Аэша - Хаггард Генри Райдер - Страница 4

«Летом этого года один из наших братьев нашел в пустыне человека из племени, которое живет за далекими горами. Рядом с ним лежали трупы двух товарищей, погибших от жажды и свирепствовавшего накануне тифа. Он не сказал, как он попал в пустыню, но мы догадались, что товарищи его совершили преступление, за которое были осуждены на смертную казнь, и бежали. Он рассказал, что его родина плодородна и прекрасна, но часто страдает от землетрясений и наводнений. Жители этой страны воинственны, но занимаются также земледелием. Народом этим управляют ханы, потомки греческого царя Александра. Это очень возможно, так как две тысячи лет тому назад царь этот послал свою армию в эти края.

Чужеземец рассказал нам также, что народ его поклоняется жрице Хес или Хесеа, которая царствует из поколения в поколение. Она живет одиноко в горах, не вмешивается в правление, но ее все боятся и чтут. Ей приносят жертвы. Тот, кого она возненавидит, умирает.

Мы сказали ему, что он лжет, утверждая, что женщина эта бессмертна, и смеялись над ее могуществом. Он рассердился, сказал, что наш Будда менее могуч, чем его жрица, и грозил отомстить нам.

Тогда мы дали ему в дорогу припасов и проводили его из монастыря. Он ушел, сказав, что вернется и докажет, что говорил правду. Мы думаем, что это был злой дух, который хотел испугать нас, но это не удалось ему».

Ничего больше не говорилось об этом пришельце, но через год дневник обрывался. Уж не исполнил ли чужеземец обещание и не навлек ли на монастырь мщение Хесеи?

Мы позвали в библиотеку Ку-ена и показали ему этот отрывок, спросив, не знает ли он что-либо об этом событии. Он покачал головой, как черепаха, и сказал, что знает только кое-что об армии греческого царя. Он видел, как проходило это войско, и только. Это было в его пятидесятое перевоплощение.[1]

Лео засмеялся, но я толкнул его под столом, и он сделал вид, что чихнул. Нельзя же было обижать почтенного старца. Да и к чему смеяться над учением о перевоплощении, в которое верит четвертая часть населения земного шара?

– Как это может быть? – спросил я ученого мужа. – Ведь память угасает со смертью.

– Так только кажется, брат Холли, – отвечал он. – Память возвращается к тем, кто ушел далеко вперед на Пути. Вот я совсем забыл об этой армии, а когда ты мне прочитал данный отрывок, вспомнил. Вижу, как сейчас: стою я с другими монахами у статуи Будды, а мимо идет войско. Оно не велико. Много солдат умерло в пустыне или убито. Их преследуют дикие племена, и они бегут от них. Их смуглый полководец пришел и потребовал приюта для своей жены и детей. Тогдашний настоятель ответил, что по уставу мы не можем приютить под своей кровлей женщин. Тогда вождь пригрозил сжечь монастырь и убить всех монахов. Так как умершие насильственной смертью перевоплощаются в животных, мы предпочли нарушить устав и позже испросить у Великого Ламы отпущение греха. Я не видел царицу, но, увы! Я видел жрицу этого народа.

– Почему ты говоришь об этом с сожалением? – спросил я.

– Я забыл про войско, но про нее не забыл. Она долго была препятствием на моем пути к берегу спасения. Я был в то время смиренным монахом и убирал светлицу, когда она вошла и сбросила с себя покрывало. Она заговорила со мной и спросила, не рад ли я, что вижу женщину. Она была прекрасна, как заря, как вечерняя звезда, как первый весенний цветок. О! Я грешный, грешный человек! Вы считали меня святым, – я же только низкое существо. Эта женщина, если только она женщина, зажгла в моем сердце пламя, которое не хочет погаснуть. – Слезы потекли из-под очков Ку-ена. – Она заставила меня поклоняться ей. Расспросив меня подробно о моей вере, она сказала:

– Итак, твой путь – путь Отречения, и твоя Нирвана – Ничто. Разве эта цель стоит такого тяжелого труда? Я покажу тебе более отрадный путь и богиню, более достойную поклонения.

– Каков же этот путь и что это за богиня? – спросил я.

– Путь Любви и Жизни, который все создает, создал и тебя, искателя Нирваны. Моя богиня – Природа.

Когда я спросил, где эта богиня, женщина приняла царственную позу и сказала:

– Это я… Поклонись мне!

