Неравный поединок - Хаггард Генри Райдер - Страница 3

Итак, я отправился на охоту. В первую очередь следовало выяснить, где находятся звери днем. Ярдах в трехстах от фургона вздымалась высотка, поросшая, словно в парке, свободно разбросанными деревцами мимозы. Дальше тянулась открытая равнина, опускавшаяся к высохшему озерцу. Оно занимало около акра и было покрыто камышом, сухим и пожелтевшим. За озерцом начинался намытый водой глубокий овраг, заросший частым кустарником, над которым возносилось несколько больших деревьев, не помню уже, какой породы.

Мне сразу пришло в голову, что именно здесь я могу повидаться с моими приятелями, ибо лев больше всего любит лежать в зарослях. Это позволяет ему вести наблюдение за окружающим, а самому оставаться невидимым. Я отправился к озерцу на разведку. Не успел я обойти его и наполовину, как обнаружил остатки антилопы гну. Она была убита не менее трех-четырех дней назад. Львы сожрали только часть ее. По этому признаку, да и по некоторым другим, я определил, что если львы и не побывали здесь сегодня, то, во всяком случае, проводят тут немало времени, А если они и сейчас в зарослях, как выманить их оттуда? Ведь никому, кто не собирался немедленно покончить счеты с жизнью, не придет в голову лезть к ним в лапы. Довольно сильный ветер дул со стороны фургона через покрытое камышами озерцо к поросшему кустарником оврагу. Это и навело меня на мысль поджечь камыши, которые, как я уже, кажется, говорил, почти высохли. Том начал поджигать траву спичками слева, я справа. Но у корней камыши оставались еще зелеными, и нам не удалось бы поджечь их, если бы не ветер, а он задувал все сильнее по мере того, как поднималось солнце. Ветер буквально вгонял пламя в камыши. Мы провозились с полчаса, пока наконец камыши не занялись. Огонь стал распространяться широким веером. Я поспешил на противоположный берег озерца, чтобы там дождаться львов. Встал на совершенно открытом месте – в точности так, как сегодня во время охоты на вальдшнепов в рощице. Тогда это было довольно рискованно, но в те времена я был так уверен в своей меткости, что не боялся. Едва я занял позицию, как услышал треск, – сквозь камыши продиралось какое-то животное. «Вот он!» – сказал я себе. Животное приближалось. Я уже видел ею желтоватую шкуру и приготовился к бою, но тут вместо льва из камышей выскочила великолепная антилопа импала, укрывавшаяся в озерце. Она доверчиво обосновалась рядом со львами, словно лань из библейскою пророчества. Впрочем, я подозреваю, что даже в таких густых камышах она старалась держаться подальше от хищников.

Я пропустил импалу, вихрем промелькнувшую мимо меня, и продолжал пристально вглядываться в камыши. Пламя теперь бушевало, как в топке. Оно бесновалось и ревело, пожирая камыши. Огненные искры взлетали футов на двадцать, а то и выше. Раскаленный воздух плясал, причудливыми струями поднимаясь вверх. Однако от полузеленых камышей шел густой дым, валом катившийся в мою сторону. Ветер прижимал его к земле. И вдруг сквозь треск и гул огня я услышал рев потревоженного льва, потом другого, третьего… Значит, львы и вправду были дома.

Теперь я начал волноваться. Вы ведь знаете, друзья мои, что ничто так не ударяет по нервам, как приближение льва, если не считать, разумеется, раненою буйвола. Еще больше я встревожился, когда увидел сквозь дым, что все львиное семейство пробирается вдоль края камышей. Иногда они приподнимались над камышами точь-в– точь кролики, выглядывающие из норы, – но, заметив всего ярдах в пятидесяти меня, прятали головы снова. Я понимал, что львов порядком поджаривает и эта игра недолго еще продлится. И действительно, все четверо разом покинули укрытие. Старый черногривый дев опередил остальных на несколько ярдов. За всю свою жизнь охотника я не видел более великолепного зрелища, чем эта четверка, несущаяся прыжками по велду на фоне густой тучи дыма. За ними, как в жаркой печи, пылали камыши.

