Жемчужина востока - Хаггард Генри Райдер - Страница 29

– Ну! – сказала она. Живо, я слышу, стража входит сюда!

Поддерживаемый Нехуштой, Марк сделал три шага и очутился в открытой двери, но здесь, на самом пороге, силы изменили ему, так как, кроме своей тяжелой головной раны, он еще был ранен в колено, и со стоном «Не могу!» он грузно упал, увлекая за собою своею тяжестью старую ливийку. При этом его стальной нагрудник зазвенел о каменный порог. Часовой снаружи услыхал этот звук и позвал товарища, чтобы тот дал ему светильник. Мигом Нехушта вскочила на ноги и, схватив Марка за правую руку, стала тащить его в отверстие, между тем как Мириам, подпирая спиною каменную плиту, служившую дверью, проталкивала его ноги.

Вот светильник замигал во входном отверстии, где была проломлена заложенная кирпичами наружная входная дверь. Нехушта потащила из всей силы тяжелое беспомощное тело римлянина, хорошо сознавая, что, если свет светильника упадет на его латы, все погибло. Страж-еврей со светильником в руке торопливо вошел, но споткнулся о лежавшее на дороге мертвое тело и упал на одно колено. В этот момент Мириам, напрягши все свои силы, широко распахнула каменную дверь и, отскочив в сторону стены, прежде чем еврей успел подняться, ударила ключом от двери, бывшим у нее в руке, по светильнику, который мгновенно разбился и погас. Затем она кинулась к двери, надеясь бежать, зная, что теперь каменная дверь должна уже сама собой захлопнуться, – но, увы! – две железных руки обхватили ее поперек туловища и сколько она ни билась и ни выбивалась, сколько ни наносила ударов тяжелым железным ключом своему пленителю, все усилия ее были тщетны. С глухим звуком тяжелая каменная плита захлопнулась, и теперь ей уже не было спасения. Она сразу поняла это и, опасаясь, чтобы ключ не послужил уликой против нее, зашвырнула его в самый дальний угол башни, где, как она знала, были навалены целые груды мусора и птичьего помета.

При звуке захлопнувшейся двери сердце ее радостно дрогнуло, она знала теперь, что Марк спасен, так как дверь не могла бы захлопнуться, пока он еще лежал поперек порога, знала также, что страж, державший ее, ничего не видал и не мог рассказать, отпереть же теперь дверь без другого такого ключа было невозможно ни с той, ни с другой стороны.

Теперь уже несколько человек с фонарями вбежали в башню, во главе их был Халев.

– Что тут такое? – крикнул он.

– Не знаю, только я вбежал на шум и схватил какого-то здоровенного парня, с которым порядком-таки повозился и сейчас не пускаю, несмотря на то, что он не переставал все время наносить мне удары своим мечом!

Подошли с фонарями и увидели красавицу девушку с распущенными волосами, стройную и хрупкую на вид, как ребенок, и расхохотались над мнимым геройским подвигом бдительного стража.

– Э, да это девушка! Неужели ты каждый раз зовешь на помощь, когда попадаешься в лапки девушки? – хохотали одни.

– А римлянин? Где римлянин? – крикнул чей-то грозный голос, и все бросились искать его в темной башне, заваленной бревнами, кирпичом и мусором. Но римлянина нигде не было, и целый град ужаснейших проклятий сыпался из уст евреев, только Халев стоял неподвижно, вперив глаза в молодую девушку.

– Мириам! – прошептал он.

– Да, Халев, это я! – спокойно ответила она. – Странная встреча, не правда ли? Зачем вы вломились в мое убежище?

– Женщина! – воскликнул он вне себя от бешенства. – Где ты спрятала римлянина Марка? Говори сейчас!

– Марка? – спросила она. – А разве он здесь? Я этого не знала, я видела, как какой-то человек выбежал отсюда, быть может, то был он. Тогда спеши, может быть, ты его догонишь!

– Ни один человек не выходил отсюда! – заявил часовой. – Берите эту женщину, она скрыла его где-нибудь в потайном месте!

Ее схватили, связали и все, точно обезумев, с фонарями бросились обыскивать все углы и все щели башни.

– Здесь лестница! – крикнул кто-то. – Смотрите, товарищи, верно он ушел туда! – и с фонарями в руках они поднялись на самый верх башни, но там никого не было. Вдруг раздались звуки трубы, в отверстии входной двери показался еврей, начальник отряда, и второпях крикнул:

– Бегите скорее в храм, сам Тит идет на нас во главе двух легионов – отомстить за своего префекта!.. Бегите и тащите пленника за собой, слышите?

