Принцесса Баальбека - Хаггард Генри Райдер - Страница 35

– Это ворота аль-Джебала, – сказала Масуда, – и сегодня ночью нам придется переночевать близ этого горного прохода: через день мы будем в его городе.

Путники двинулись дальше и наконец увидели замок, большое строение с высокими стенами; они подъехали к нему перед закатом. Казалось, их ждали. Со всех сторон к ним сбежались люди, которые почтительно кланялись Масуде и с любопытством осматривали братьев, особенно узнав о приключении со львицей. Их провели не в замок, а на маленький двор, помещавшийся позади него, тут им доставили пищу и отвели место для ночлега.

На следующее утро они снова двинулись в горы, чередовавшиеся с прекрасными долинами. Два часа ехали они, минуя на своем пути много деревень, люди работали на огородах и на полях. Едва подъезжали они к какой-нибудь деревне, оттуда мчались всадники и преграждали им путь; тогда Масуда выезжала вперед и говорила один на один с предводителями. Выслушав ее, предводитель почтительно дотрагивался до своего лба, наклонял голову, и братья без помехи ехали дальше.

– Видите, – сказала Масуда Годвину и Вульфу, когда их таким образом остановили в четвертый раз, – была ли у вас возможность без провожатых добраться до Масиафа? Да, говорю вам, братья, вы были бы уже мертвы, не доехав еще до первого замка!

Они поднялись на большой откос и на его гребне остановились, чтобы посмотреть на чудесную картину, которая открылась перед ними. Внизу расстилалась широкая долина с деревнями, хлебными полями, масличными рощами и виноградниками. Посреди этой долины, милях в пятнадцати от путников, поднималась высокая гора, обнесенная кругом стенами. За стеной виднелся город; его белые дома с плоскими крышами как бы карабкались по откосам, вершину горы составляла площадка, заросшая деревьями, а на ней возвышался замок со многими башнями и тоже окруженный домами.

– Смотрите, это дом аль-Джебала, властителя гор, – сказала Масуда, – сегодня мы будем ночевать там. Ну, мои братья, выслушайте теперь меня. Немногие из чужестранцев, которые входят в этот замок, возвращаются из него живыми. Еще есть время; я могу проводить вас обратно. Вы хотите ехать вперед или вернуться?

– Хотим ехать вперед, – в один голос ответили Годвин и Вульф.

– Чего вы добиваетесь? Хотите отыскать вашу благородную девушку? Но почему вы приехали сюда, когда, по вашим словам, ее отвезли к Салахеддину? Только потому, что в былые дни аль-Джебал поклялся быть другом одного из членов вашего рода? Но ведь тот аль-Джебал умер, и вместо него правит другой, который не давал такой клятвы. Откуда вы знаете, что он поможет вам, а не убьет вас или не возьмет в плен? В этой стране я обладаю властью, – как или почему, не все ли вам равно? – могу защитить вас от всех ее жителей и, клянусь, сделаю это, так как один из вас спас мне жизнь, – прибавила она, взглянув на Годвина. – Но против господина Сипана я бессильна… я раба его.

– Он враг Саладина и, может быть, из ненависти к султану поможет нам.

– Да, теперь он больше, чем когда-нибудь, враг Салахеддина и, может быть, придет вам на помощь. Может быть, также, – многозначительно прибавила она, – и вы откажетесь от помощи, которую он предложит. О, подумайте, подумайте, – и в ее голосе зазвучала мольба, – в последний раз прошу вас: подумайте!

– Мы достаточно думали, – торжественно ответил Годвин, – и что бы ни случилось, будем повиноваться приказаниям умершего дяди.

Масуда наклонила голову в знак согласия, потом, снова подняв глаза, сказала:

– Пусть так и будет. Вас нелегко заставить переменить решение, и это нравится мне; но примите мой совет: в городе Сипана не говорите по-арабски и притворяйтесь, что не понимаете нашего языка. Также пейте только воду (здесь она очень хороша), потому что Сипан часто угощает своих гостей странными винами; его напитки вызывают удивительные видения, что-то вроде припадков безумия, и заставляют людей совершать такие поступки, которых позже они стыдятся. Может быть, выпив вина аль-Джебала, вы произнесли бы какие-нибудь клятвы, и они впоследствии жестоко давили бы вам сердце; и только ценой жизни вы могли бы освободиться от них…

– Не бойтесь, – ответил Вульф, – мы будем пить только воду; довольно с нас отравленного вина, – прибавил он, вспомнив рождественский пир в замке Стипль.