Я рассчитывал, что по пути к заросшему кустарником оврагу они промчатся мимо меня на расстоянии примерно двадцати пяти ярдов. Поэтому, сделав глубокий вдох, я тщательно прицелился в плечо льва – того самого, черногривого, – с таким расчетом, чтобы пуля, сместившись на дюйм или два, угодила в сердце. Лев попал мне на мушку, и мой палец уже начал нажимать на спусковой крючок, когда я вдруг ослеп от искры, влетевшей мне в правый глаз. Я заплясал от боли, принялся тереть глаз и более или менее протер его как раз вовремя, чтобы полюбоваться, как хвост последнего льва скрылся за кустарником в верхней части оврага.

Можете себе представить, как я бесновался! Надо же было слу– читься такому невезению! Выстрел на открытом месте непременно принес бы удачу.

Однако я не желал признавать себя побежденным и бросился к оврагу. Погонщик Том кричал и умолял меня не ходить туда. Я никогда не выставлял себя отчаянным храбрецом, да я таким не был сроду. Но на этот раз я твердо решил: либо я убью львов, либо пускай они прикончат меня. Поэтому я сказал Тому, что он может не ходить за мной, если не хочет, но сам я пойду, что бы там ни было. Том происходил из народа свази и был отважным парнем. Он пожал плечами и, бормоча, что я сошел с ума или околдован, покорно пошел за мной следом.

Вскоре мы достигли оврага. Он имел ярдов триста в длину и порос совсем не так густо, как казалось издали. Тут-то и началась комедия. За каждым кустом мог прятаться лев, ведь их было все-таки четверо. Оставалось решить, где же именно они находятся? Я уж и смотрел, и высматривал во всех направлениях, а душа у меня то и дело уходила в пятки. Наконец я был вознагражден: за кустом мелькнуло что-то желтое. В тот же миг из-за другого куста, как раз напротив меня, выскочил львенок и помчался галопом обратно к выгоревшей части озерка. Я сделал поворот кругом и выстрелил, не целясь. Пуля раздробила ему хребет в двух дюймах от копчика. Львенок перевернулся через голову и упал, беспомощный, но глаза его горели яростью, Погонщик прикончил его ассегаем. Я открыл затвор и поспешно вытащил гильзу. Потом я понял, что она, очевидно, разорвалась в стволе и часть заряда застряла там. Так или иначе, когда я пытался вогнать новый патрон, он вошел только наполовину. И поверите ли, именно в этот момент соизволила появиться на сцене львица: ее, очевидно, привлекли вопли детеныша. Она остановилась шагах в двадцати от меня, хлеща хвостом по бокам, и вид у нее был зловещий донельзя. Я медленно отступил, стараясь вогнать патрон. Тут она направилась в мою сторону короткими прыжками, всякий раз приседая на мгновение. Опасность надвигалась неотвратимо, а патрон все не входил. Как ни удивительно, я думал в эту минуту о фабриканте, выпускающем такие патроны. Имени его я вам не назову, но тогда мною владело одно страстное желание: если уж зверюга схватит меня, пусть и фабриканта постигнет достойное возмездие. Убедившись, что патрон не входит, я попытался вытащить его, но он заклинился. А, между тем, если я не закрою затвор, то не смогу выбить гильзу и воспользоваться вторым стволом, то есть останусь, в сущности, безоружным.

Я начал медленно отступать назад, не спуская глаз с львицы, подползавшей на брюхе. Она двигалась беззвучно, все хлеща себя хвостом по бокам, и тоже не спускала глаз с меня. А по глазам ее было видно – через несколько секунд она прыгнет. Я изо всей силы нажимал ладонью на медную закраину гильзы, пока из руки не потекла кровь. Глядите, следы остались до сих пор!

Тут Куотермэн поднес к свету правую руку и показал нам четыре или пять белых шрамов на том месте, где запястье переходит в кисть.

– Но это нисколько не помогло, – продолжал он, – патрон не двигался с места. Никому не пожелаю очутиться в таком переплете. Львица вся подобралась, и я уже попрощался с жизнью, как вдруг откуда-то сзади раздался голос Тома:

– Возьми вправо! Ты идешь прямо к раненому львенку!

Я не очень-то понимал, в чем дело, но все же послушался и, не отрывая глаз от львицы, продолжал отходить, теперь уже взяв в сторону под прямым углом. И что вы думаете? К моей величайшей радости, львица, негромко рыкнув, выпрямилась и побежала вверх по оврагу.