– Он исчез! – мрачно отозвался Халев, и при этом взгляд его, полный непримиримой ненависти и вражды, упал на Мириам. – А на его месте мы нашли вот эту девушку, внучку Бенони, которая некогда была его возлюбленной!

– Слышишь, женщина, скажи нам сейчас же, что ты сделала с этим римлянином или ты умрешь здесь на месте!

– Я ничего не сделала! Я видела, как отсюда вышел человек и прошел мимо часового, а больше я ничего не знаю!

– Она лжет! Заколите эту изменницу!

Но прежде, чем занесенный уже над ее головою меч успел коснуться ее, Халев сказал несколько слов начальнику, и тот изменил свое приказание.

– Нет, лучше отведите ее в храм: пусть дед ее учинит ей допрос в присутствии всего Синедриона. Но живо, живо, не то все мы очутимся в руках римлян!

Мириам схватили и утащили из старой башни, которая час спустя была уже во власти римлян, поспешивших разрушить ее, равно как и все соседние строения.

XV. СИНЕДРИОН

Еврейские воины грубо потащили за собою Мириам по узким темным улицам с обгорелыми и разгромленными домами, усеянными десятками и сотнями трупов. Они спешили как только могли, так как римляне, оттесненные в течение дня из этой части города, теперь вновь заняли его, предавая огню и мечу все встречное и стараясь отрезать евреям путь к храму, где те еще держались.

Северный и восточный внешние дворы храма были уже во власти римлян, и потому, чтобы проникнуть в ограду храма, приходилось делать большой обход. Однажды отряду, уводившему Мириам, пришлось засесть и под прикрытием выжидать, когда мимо них пройдет многочисленный отряд римлян, затем им приходилось ждать у каждых ворот, которые лишь после долгих переговоров и опросов отпирались для них, так что только под утро Мириам очутилась, наконец, во внутренней ограде храма. По приказанию начальника отряда ее втолкнули в тесную, темную и сырую келью одного из больших зданий и, заперев за ней дверь, оставили там одну.

Несмотря на страшную усталость, она не могла заснуть: воспоминания этого ужасного дня преследовали ее, как кошмар, среди которого, подобно светлому лучу солнца, ей улыбалось одно воспоминание – то были слова Марка: «Мириам, возлюбленная моя. Это сладкий сон, это чудная греза!..» Значит, он не забыл ее, любил ее,, несмотря на то, что в Риме сотни прекраснейших женщин окружали его, стремясь назвать его своим супругом. О, она верила в его любовь и была счастлива ею! Счастлива тем, что Бог помог ей спасти его жизнь. Правда, он был ранен, тяжело ранен, но ессеи – такие искусные врачи – вылечат его! И, опустившись на колени, Мириам стала горячо молиться. Вдруг ее слуха коснулся странный звук, точно слабый вздох, исходивший из дальнего угла ее кельи. Вглядевшись пристальнее, девушка различила в полумраке смутное очертание человеческой фигуры с длинною седою бородой. Что-то знакомое показалось ей в этой фигуре, и она приблизилась к тому месту, откуда слышался вздох. То был не человек, а только скелет, обтянутый кожей, на лице этого живого мертвеца горели только одни глаза. Девушка узнала его, это был Феофил, председатель совета ессеев; десять дней тому назад он, несмотря на увещания братьев, вышел из своего убежища и не возвратился более, его ходили искать, но нигде не нашли, думали, что он был убит кем-то из людей Симона, и вдруг Мириам находит его здесь. Оказывается, его захватили в плен евреи.

– Есть у тебя какая-нибудь пища, дитя? – простонал старик, узнав девушку.

– Да, господин, вот кусок сушеного мяса и ячменный хлеб, случайно оказавшиеся при мне, когда я шла на башню. Возьми их и кушай!

– Нет, нет, дочь моя! Это значило бы только продлить мои муки. Я рад, хочу умереть, но ты сбереги, спрячь это для себя, чтобы у тебя не отняли. Вот тут в этом кувшине есть вода; они давали ее мне, заставляя пить, чтобы продлить мои мучения. Пей, сколько можешь теперь, быть может, завтра они не дадут тебе воды!