Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дитя бури - Хаггард Генри Райдер - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

– Кажется, – сказал он, – что меня потревожили из моего Черного ущелья из-за маленького, ничтожного дела, для которого можно было бы позвать любого ниангу. Но все равно, я принял плату, и я хочу заработать ее, я думал, что меня привели сюда говорить о больших делах, как, например, о смерти королевских сыновей и о будущей судьбе зулусского народа… Желательно ли, чтобы мой дух раскрыл правду относительно колдовства в городе Нодвенгу?

– Изва! – утвердительно закричал хор громким голосом. Зикали закивал своей огромной головой и, казалось, говорил с

пылью, время от времени дожидаясь ответа.

– Хорошо, – сказал он, – их много, колдунов, и пыль мне назвала их всех. О, их очень много. – И он обвел глазами зрителей. – Их так много, что если бы я их всех назвал, то гиены наелись бы сегодня ночью досыта.

Толпа зашевелилась и стала проявлять признаки обуявшего ее страха.

Зикали снова посмотрел вниз на пыль и склонил голову набок, как бы прислушиваясь:

– Но что ты говоришь, что ты говоришь? Громче говори! Ты ведь знаешь, что я немного туг на ухо. О, теперь я понял… Дело еще ничтожнее, чем я думал. Хотят узнать только об одном колдуне…

– Изва! (громко).

– Только о нескольких случаях смерти и о болезни.

– Изва!

– Даже только об одном смертном случае.

– Изва!!! (очень громко).

– А! Значит, желают узнать об одной смерти… Мужчины?

– Изва! (очень холодно).

– Женщины!

– Изва! (еще холоднее).

– Значит, ребенка? Так, так, ребенка. Мальчика, я думаю? Ведь ты сказала, что это был мальчик, о пыль?

– Изва!!! (очень громко).

– Простой ребенок? Сын неизвестных родителей?

– Изва! (очень тихо).

– Сын знатных родителей? О пыль, я слышу, я слышу!.. Это был ребенок, в котором текла кровь отца зулусов, кровь Сензангакона, кровь Лютого Владыки, кровь Панды.

Он остановился, а хор и вся многотысячная толпа слились в одном могучем крике «Изва!», усиливая впечатление могучим движением вытянутых вперед рук.

Затем снова наступила тишина, во вроме которой Зикали затоптал все оставшиеся знаки, приговаривая:

– Благодарю тебя, о пыль, хотя мне жаль, что я тебя потревожил из-за пустяка. Так, так, – продолжал он, – умерло царственное дитя, и думают, что его околдовали. Узнаем, умер ли он из-за колдовства или обычной смертью, как умирают другие… Что? Здесь знак, который я оставил. Смотрите! Он делается красным, он покрывается красными пятнами. Ребенок умер с судорожно искривленным лицом.

– Изва! Изва! Изва! (все громче и громче).

– Эта смерть не была естественна. Но было ли это колдовство или яд? И то и другое, я думаю, и то и другое. Чье это было дитя? Это не был ребенок королевского сына… Тише, народ, тише; я не нуждаюсь в вашей помощи. Нет, не сына, значит, ребенок королевской дочери. – Он повернулся и обвел глазами вокруг себя, пока взгляд его не упал на группу женщин, среди которых сидела Нэнди, одетая совершенно просто, без всяких украшений.

– Дочери, дочери… – Он подошел к группе женщин. – Здесь все простые женщины, и однако… однако я чувствую запах крови Сензангакона.

Он повел носом, как это делают собаки, обнюхивая воздух и все ближе подходя к Нэнди, пока, наконец, не засмеялся и не указал на нее пальцем.

– Это твое дитя умерло, королевна, но имени твоего я не знаю. Твой первенец, которого ты любила больше своего собственного сердца.

Нэнди вскочила.

– Да, да, нианга! – закричала она. – Я королевская дочь Нэнди, и он был моим первенцем, которого я любила больше собственного сердца.

– Ха-ха! – засмеялся Зикали. – Пыль, ты не налгала мне. Дух мой, ты не налгал мне. Но теперь скажи мне, пыль, и скажи мне, дух мой, кто убил этого ребенка?

Он начал бродить по кругу – безобразный карлик, весь покрытый серой пылью, сквозь которую в некоторых местах проглядывали полосы черной кожи.

Вскоре он остановился против меня и стал снова поводить носом и обнюхивать воздух, как он это делал перед Нэнди.

