Священный цветок - Хаггард Генри Райдер - Страница 41

– Не бойся, – холодно сказал ему Комба, – в нашем священном городе Рике не привязывают гостей к столбам, чтобы расстрелять их из луков.

Меткий ответ раздражил Бауси, не любившего вспоминать об этом случае.

– Если белым людям ничего не грозит, то почему ты не позволяешь им взять с собой ружья? – несколько непоследовательно спросил он.

– Помогли бы им ружья, о король, если бы мы задумали причинить им зло? Разве мы не могли бы перехитрить их, как сделал это ты, когда решил убить этих белых господ? У понго есть закон, по которому такое магическое оружие не допускается в их страну.

– Почему? – спросил я, чтобы переменить разговор, так как видел, что Бауси становится весьма раздраженным, и боялся осложнений.

– Нам было предсказано, мой господин Макумазан, что когда в Земле Понго выстрелит оружие, боги покинут нас и Мотомбо, их жрец, умрет. Это предсказание очень древнее и не так давно никто не знал, что оно означает, ибо оно говорило о «полом копье, которое испускает дым», а такое оружие не было нам известно.

– Это интересно, – сказал я, пожалев, что мы не сможем осуществить этого пророчества, что, как сказал, печально качая головою, Ханс, было «очень жаль, очень жаль».

Через три дня путешествия по неровной местности, постепенно понижавшейся от высокого плоскогорья, на котором был расположен город Безу, мы пришли к озеру, носившему название Кируа – слово, которое, кажется, означает «место острова».

Самого озера нам не было видно из-за густых зарослей высокого камыша, покрывавшего мелкую воду на протяжении целой мили от берега. Кое-где через него проходили тропинки, проложенные гиппопотамами, выходившими по ночам пастись на берег. Однако с вершины высокого холма, имевшего вид кургана, виднелись темно-голубые воды, а далеко за ними в бинокль можно было увидеть покрытую деревьями вершину горы. Я спросил Комбу, что представляет собою эта гора, и он ответил, что это дом богов в Стране Понго.

– Каких богов? – снова спросил я, на что Комба ответил, словно черный Геродот, что говорить о них запрещено законом.

Я редко встречал человека, у которого было бы труднее что-нибудь выпытать, нежели у этого холодного Комбы, совершенно непохожего на африканца.

На вершине холма мы водрузили самый высокий, какой только могли найти, шест, на верхушке которого укрепили английский флаг. Комба подозрительно спросил, зачем мы это сделали, и я, решив показать этой несимпатичной личности, что у нас так же трудно что-либо выпытать, как и у него, ответил, что это божество нашего племени и что всякий, кто причинит ему вред или оскорбит его, непременно умрет, как колдун Имбоцви и его приспешники. Это, по-видимому, произвело на Комбу известное впечатление. Он даже поклонился флагу, когда проходил мимо него.

Мы же поставили этот флаг как веху или маяк, на случай, если нам придется возвращаться в это место без провожатых. Впоследствии эта предусмотрительность оказалась для нас спасительной (инициатором водружения флага был самый беспечный член нашей компании – Стивен). На ночь мы расположились лагерем у подножия холма. Бабемба и его воины, не обращавшие внимание на москитов, расположились ближе к озеру, как раз напротив широкого канала, проложенного через камыши гиппопотамами.

Я спросил Комбу, когда и как мы переправимся через озеро. Он ответил, что мы отправимся в дальнейший путь на заре следующего дня, так как в это время года ветер обыкновенно дует с берега по утрам, и что если погода будет благоприятной, мы достигнем города Рики до наступления ночи. Как это осуществится – он покажет мне, если я последую за ним. Я согласился на это, и он повел меня вдоль камышей в южном направлении ярдов за четыреста – пятьсот от лагеря.

По дороге произошел такой случай: огромный черный носорог, спавший в кустарнике в ярдах шестидесяти от нас, вдруг почуял на1пе присутствие и, по обыкновению этих животных, бросился на нас. При мне было тяжелое одноствольное ружье, так как мы еще не расстались с нашим оружием. При виде носорога Комба (его нельзя упрекать в трусости, так как у него было только копье) бросился бежать. Я взвел курок и ждал.