И я пал перед нею ниц и целовал ее ноги, а потом бежал от нее с разбитым сердцем и краской стыда. А она со смехом закричала мне вслед: «Вспомни меня, когда перейдешь в другой мир, о служитель святого Будды! Я меняюсь, но не умираю. Я найду тебя даже в Давашане, потому что ты мне поклонился».

И это правда, братья мои. Мне отпустили мой грех, я искупил его страданиями, но я не могу избавиться от нее и не знаю мира».

С этими словами Ку-ен закрыл лицо руками и зарыдал. Странно было видеть восьмидесятилетнего старца плачущим как дитя из-за прекрасной женщины, которую, как ему казалось, он видел в своей прошлой жизни две тысячи лет тому назад. Но мы с Лео глубоко сочувствовали ему. Больше мы от него ничего не могли добиться. Он не знал, какую религию исповедывала жрица. На следующее утро она ушла вместе с войском на север. На наши расспросы Ку-ен отвечал, что на севере по ту сторону гор живет племя огнепоклонников. Лет тридцать тому назад один из братьев, желая уединиться, взобрался на высокую вершину, откуда он видел огненный столб. В то же время в монастыре ощущали землетрясение. Ку-ен ушел; он не показывался целую неделю и никогда не возвращался более к этому разговору. Мы же с Лео дивились всему, что узнали, и решили подняться на гору.

III. СВЕТОЧ

Снежные метели стали реже. Снег обледенел от сильных морозов. Стада горных баранов спустились с высоких гор в долину, откапывая пищу под снегом. Мы сказали, что пойдем на охоту. Хозяева уговаривали нас остаться, но видя, что мы стоим на своем, указали нам в одном из склонов горы пещеру, где мы могли бы укрыться от непогоды. Навьючив своего яка, мы отправились в путь в одно прекрасное утро. В полдень мы уже были в пещере и развели перед входом костер. В этот день мы увидели небольшое стадо баранов и подстрелили двух из них. Бедные животные никогда не видели людей и даже не бежали от нас. На ужин мы ели баранину. На следующий день мы поднялись на вершину утеса. Вид оттуда был великолепный: внизу расстилалась пустыня, за нею бесконечно тянулись горы.

– Я видел их точно такими во сне! – прошептал Лео.

– А где был огненный столп? – спросил я.

– Кажется, вон там! – указал он на северо-восток.

– Сейчас там ничего не видно!

Мы вернулись засветло в пещеру. Следующие четыре дня мы повторяли свое восхождение и к вечеру спускались вниз. Наконец, мне это надоело. На четвертую ночь Лео не лег спать, а сел перед входом в пещеру. Я спросил его, зачем он это делает.

– Оттого, что я так хочу! – ответил он с раздражением.

Ночью он разбудил меня.

– Пойдем, Гораций. Я покажу тебе что-то.

Нехотя вылез я из-под одеяла и вышел из пещеры. Лео указал на север. Ночь была темна, но вдали на темном небе, точно зарево, виднелась бледная полоска света.

– Что ты скажешь? – спросил он.

– Ничего. Это не луна и не заря; похоже на зарево пожара или погребального костра.

– Я думаю, что это только отражение. Если бы мы поднялись на скалу, мы наверняка увидели бы огонь.

– Но мы не можем идти туда ночью.

– Мы должны провести там следующую ночь, Гораций.

– Это будет последняя ночь в нашей жизни, – отвечал я.

– Ничего не поделаешь, надо рискнуть. Смотри, огонь погас.

Действительно, темнота снова стала непроницаемой. Мне хотелось спать, и я ушел обратно в пещеру. Лео остался. Когда я проснулся, завтрак был уже готов.

– Я тороплюсь выйти пораньше, – объяснил Лео.

– Ты с ума сошел! Как мы будем ночевать на вершине?

– Не знаю, но я должен идти, Гораций.

– То есть, мы должны идти оба. А как же быть с яком?

– Возьмем его с собой.

Достигнув вершины, мы вырыли в снегу углубление и поставили палатку, в которую забрались вместе с яком. Уже темнело. Ледяной ветер пронизывал нас до костей. Если бы нас не согревало теплое тело животного, мы замерзли бы в своем шатре. Мы бодрствовали, потому что заснуть – значило умереть. Наконец, среди немой тишины ночи я стал дремать.