– А! А! Макумазан! – сказал он. – Ты имеешь какое-то отношение к этому делу!

При этих словах вся толпа насторожила уши. Я знал, что положение мое опасное, и, охваченный страхом и гневом, вскочил со стула.

– Колдун! Или как ты там себя называешь, – крикнул я громким голосом, – если ты хочешь этим доказать, что я убил ребенка Нэнди, то ты лжешь!

– Нет, нет, Макумазан! – ответил он. – Но ты пытался спасти его, и таким образом ты имел отношение к этому делу, разве это не так? Кроме того, я думаю, что ты, который так же мудр, как и я, знаешь, кто убил его. Ты не хочешь мне сказать, Макумазан, кто убил? Нет? Тогда я сам должен найти преступника. Будь спокоен. Разве вся страна не знает, что руки твои чисты, как твое сердце?

И к моему большому облегчению он прошел мимо среди одобрительного шепота, так как зулусы любили меня. Он ходил все кругом и кругом и, к моему удивлению, он прошел мимо Мамины и Мазапо, не обратив на них особого внимания. Мне показалось только, что он обменялся с Маминой быстрым, многозначительным взглядом. Любопытно было наблюдать за его продвижением: по мере того, как он шел, те, кто находились впереди него, шарахались от страха в сторону и снова справлялись, как только он проходил мимо. Так рожь ложится от порыва ветра и снова поднимается, когда ветер проходит.

Наконец он кончил бродить и вернулся к своему месту, видимо, сбитый с толку.

– У тебя в крале столько колдунов, король, – сказал он, обращаясь к Панде, – что трудно сказать, какой из них совершил преступление. Легче было бы раскрыть какое-нибудь большое дело. Но я взял от тебя вперед плату и должен ее заслужить. Пыль, ты нема. Может быть, о дух мой, скажешь мне это? – И, наклонив голову вбок, он повернул ухо кверху, сделал вид, что прислушивается, а затем произнес странным, деловым тоном:

– А, благодарю тебя, дух мой. Твой внук, о король, убит одним из членов дома Мазапо, предводителя амазомов и твоего врага.

Толпа одобрительно загудела, потому что все считали Мазапо виновным.

Когда шум умолк, Панда заговорил:

– Семья Мазапо большая. У него несколько жен и много детей. Недостаточно указать семью, потому что я не такой, как те, кто правил до меня, и не хочу убивать невинных вместе с виновными. Скажи нам, о Зикали, кто из семьи Мазапо совершил это преступление?

– В этом весь вопрос, – проворчал Зикали. – Я знаю только, что оно было совершено путем отравления, и я чувствую яд. Он здесь.

Затем он подошел к месту, где сидела Мамина, и закричал:

– Схватите эту женщину и обыщите ее волосы!

Стоявшие наготове палачи прыгнули вперед, но Мамина сделала им рукой знак отойти.

– Друзья, – сказала она с легким смехом, – нет надобности трогать меня. – И, поднявшись с места, она шагнула на середину круга. Здесь, несколькими быстрыми движениями рук, она скинула сперва свой плащ, затем повязку с бедер и, наконец, сетку, сдерживавшую ее длинные волосы, и предстала перед толпой во всей своей нагой красоте.

– А теперь, – сказала она, – пусть женщины придут и обыщут меня и мою одежду и посмотрят, спрятан ли где-нибудь у меня яд.

Две старые женщины вышли из толпы зрителей – не знаю, кто послал их – и произвели тщательный обыск, но ничего не нашли. Мамина, пожав плечами, оделась и вернулась на свое место.

Зикали казался рассерженным. Он затопал своей огромной ступней, потряс своими седыми космами и воскликнул:

– Неужели мудрость моя потерпит поражение в таком пустяковом деле? Пусть кто-нибудь из вас завяжет мне глаза.

Из толпы вышел Мапута и завязал ему глаза, как мне казалось, туго и хорошо. Зикали покружился сперва в одну сторону, затем в другую и, громко воскликнув: «Веди меня, дух мой!», зашагал вперед зигзагами, протягивая вперед руки, как слепой. Сперва он пошел направо, потом налево, а затем прямо вперед и наконец, к моему удивлению, подошел к тому месту, где сидел Мазапо, и, протянув свои большие руки, ощупью схватил плащ, которым Мазапо был покрыт, и быстрым движением сорвал его с него.