Ожерелье Странника - Хаггард Генри Райдер - Страница 37

– Навсегда! – подтвердил я, снова обнимая ее. – Мы с тобой одно целое навсегда, навсегда. Хотя, возможно, время от времени нас будут разлучать друг с другом.

Глава VII. Победа или Вальгалла!

Минутой позже я расслышал шорох в кустах, производимый людьми, прокладывающими себе путь сквозь них. Приглушенный голос скомандовал: – Хватайте его, живого или мертвого! Рядом появились вооруженные люди, и один из них крикнул:

– Сдавайся!

Я обнажил меч и прыгнул вперед.

– Кто смеет приказывать сдаться генералу Олафу, командующему здесь? – спросил я.

– Я смею, – ответил мужчина. – Сдавайся – или ты умрешь! Тогда, думая, что это грабители или наемные убийцы, нанятые кем-то из моих врагов, я бросился на него. Борьба была недолгой, он упал мертвым после первого же удара моего меча. Тут же трое других напали на меня. Но по совету Ирины я носил под камзолом кольчугу, и их мечи отскакивали от нее. Кроме того, северная ярость вернулась ко мне, и эти изнеженные восточные люди не могли противостоять моему искусству фехтовальщика и моей силе. Вначале один, а затем другой были сражены, третий попытался спастись бегством, но в этот момент получил от меня сильный удар.

– Кажется, все закончилось, – сказал я Хелиодоре, припавшей к скамье. – Пойдемте, я доставлю вас к отцу, вызову охрану, прежде чем мы встретим еще каких-либо убийц.

И пока я говорил это, какая-то закутавшаяся в плащ женщина незаметно выскользнула из своего укрытия за деревьями и встала перед нами. Она откинула назад капюшон, и лунный свет упал на ее лицо. Это была императрица! Но ярость ревности так изменила ее облик, что я едва смог узнать ее. Большие глаза, казалось, пылали огнем, щеки были белыми, кроме тех мест, где их коснулись румяна, губы дрожали. Дважды она пыталась заговорить, и это ей не удавалось, но на третий раз слова стали срываться с ее губ.

– О нет, все только начинается, – проговорила она голосом, полным ненависти. – Знайте же, что я слышала каждое ваше слово. Итак, предатель, ты считаешь возможным рассказывать мои секреты этой египетской суке, а затем убивать моих слуг! – Она указала на одного мертвого и другого, раненого мужчину. – Прекрасно, вы мне за это заплатите оба, клянусь вам!

– Разве это убийство, Августа, – обратился я к ней, салютуя мечом, – если четверо нападают на одного, а тот, считая их убийцами, борется за свою жизнь и в этой схватке побеждает?

– Что значат четыре такие дворняжки против вас? Я должна была послать дюжину. Но это мне вы наносили удар. Ведь все, что они делали, они делали по моему приказу!

– Если бы я знал об этом, Августа, я никогда бы не вытащил своего меча, так как я – ваш офицер и обязан повиноваться вам до конца.

– А вместо этого вы еще злословите надо мной, пользуясь своим языком, как мечом! – ответила она, сопровождая свои слова чем-то похожим на всхлип. – Вы заявляете, что вы – мой послушный офицер. Хорошо, это мы сейчас увидим. Убейте эту наглую девицу или меня, мне все равно – кого, а затем сами заколитесь своим мечом!

– Первого я сделать не могу, Августа, так как это было бы убийством невиновного, а я не запятнаю душу убийством!

– На этот счет не беспокойтесь! Разве она не насмехалась надо мной, моим возрастом, моим вдовством, даже моими волосами, в расцвете своей… юности? Разве не надсмеялась она надо мной – Повелительницей Мира?!

Впервые заговорила Хелиодора.

– А разве не императрица назвала бедную девушку, чья кровь не менее благородна, чем ее собственная, позорной кличкой? – спросила она.

– Что же касается второго, – продолжал я, прежде чем Ирина смогла ответить, – я также не могу этого сделать, ибо было бы отвратительной изменой, подобно убийце, поднять свой меч против вашего Богопомазанного величества. А третье – это мой долг, и я выполняю ваш приказ, или пусть лучше его выполнят ваши слуги, если вы будете любезны подтвердить свой приказ чуть позднее, когда поостынете.

