Жемчужина востока - Хаггард Генри Райдер - Страница 18

– О, она – прекраснее всех девушек Иудеи, хотя несколько миниатюрна и худощава, кроме того, она мила, кротка, приветлива и образованна, как ни одна женщина!

– Это весьма восторженные похвалы! – заметил старик.

– Быть может, я несколько пристрастен к ней, но мы росли вместе, и я надеюсь, что когда-нибудь она станет моей женой!

– Ты разве обручен с нею, господин? – осведомился Бенони.

– Нет, мы еще не обручены друг с другом, – сказал Халев несколько смущенно, – но я не смею злоупотреблять твоею любезностью и отнимать твое драгоценное время, господин, рассказами о своих сердечных делах! Позволь мне просить тебя ко мне завтра на ужин и, если ты почтишь меня своим посещением, то слуга твой будет тебе за это много признателен!

– Я буду у тебя на ужине, господин, – проговорил Бенони, – так как хотел бы знать, что теперь делается в Иерусалиме, откуда ты только что прибыл, если не ошибаюсь. А ты, как вижу, из числа тех людей, которые умеют держать глаза и уши всегда широко раскрытыми!

– Я стараюсь и видеть, и слышать! – скромно ответил Халев. – Но еще так неопытен и несведущ, что сильно нуждаюсь в мудром руководителе, каким мог бы быть ты, господин, если бы ты только пожелал. А пока прощай, господин, буду ожидать тебя завтра!

Бенони проводил глазами своего посетителя и затем снова стал ходить взад и вперед, размышляя:

– Не доверяю я этому Халеву, но он теперь богат и юноша способный. Быть может, он сумеет быть полезен нашему делу… Но кто же эта госпожа Мириам?.. Неужели дочь Рахили?! Конечно, это весьма возможно… Она не велела отвезти ребенка ко мне, желая, чтобы он был воспитан в ее проклятой вере!.. Хороша, образованна… говорил он, но христианка! Как видно, проклятие родителей падает на голову детей!.. Ну, что тебе еще? Разве ты не видишь, что я желаю быть один?! – грозно прикрикнул старик на вновь появившегося араба-привратника.

– Прости меня, господин, но римский воин Марк желает говорить с тобой, он говорил, что нынче перед ночью готовится отплыть в Рим!

– Ну, ну, впусти его… – проворчал Бенони. – Быть может, он явился уплатить мне свой долг!

Под портиком послышались звучные, мерные, уверенные шаги, и молодой римский центурион подошел к Бенони.

– Привет тебе, Бенони! – произнес он со своей обычной приятной улыбкой. – Как видишь, вопреки твоим опасениям, я еще жив, и твои деньги не пропали!

– Очень рад это слышать!

– Но я явился к тебе сделать новый заем!

Бенони отрицательно покачал головой.

– На этот раз я могу тебе представить, друг Бенони, самые лучшие гарантии! – и Марк вручил старому еврею послание своего дяди Кая и рескрипт цезаря Нерона.

– Что же, рад за тебя, благородный Марк, и верю, что тебя ожидает самая блестящая будущность! Но все ж Италия далеко отсюда, и все твои надежды – плохая порука мне за целость моих денег!

– Неужели ты думаешь, старик, что я тебя обману?

– Нет, господин, но всякие случайности возможны!

– Ну, в таком случае, покончим с этим делом! У меня есть до тебя более важное дело, чем эти презренные деньги!

– Что же это такое? – осведомился Бенони.

– Вот что, когда я был командирован на следствие к ессеям на берегах Иордана, то близко познакомился там с этими людьми и, можно сказать, даже подружился с одним из них. Это – славные люди, которые какими-то путями читают будущее, и вот они предсказывают, что в Иерусалиме будут великие волнения, смуты, голод, чума и мор по всей вашей стране!

– О, это старая история! – произнес Бенони. – Это пророчества проклятых назореев!

– Не зови их проклятыми, друг Бенони, – заметил Марк, – тебе менее, чем кому-либо, пристало так называть христиан. Возможно, что принесенные мною вести не верны. Но то же говорят и пророчества ессеев, да и я, со своей стороны, наблюдая близко знамения времени, готов верить, что и те, и другие не ошибаются. Итак, тот старец, с которым я подружился, говорил мне, что в Иудее будет великое восстание против римского владычества, и что большинство евреев, которые примут участие в этом восстании, погибнут, в том числе и ты, друг Бенони. Поэтому, так как ты выручал меня и делил со мной свой хлеб-соль, я, хотя и природный римлянин, заехал сюда в Тир предупредить тебя, чтобы ты держался в стороне ото всех этих восстаний и возмущений!

