Бенита - Хаггард Генри Райдер - Страница 6

Ей было приятно беседовать с отцом, потому что он любил ее, и его любовь поддерживала ее израненное сердце. Джекоб Мейер тоже занимал ее, потому что теперь, когда безотчетное боязливое чувство замерло в ней, он казался Бените очень интересным и, до известной степени, образованным человеком.

Он рассказывал, что родился в Германии, позже был отослан в Англию, чтобы избежать воинской повинности. Там он сделался клерком в доме южно-африканских купцов и, благодаря своим способностям, получил должность заведующего отделением этого дома в Капской колонии. Что случилось с ним там, Бенита никогда не узнала, но, вероятно, он проявил себя далеко не с лучшей стороны. Во всяком случае, его связь с фирмой прекратилась, и он на несколько лет сделался путешествующим торговцем, а потом компаньоном его отца.

Какого бы ни было прошлое Джекоба, его можно было назвать необычайно способным человеком и приятным собеседником. Именно он написал акварельные картинки, украшавшие ее комнату, играл он и пел тоже очень хорошо.

Кроме того, как и говорил Роберт Сеймур, Мейер много читал и интересовался вопросами, которые не часто изучают в Южной Африке; у него была целая библиотека, по большей части, философских, исторических и научных сочинений. Он охотно предоставил Бените свои книги. Но беллетристики он не любил, говоря, что истинная жизнь, ее тайны и загадки гораздо интереснее воображаемых приключений.

Раз вечером, когда они вместе гуляли по берегу озера, наблюдая, как отсвет вечерней зари дрожал на поверхности воды, любопытство Бениты заставило ее спросить Мейера, почему человек с его способностями довольствуется той жизнью, которую он сейчас ведет.

– Я живу так, чтобы иметь возможность потом жить лучше, – был ответ. – О, не на небесах, мисс Клиффорд, потому что о них я ничего не знаю, да, как мне кажется, о них и знать-то нечего… а здесь, здесь, на земле.

– Что вы называете «жить лучше», мистер Мейер? – спросила она.

– Я говорю, – и его черные глаза вспыхнули, – о большом богатстве и той власти, которое оно дает. Ах, я вижу, вы считаете меня низким материалистом, но в здешнем мире деньги, мисс Клиффорд, деньги – это все!

Она улыбнулась и ответила:

– Боюсь, что здесь, на возвышенности вельда, мистер Мейер, ваше богатство – одна фантазия. Вряд ли вам удастся добиться богатства, разводя лошадей.

– А вы думаете, что я остаюсь на ферме Руи-Крантц, чтобы разводить лошадей? Разве ваш отец не говорил вам о сокровище, зарытом в стране макалангов?

– Я слышала о нем, – во вздохом ответила она, – а также знаю, что оба вы однажды отправились отыскивать клад, но без успеха.

– Ага, утонувший англичанин, мистер Сеймур, говорил вам об этом? Он нас застал там.

– Да, и вы хотели его застрелить. Помните?

– Бог великий! Да я думал, будто он собирается ограбить нас. Я не стрелял, и скоро нас выгнали из этого места, потому что глупые туземцы не позволили копать землю.

– Так почему же вы все еще думаете о сокровище, вероятно, не существующем?

– Почему, мисс Клиффорд, вы также думаете иногда о вещах, которые, вероятно, не существуют? Может быть, потому, что вы чувствуете, что тут или где-то в другом месте, они все-таки существуют. То же чувствую и я относительно этого сокровища. Оно – факт, и я найду его.

Поэтому-то я и продолжаю разводить лошадей на трансваальской ферме. Ах, вы смеетесь, вы думаете, что это мой кошмар?

Он не договорил, увидев старую служанку, которая показалась из-за выступа гор, и раздраженно спросил:

– Что там такое?

– Баас Клиффорд желает поговорить с вами, баас Джекоб. К вам издалека пришли какие-то люди, с известиями.

– С какими известиями? Какие люди? – спросил Джекоб.

– Не знаю, – ответила Салли, обмахивая свое толстое лицо большим желтым носовым платком. – Какие-то незнакомые мне люди, они исхудали от дороги и говорят по-зулусски. Баас просит, чтобы вы пришли.

– Вы тоже пойдете, мисс Клиффорд? Нет? Тогда простите, я оставлю вас. – И он ушел, приподняв шляпу.

