользнуть в нее, как Стефан тотчас же задвинул засов, затем долго еще возился с ее запорами-цепями и болтами, тогда как женщины, пройдя небольшой перистиль, вошли в слабо освещенные сени, где Нехушта порывистым движением сорвала с себя плащ и покрывало и с подавленным криком обвила шею Мириам своими длинными, сильными руками и принялась целовать ее бесчисленное множество раз, захлебываясь от счастья.

– Скажи мне, Ноу, что все это значит? – спросила Мириам.

– Это значит, что Господь внял моим молитвам и дал мне средства и возможность спасти тебя!

– Чьи средства? Где я, Ноу?

Нехушта, не отвечая, сняла с нее плащ и, взяв за руку, повела через ярко освещенный коридор в большую, великолепную убранную дорогими коврами и мраморными статуями залу, уставленную ценной мебелью, в дальнем конце которой у стола, освещенного двумя светильниками, сидел мужчина, казавшийся спящим, так как он опустил голову на руки и оставался неподвижным. При виде его Мириам, вся дрожа, прижалась к Нехуште.

– Тише! – шепнула старуха и остановилась в неосвещенном конце залы. В этот момент мужчина, сидевший у стола, поднялся, и свет упал ему прямо на лицо. Мириам чуть не вскрикнула: то был Марк, сильно постаревший, исстрадавшийся, с прядью седых волос на том месте, где удар Халева рассек ему голову, но тот же прежний Марк.

– Нет, я не в силах терпеть долее! – произнес он, не замечая вошедших. – Уже три раза выходил я к калитке, и все никого! Быть может, она теперь уже во дворце Домициана! Пусть будет, что будет. Я пойду и постараюсь все разузнать! – и он направился к ложу в амбразуре окна, где лежал темный плащ. Взяв его, Марк обернулся и увидел теперь Мириам, стоявшую в полосе света, нежную и прекрасную.

– Что это, сон? Я брежу!

– Нет, Марк! – сказала та. – Это не сон, не бред, это я стою здесь перед тобой!

В следующий момент он был уже подле нее и сжимал ее в объятиях, и она не сопротивлялась, объятия Марка казались ей родным кровом, надежным убежищем.

– Пусти меня, – произнесла, наконец, девушка, – я чувствую, что силы изменяют мне, я не могу устоять на ногах!

Он осторожно опустил ее на подушки ближайшего ложа и присел подле нее.

– Ну, теперь расскажи мне все… все…

– Я не могу, спроси Нехушту! – прошептала она, почти теряя сознание.

Нехушта подоспела к ней и принялась растирать ей виски и руки.

– Полно тебе расспрашивать, господин! Ты видишь, она здесь, и довольно с тебя. Лучше позаботься о том, чтобы дать ей поесть, ведь бедняжка с утра не имела ни крошки во рту!

Марк засуетился, придвигая стол, на котором стояли вкусно приготовленные рыба, мясо, плоды и доброе старое вино. Нехушта заставила девушку проглотить несколько глотков вина и несколько кусочков дичи, после чего Мириам немного оправилась и как бы ожила.

– Какого бога должен я благодарить за то, что он внушил моему старому Стефану скопить все эти деньги, которые в данный момент мне оказались нужнее самой моей жизни! – воскликнул Марк, выслушав рассказ Нехушты. Как необходимы оказались теперь все эти сбережения!

– Какие сбережения? Твои, Марк? Значит, ты купил меня? Значит, я теперь твоя раба?

– Нет, Мириам! Нет, не ты, а я твой раб, ты это знаешь, а я молю тебя только об одном, согласись стать моей женой!

– Ах, Марк! Ведь ты же знаешь, что этого не может быть! – почти стоном вырвалось у нее из груди.

Марк побледнел, как мертвец.

– И это ты говоришь после всего, что было? После того, как ты готова была отдать за меня жизнь? Если так, если уж это так необходимо, я готов стать христианином!

– Нет, Марк! Этого недостаточно! – печально произнесла девушка. – Не в том дело, что ты будешь называться христианином, ты должен стать им по духу, по убеждениям. А если Господь не призовет тебя, этого никогда не случится!

– Что в таком случае должен я делать?

– Что? Ты должен отпустить меня… Но я – твоя невольница!

– Да! – воскликнул он, точно обрадовавшись последнему слову. – Да, ты моя невольница. Так почему же мне не оставить тебя у себя? Зачем мне отпускать тебя?.. Нет, я хочу, чтобы ты оставалась здесь!

– Ты можешь не отпустить меня. Да, но этим погрешишь против своей чести, Марк!

– Где же тут грех? Ты не соглашаешься стать моей женой не потому, что этого не хочешь, а потому, что на тебя положен зарок, любовь же твоя свободна. Мы так многим жертвовали друг для друга – ты жертвовала мне своею жизнью, а я даже больше, чем жизнью, – своею честью, Мириам!

– Честью? Как это честью? – спросила девушка с недоумением.

– Тот, кто имел несчастье быть взятым в плен, считается у римлян жалким трусом, и если узнают, что со мной это было и я не покончил с собой, как должен был это сделать, то меня ждет позор, выше которого нет для римлянина! Но я остался жив ради тебя, ради тебя, Мириам, пошел навстречу позору!

– О, что мне делать! Что мне делать! Горе мне! – воскликнула Мириам, ломая руки в порыве отчаяния.

– Что делать? – повторила Нехушта. – Отпусти ее, Марк, не унижай себя в ее глазах положением господина, ни ее положением невольницы, не оскверняй ни ее, ни свою душу! Не говори ей, что стать возлюбленной своего господина не грех! Возьми ее имущество в Тире в уплату за сегодняшний выкуп и отпусти ее, а сам посвяти себя изучению писания, и тогда, быть может, ты назовешь ее своей женой!

– Да, – произнес Марк, бледный, как смерть, – друг Нехушта права. Мне не нужно злоупотреблять настоящим положением Мириам. Я возвращаю ей свободу, никаких документов не нужно, так как никто не знает, что она принадлежит мне. Имущество же в Тире пусть пока остается на ее имя, так как теперь мне неудобно переводить его на себя. Ну, а теперь, прощайте! Нехушта отведет тебя в свою комнату, а на рассвете вы уйдете, куда хотите! – и он круто повернулся к ним спиной.

– О, Марк, что ты хочешь сделать? – воскликнула Мириам.