Ярдах в пятнадцати от меня носорог поднял голову – стрелять в него из-за рога было бесполезно – и я выстрелил ему в горло. Я думаю, что пуля попала прямо в сердце животного. По крайней мере, носорог перевернулся, как подстреленный кролик, и испустил дух почти у самых моих ног.

Это произвело на Комбу сильное впечатление. Он вернулся обратно. Он смотрел на мертвого носорога и на дыру в его горле; он смотрел на меня и на ружье, которое еще дымилось.

– Большой зверь равнин убит простым шумом! – бормотал он. – Убит в одно мгновение этой маленькой обезьяной, белым человеком, – (я мысленно поблагодарил его за комплимент), – и его колдовством! А Мотомбо поступил очень мудро, когда приказал… – тут он остановился.

– В чем дело, мой друг? – спросил я. Теперь ты видишь, что тебе незачем было бежать. Если бы ты стоял позади меня, ты оказался бы таким же целым и невредимым, как и теперь, после бегства.

– Да, господин Макумазан, но все это кажется мне таким необыкновенным. Прости меня, если я не понимаю этого.

– О, я охотно прощаю тебе, господин будущий Калуби. Ясно, что ты еще многое узнаешь от нас в Стране Понго!

– Да, мой господин Макумазан, так же, как, быть может, и ты, – сухо ответил он, снова овладев собой.

Я приказал прибежавшему на выстрел Мавово (по-видимому, он на всякий случай незаметно следовал за нами) позвать людей и ободрать носорога. После этого мы с Комбой продолжали нашу прогулку.

Несколько дальше, почти у самого тростника, я заметил узкую продолговатую канаву, вырытую в каменистой почве, и заржавелую жестянку из-под горчицы, наполовину прикрытую скудной травой.

– Что это? – удивленно спросил я.

– Ox, – ответил Комба, по-видимому еще не совсем оправившийся от изумления, – это то самое место, где господин Догита, кровный брат Бауси, устраивал свой полотняный дом, когда был здесь около двадцати лет тому назад.

– Вот как! – воскликнул я. – Он никогда не говорил мне, что бывал здесь. – (Это была неправда, но я не боялся лгать Комбе.) – Откуда тебе известно, что он был здесь?

– Его видел здесь один человек из нашего племени, ловивший в этих камышах рыбу.

– А, тогда все понятно, Комба. Но что за странное место для рыбной ловли! Так далеко от дома… Что он мог тут поймать? Когда у тебя будет время, Комба, ты расскажешь мне, что можно поймать в густом тростнике и в таком мелком месте.

Комба ответил, что как-нибудь на досуге он охотно расскажет мне об этом. Потом, чтобы избежать дальнейших расспросов, он побежал вперед и, раздвинув камыши, показал мне большую лодку, сделанную, по-видимому, с затратой большого количества труда из цельного ствола огромного дерева. Эта лодка могла вместить в себя до сорока человек. Она отличалась от большинства лодок, виденных мною в африканских озерах и реках, тем, что была снабжена мачтой, которая теперь была убрана. Я осмотрел ее и сказал Комбе, что это прекрасная лодка. Он ответил, что в городе Рике есть целая сотня таких лодок, хотя не все они так велики.

«Ага, – подумал я, когда мы шли обратно в лагерь. – Если считать в среднем по двадцати человек на каждую лодку, то племя понго, по-видимому, располагает двумя тысячами мужчин, способных грести». И действительно мой расчет впоследствии оказался удивительно правильным.

На заре следующего дня мы с некоторыми задержками тронулись в путь. Начать с того, что среди ночи в палатку, где спал я, пришел старый Бабемба, который разбудил меня и в длинной речи просил меня отказаться от путешествия в Страну Понго. Он высказал убеждение, что понго хотят сыграть с нами скверную шутку и что все разговоры о мире – только предлог, чтобы заманить нас, белых людей, в свою страну, где мы, вероятно, по какому-нибудь религиозному поводу будем принесены в жертву их богам. Я ответил, что вполне согласен с ним, но не могу покинуть своих товарищей, которые настаивают на этом путешествии. Все, что остается мне сделать, это просить его быть наготове, чтобы помочь нам в случае затруднения.