Бенита села на берегу озера и пробыла там долго. Дикие гуси тянулись над ее головой. Потом она направилась домой, не думая больше о Мейере, чувствуя только, что ее утомила ферма, где ничто не занимало ее по-настоящему, не отвлекало от тяжелой печали.

За обедом или, вернее, за ужином, она заметила, что ее отец и Мейер с трудом сдерживали волнение.

– Вы застали пришедших, мистер Мейер? – спросила она, когда Джекоб и ее отец закурили трубки, и на стол поставили «широколицего», как в те времена называли голландские сыры.

– Да, – ответил он. – Они и теперь сидят в кухне, – и он посмотрел на Клиффорда.

– Бенита, дорогая, – сказал отец, – случилась очень любопытная вещь. – Ее лицо оживилось, но он покачал головой, сказав: – Нет, нет, это не касается крушения парохода. Но все же новость может заинтересовать тебя, если ты не прочь выслушать один рассказ.

Бенита утвердительно кивнула головой, она радовалась всему, что могло занять ее мысли.

– Ты кое-что знаешь о кладе, – продолжал старик. – Вот в чем дело. Много лет тому назад, после того, как ты и твоя мать уехали в Англию, я отправился в глубь страны, чтобы поохотиться на крупную дичь. Со мной был старик по имени Том Джексон-Перекати Поле и один из лучших охотников на слонов во всей Африке. Дело шло недурно, кончилось тем, что на севере Трансвааля мы разделились с ним; я повез на юг клыки убитых животных, а Том остался еще на один охотничий сезон, говоря, что позже отыщет меня и мы разделим деньги. Я приехал сюда, купил эту ферму у одного бура, которому она надоела, и заплатил за нее довольно дешево, я дал сто фунтов за шесть тысяч акров. Скоро я выстроил новый дом. Только через год мы свиделись с Томом Джексоном, но он был, что называется, еле жив. Беднягу ранил слон, и он несколько месяцев пролежал в поселении племени макалангов, к северу от страны матабелов, которое называется Бомбатце.

Эти макаланги странный народ. Кажется, их название значит «дети солнца», во всяком случае, они потомки какой-то расы. Ну, вот, пока Том лежал там, он вылечил старого Молимо, верховного жреца этого племени, от жестокой лихорадки, давая ему большие дозы хинина; это исцелило старика, и они, понятно, подружились. Молимо жил в развалинах, которых так много в южной Африке. Сейчас никто не знает, кто их выстроил, вероятнее всего, народы, жившие там несколько тысяч лет тому назад. Как бы то ни было, Молимо открыл Тому Джексону легенду позднейшего происхождения, которая связана с Бомбатце.

Он сказал, что за шесть поколений до нашего времени, когда его пра-пра-пра-дедушка был вождем племени (по его выражению «Мамбо»), туземцы всей этой части южной Африки восстали против белых поселенцев – предполагаю, португальцев, – которые добывали золото. Туземцы целыми тысячами убивали их и их рабов, оттесняя с юга, где теперь властвует Лобенгула, к Замбези, по которой португальцы надеялись добраться до моря. Наконец, все уцелевшие, всего каких-нибудь две-три сотни мужчин и женщин, пришли в крепость под названием Бомбатце, в которой теперь живет Молимо посреди громадной развалины, выстроенной древними на неприступной горе над рекой. Они принесли громадное количество золота, в надежде увезти его потом с собой. Однако даже достигнув реки, они не могли спастись по ней, потому что туземцы, которые целыми тысячами гнались за ними, день и ночь сторожили в своих челнах, а у бедных беглецов не было лодок. Португальцы заперлись в крепости. Взять ее штурмом не было возможности, но они погибли в ней от голода.

Когда узнали, что они все умерли, туземцы, следившие за ними и жаждавшие крови и мести, а не золота, которое не могло принести им пользы, ушли. Предок Молимо, который знал тайный ход в крепость и хорошо относился к португальцам, пробрался в Бомбатце и там, среди мертвых, нашел еще живую девушку, полубезумную от горя; это была молодая и красивая дочь одного из португальских знатных людей или предводителей. Он выходил ее, однако ночью, когда к ней вернулась сила, она ушла от него, и на рассвете он увидел ее на вершине, над рекой; она стояла вся в белом.