– Что?! – вскричала Хелиодора. – Вы умрете и оставите меня здесь? Тогда, Олаф, клянусь богами, которым мои предки поклонялись десятки тысяч лет, богами, которым поклоняюсь и я, я найду средство последовать за вами в тот же час. О! Повелительница Мира, есть другой мир, которым вы не управляете! И там мы призовем вас к ответу!

Теперь уже Ирина воззрилась на Хелиодору. А та пристально смотрела на нее. Страшное это было зрелище!

– По крайней мере, вы смелая девушка! Но не думайте, что это вас спасет, так как никогда на этой земле нам не быть вместе.

– Но если я уйду, то этого может быть достаточно, Августа, – вмешался я.

– Нет, вы не умрете, Олаф, по крайней мере, пока. Я вам приказываю не закалываться своим мечом. Что же касается этой египетской ведьмы, то скоро мои люди будут здесь, тогда посмотрим.

Я подхватил Хелиодору и подвел ее к стволу большого дерева, потом встал впереди нее.

– Что вы намерены делать? – удивилась императрица.

– Сражаться с вашими шавками до тех пор, пока не умру, так как ни один мужчина Севера не поднимет меч против меня, даже по вашему приказу, Августа. А когда я упаду, эта особа, в свою очередь, последует туда, куда ее поведет Бог!

– Не бойтесь, Олаф, – тихо сказала Хелиодора. – Я ношу с собой кинжал.

Едва она проговорила это, как послышался топот многочисленных ног. Мужчина, раненный мною и с криками умчавшийся в направлении дворца, поднял солдат, как тех, кто был на постах, так и тех, что находились в казарме. И вскоре они начали прибывать и собираться на лужайке. Здесь были солдаты всех племен и народов: греки, болгары, армяне, так называемые романцы и вместе с ними некоторое количество бриттов и людей с Севера.

Увидев императрицу и меня, стоящего так, чтобы защитить Хелиодору, прижавшуюся к дереву, а также лежавших на земле солдат, сраженных мной, они остановились. Один из офицеров спросил, что им следует делать.

– Убить этого человека, заколовшего моих слуг. Или нет! Возьмите его живым! – крикнула императрица.

Среди собравшихся был один лейтенант моего отряда, голубоглазый, с волосами соломенного цвета гигант-норвежец Джодд. Этот человек любил меня, как брата, потому что судьбе было однажды угодно, чтобы я спас ему жизнь в одном из сражений. Также часто я доказывал ему свою дружбу, когда он попадал в затруднительное положение, так как в те дни Джодд частенько попивал, а когда пьянел, то часто терял деньги, и тогда ему нечем было платить.

Он тут же оценил ситуацию, в которой я очутился. Я еще раньше заметил, что когда он бывает трезвым, то показывает себя вовсе не глупым парнем, хотя на вид и кажется медлительным и туповатым. Он что-то прошептал товарищу, оказавшемуся рядом с ним, и тот повернулся и стрелой умчался прочь. По направлению, в котором он побежал, я догадался, что он помчался в казармы, в которых располагались три сотни северян, состоявших под моей командой.

Солдаты приготовились исполнить приказ Августы, ибо им не оставалось ничего другого. Они вытащили свои мечи, и некоторые из них стали медленно подбираться ко мне. И тогда Джодд с несколькими северянами встал между ними и мной и, отсалютовав императрице, продолжал на ломаном греческом:

– Просим извинения, Августа, но почему нам приказывают убить собственного генерала?

– Повинуйтесь моим приказам, солдаты, – ответила она.

– Просим извинения, Августа, – спросил флегматичный Джодд. – Но, прежде чем мы убьем нашего генерала, которому вы нам приказывали повиноваться, нам необходимо узнать, почему мы должны убить его. Это обычай нашей страны: ни один человек не может быть убит, не будучи выслушанным. Генерал Олаф, – обратился он ко мне и, вытащив свой меч, отсалютовал по всей форме, – будьте добры, объясните нам, почему мы должны вас убить или арестовать?

В это время поднялась невообразимая суматоха, и какой-то евнух, находившийся позади всех, начал кричать солдатам, чтобы они повиновались всем приказам императрицы; некоторые из них стали подбираться поближе ко мне.