Ледяные боги - Хаггард Генри Райдер - Страница 21

– А может быть, тигр пойдет за вами? – мрачно ухмыляясь, заметил Паг.

Эти слова произвели на собравшихся самое тяжелое впечатление: о такой возможности они не думали.

Но Ви, не давая никому ответить, начал медленно, грустным голосом:

– Видно, среди вас у меня немало врагов. Этому я не удивляюсь: последняя зима оказалась суровой, намного суровее, чем предыдущая, холода были жестоки и снега больше, чем когда-либо до сей поры, и поэтому – смерти и болезни в племени. Одних из нас убили волки, других тигр. Боги, которые живут во льду, не помогли нам, хотя жертв приносили мы немало. Вы велите мне убить тигра, а не то вы убьете меня сами и изберете иного вождя, на что вы – согласно старинным обычаям – имеете право. И вы собираетесь, если я окажусь сильнее вас, покинуть меня и уйти прочь – искать новые места для становищ вдали от мест, где вы родились.

– Внимай же, о племя! – громко выкрикнул Ви. – По-моему, вам нечего уходить отсюда в иные места, где вы, может быть, встретите опасности большие, чем те, от которых убегаете. Я отправлюсь сам на этого тигра и постараюсь одолеть его, как одолел Хенгу. Возможно, я убью тигра, но значительно более вероятно, что он прикончит меня. В таком случае, вам предстоит либо бороться с хищником, либо бежать отсюда. Как бы то ни было, вам решительно незачем пытаться убить меня, ибо знайте, что мне надоело быть вождем. Недавно еще я освободил вас от угнетателя, который безжалостно убивал своих единоплеменников, и с того времени, трудясь день и ночь, я заботился только о том, чтобы всем было хорошо, и изо всех сил старался улучшить жизнь племени. Вы считаете, что я не справился со своей задачей, и я совершенно согласен с вами; ведь иначе вы бы были больше привязаны ко мне. Поэтому я слагаю с себя звание вождя. Если же обычай не позволяет этого, я встану здесь безоружный и буду ждать, когда тот, которого вы выберете, дубиной или копьем прикончит меня.

– Итак, – закончил он, – выбирайте человека, и я подчинюсь ему. Но, как вождь племени, я даю вам последний совет; скажите ему, чтобы он дал мне возможность пойти на тигра. Если тигр не убьет меня, я возвращусь, и тогда вы будете вольны поступать со мной, как вам будет угодно.

Народ услышал эту речь, оценил ее благородство и устыдился, но помимо стыда всех охватило смущение и замешательство, потому что племя не знало, кого выбрать вождем вместо Ви.

И, в довершение всех неприятностей, Паг громко заявил, что не успеют они выбрать вождя, как Паг вызовет его на бой.

При этих словах все, кто уже начал было поглядывать в сторону пещеры, торопливо опустили глаза.

Кто-то выкрикнул имя Моананги, но тот заявил:

– Ну, нет. Я на стороне моего брата Ви. Если вы изгоните его или предадите смерти, значит, сошли с ума. Где вы найдете человека, более отважного, мудрого и честного, чем он? Почему вы сами не пойдете на тигра? Не потому ли, что трусите?

Никто не отвечал.

Некоторое время все сконфуженно перешептывались, затем кто-то выкрикнул:

– Ви наш вождь! Мы не хотим другого.

Так закончилась эта смута.

В ту же ночь Ви и Паг совещались о том, как убить тигра. Рассуждали они долго и серьезно, но никак не могли найти никакого разумного решения. Уже были обдуманы все способы. Тигр не попадался ни в какие, даже самые искусные, ловушки; он не ел отвратительного мяса, не боялся огня и вообще его ничем нельзя было прогнать или испугать. Дважды племя, вооружившись отправлялось на охоту за ним, но один раз он укрылся от них, а в другой – сам напал, убил одного человека и скрылся. С тех пор племя оставило попытки расправиться с хищником.

– Мы с тобой должны одни идти на него, – сказал Ви.

Паг покачал головой:

– Нашей силы не хватит на это. Прежде чем ты успеешь ударить его секирой, он прикончит нас обоих. Тут нужно применить другой способ. Тигр, должно быть, очень одинок. Дай мне на время плащ вождя, Ви. Если он пропадет, я отдам тебе лучший.

– Зачем?

– Я скажу потом. Ты мне дашь плащ и ожерелье из тигровых когтей?

– Бери, если хочешь, – устало уступил Ви, зная, что бесполезно стараться выпытывать у Пага тайну, которую тот хочет хранить.