– У вас, сэр Годвин, – продолжала Масуда, – висит на шее перстень, который вы так неосторожно показали мне, женщине, незнакомой вам, перстень с надписью, не понятной ни для кого, кроме великих людей этой страны, носящих название дансов. Я не выдам вашей тайны, но будьте благоразумны: ничего не говорите о кольце и никому не показывайте его.

– Почему же? – спросил Годвин. – Этот знак дал Джебал нашему дяде.

Масуда осторожно оглянулась и ответила:

– Это кольцо – великая печать и, может быть, когда-нибудь спасет вам жизнь. Решив, что оно навсегда исчезло, умерший властелин, конечно, приказал сделать второй перстень, до того похожий на ваш, что я, державшая в руках оба, не могла бы отличить один от другого. Перед тем, у кого есть такое кольцо, откроются все двери; но если станет известным, что у него второй перстень, – он умрет. Вы понимаете?

Д'Арси сделал утвердительный знак, и Масуда продолжала:

– Наконец, хотя, может быть, вы найдете, что я прошу слишком многого, доверяйте мне, даже если вам начнет казаться, что я веду двойную игру, ведь для вас я, – и она вздохнула, – нарушила клятву и произнесла слова, за которые должна была бы умереть под пыткой. Нет, не благодарите меня, потому что я делаю лишь то, что должна делать, как раба… как раба.

– Чья раба, – спросил Годвин.

– Властелина Гор, – ответила она с прелестной, но печальной улыбкой и, не говоря ни слова, поехала дальше.

– Что она хотела сказать? – спросил Годвин Вульфа.

– Ведь если Масуда говорит правду, то, предупреждая нас, она нарушила верность этому властелину.

– Ничего не понимаю, брат, да и понимать не хочу, – ответил Вульф. – Может быть, все ее речи клонятся только к тому, чтобы ослепить и одурачить нас, а может быть, и нет. Оставим рассуждения и доверимся судьбе.

– Хороший совет, – сказал Годвин, и д'Арси молча поехали дальше.

К вечеру они увидели стену внешнего города, а в ней тяжелые ворота. Тут их встретил отряд всадников с серьезными лицами; поговорив с Масудой, воины проводили рыцарей и их спутницу через подъемный мост, который перекидывался с одного берега рва, высеченного в скалах, на другой, и через тройные железные ворота; тут начался город. Они двинулись вверх по очень узкой и очень крутой улице; справа и слева на крышах домов и в окнах виднелись люди; многие из них стояли на вечерней молитве; все оборачивались и смотрели на путников. В верхнем конце д'Арси увидели другие укрепленные ворота, на башенках которых были часовые в длинных белых плащах, до того неподвижные, что братья сначала приняли их за каменные изваяния. После коротких переговоров тяжелые тройные створки тоже распахнулись перед путниками.

Д’Арси увидали чудеса: между внешней частью города и дворцом с внутренним городом зияла широкая пропасть глубиной более чем в девяносто футов. Через ров бежала дорожка – мост длиною в двести ярдов, сооруженный из глыб камня; его поддерживали арки, которые поднимались из глубины.

– Поезжайте и не бойтесь, – сказала Масуда. – Ваши лошади привыкли к высотам; я и грузовые мулы двинемся за вами.

Годвин, скрывая сомнения, которые зашевелились у него в сердце, потрепал своего коня по шее, и Огонь, на минуту остановившийся, снова двинулся вперед, высоко поднимая копыта и поглядывая то вправо, то влево на зиявшую бездну. Дым знал, что он может пройти там, где прошел Огонь, и не отставал от него, хотя немного пофыркивал; мулы, не боявшиеся высот, если их ноги не скользили, пошли за конями.

Наконец путники очутились на противоположной стороне пропасти, проехали через новые ворота, по обеим сторонам которых поднимались широкие террасы, оставили позади себя длинную улицу и выехали на большой двор в стенах большой грозной крепости. Тут подошел к ним человек, весь в белом, и низко поклонился; за ним выбежали слуги, помогли рыцарям сойти с лошадей и отвели лошадей к ряду конюшен, помещавшихся по одну сторону двора; братья пошли за ними, чтобы прибрать лошадей. Наконец первый воин, терпеливо ждавший рее время, провел их по различным коридорам в комнаты для гостей – большие помещения с каменными потолками; тут братья увидели свои вещи. Масуда сказала, что на следующее утро она придет к ним, и ушла вместе с воином.