Старик молча слушал своего гостя и, когда тот кончил, отвечал спокойно и наставительно:

– Все, что ты говоришь, быть может, правда, но если мое имя написано на скрижалях смерти, то мне не избежать разящего меча Господня. К тому же, я стар и, право, лучше умереть, сражаясь с врагами дорогого отечества, чем хилым старцем на постели. С этим, вероятно, согласишься и ты! Но вот что странно, – прибавил Бенони, немного помолчав, – ты говорил сейчас о пророчествах ессеев, а перед тобой у меня был гость, который вырос среди ессеев, хотя сам не ессей. Он говорил мне, что в их селении живет красавица девушка, которую в стране зовут царицей ессеев. Правда это?

– Да, правда, я сам видел ее, и на мой взгляд она прекраснее и образованнее всех женщин, каких я когда-либо знал.

Кроме того, она такой скульптор, с которым могут сравниться только величайшие мастера нашего времени! Если ты пожелаешь последовать за мной на корабль, я открою ящик и покажу тебе ее работу, большой мраморный бюст, который она сделала с меня. Но прежде скажи мне, не заметил ли ты отсутствие одного пальца на правой руке твоего посетителя?

– Да, заметил!

– Его зовут Халев! Я сам отсек ему этот палец в честном бою, конечно. Это молодой негодяй, готовый на убийство и на всякое зло, но ловкий и способный. Я раскаиваюсь, что пощадил тогда его жизнь!

– А-а, – сказал Бенони, – как видно, я еще не утратил способности различать людей. Так, именно такого рода впечатление произвел и на меня этот юноша, но что же тебе известно об этой девушке, которою этот самый Халев сумел заинтересовать меня?

– Мне о ней многое известно, так как в некотором роде я помолвлен с ней!

– Как? Неужели и ты? То же самое говорил мне Халев!

– Он лжет! – воскликнул Марк, вскочив со своего ложа. – Она отвергла его, это мне хорошо известно через Нехушту, кроме того, я имею еще другие доказательства!

– То. есть, иначе говоря, она дала тебе свое согласие быть твоей женой, благородный Марк?

– Нет, друг Бенони, не совсем так, – грустно возразил молодой центурион, – но я знаю, что она любит меня, и если бы я был христианином, то была бы вскоре моей женой!

– Вот как! Но Халев как будто сомневался в любви ее к тебе, господин!

– Он лжет! – воскликнул с негодованием римлянин. – Да, и я говорю тебе, друг Бенони, остерегайся его, не доверяй ему.

– Мне-то чего же его остерегаться? – спросил старик.

– Я говорю это потому, что госпожа Мириам, которую я люблю, и которая любит меня, твоя родная внучка, Бенони, и наследница всего твоего состояния. Я говорю тебе это, так как все равно Халев сказал бы тебе, если не сказал уже раньше меня!

Старик на мгновение закрыл лицо руками и, когда он, немного погодя, отнял руки, лицо его было взволнованно, хотя говорил он совершенно спокойно.

– Я так и думал, а теперь уверен! Но прошу заметить, благородный Марк, что если кровь этой девушки – моя кровь, то мое состояние есть моя собственность и принадлежит мне по праву!

– Без сомнения, и делай ты с ним, что тебе угодно, оставляй его, кому вздумаешь! Мне же нужна только сама Мириам, хотя бы в одной рубашке, денег мне совсем не нужно!

– Ну, а Халев, полагаю, желал бы получить и ее, и мои деньги, как человек предусмотрительный. И почему бы мне не отдать ему и то, и другое? Он – еврей хорошего и знатного происхождения и, как мне кажется, пойдет далеко!

– А я римлянин более знатного рода, чем его род, и пойду еще дальше, чем он!

– Да, ты – римлянин, а я дед этой девушки, еврей, который не любит римлян!

– Но Мириам не еврейка и не римлянка, а христианка, воспитанная не вами, а ессеями! И она любит меня, хотя и не соглашается быть моей женой потому, что я не христианин!