– Возьми их и возьми с ними вместе и звание вождя, если хочешь, – также устало предложил Ви. – Хватит с меня всего. О, как бы я хотел снова быть просто охотником, и больше никем!

– Ты и будешь охотником, – медленно ответил ему Паг, – величайшим охотником, какой когда-либо существовал на свете. А теперь давай некоторое время больше не будем говорить о тиграх, а не то они мне будут сниться по ночам.

Потом Паг несколько дней подряд пропадал где-то целыми часами и возвращался поздно ночью всегда очень усталый. Ви заметил, что таинственно исчезли не только плащ из тигровой шкуры и ожерелье из тигровых костей, но и высушенная ветром голова Хенги, торчавшая на дереве.

Однажды Аака спросила Ви, почему он не носит плаща.

– Потому что зима прошла и становится жарко, – ответил Ви.

– По-моему, вовсе не жарко. А почему ты не носишь ожерелья?

– Потому что кожа у меня стала нежной, и когти царапают ее.

– Паг здорово научил тебя врать. Он бы сам не смог ответить ловчее. А куда это он все время ходит так таинственно?

– Не знаю. Я сам собирался спросить у тебя об этом. Ведь ты так бдительно следишь за каждым его поступком.

– Думаю, что могу ответить на твой вопрос. По-моему, он ходит на охоту со старой волчицей. Потому-то он такой усталый и приходит домой. Я слыхала, что совсем недавно несколько наших мертвецов выкопали из-под снега и съели.

– Об этом мне никто ничего не говорил.

– Даже вождю племени сообщают не все, а особенно о тех, кого он любит, – бросила Аака и ушла, рассмеявшись.

Две ночи спустя Паг подошел ко входу пещеры, послюнил палец, выставил его наружу и озабоченно проверил направление ветра. Затем подошел к Ви и прошептал:

– Ты готов подняться за час до рассвета и пойти со мной убивать тигра?

– Не лучше бы взять с собой кого-нибудь еще? – нерешительно произнес Ви.

– Нет. Только дураки делятся добычей с другими. Пускай вся слава будет нашей. А теперь больше не спрашивай меня ни о чем. Здесь слишком много ушей.

– Хорошо, – согласился Ви, – я пойду с тобой, убью тигра или погибну.

Часа за полтора до рассвета они выскользнули из пещеры, подобно теням. Но Ви, перед тем как уйти, поцеловал Фо, спавшего рядом с его ложем: Ви думал, что больше не увидит сына. Он взглянул на спящую Ааку и грустно вздохнул.

Он был в полном вооружении: захватил с собой тяжелую секиру из блестящего камня, два кремневых копья и кремневый нож. Паг захватил с собой также два копья и нож.

Они вышли из селения и пробирались лесом при свете заходящей луны и блестевших звезд.

Паг заметил, что разгулявшийся ночью ураган утих.

– Вот посмотри, как ярко светят звезды. Это предвещает хорошую погоду.

Ви рассердился и закричал:

– Да перестань ты болтать о погоде и звездах. Скажи мне лучше, куда мы идем и зачем? Что я, по-твоему, младенец, чтобы меня держать в неведении?

– Да, – хладнокровно ответил Паг. – Ты младенец, у которого любая женщина может выпытать тайны. Обо мне уж во всяком случае этого сказать нельзя.

– Я возвращаюсь домой, – сказал Ви и остановился.

– Но, впрочем, если хочешь, – спокойно продолжал Паг, – теперь я могу рассказать тебе, в чем дело. Только не стой на месте, как девушка, ожидающая возлюбленного. Поторопись. Времени у нас осталось мало.

– А терпения у меня еще того меньше, – проворчал Ви и двинулся вперед.

– Так вот в чем дело. Ты знаешь, там на опушке леса, две скалы, которые народ называет Муж и Жена, потому что они так близко друг от друга и все-таки разделены. Я обнаружил, что по тропинке между ними и ходит этот самый тигр. Для того, чтобы отпугнуть его на некоторое время, я развесил там человеческие одежды. Затем я принялся за работу и вырыл яму; яма, доложу тебе, замечательная. Она узка, как могила, и вся утыкана острыми копьями. На дне ее я разжег костер для того, чтобы уничтожить человеческий запах. Яму скрыл сосновыми ветвями, которые пахнут так сильно, что запах человека не слышится, а их я усыпал тонким песком, совершенно схожим с песком всей местности. Этот песок я принес туда в мешке из только что снятой и невыдубленной шкуры, а насыпал в мешок раковиной; так что я ни к одной песчинке не прикоснулся. Словом, тигр будет обманут.