Боевой фургон - Хаффэкер Клэй - Страница 4

— Закон хочет всю жизнь продержать меня в тюрьме?

— Закон хочет любым путем отделаться от тебя. — Вилли кивнул своему напарнику: — Идем.

Повернувшись к Джеку, он добавил:

— Не пренебрегай моим советом и уезжай. Может быть, в другом месте ты ненадолго продлишь свои дни.

Они ушли. Джек прошел в столовую, где за завтраком сидели Кристин и Джесс.

— Садись, Тол. — Джесс показал на стул. — Тебя старина Вилли предупредил больше не стрелять в Сэма Бойкорта?

— Да.

Кристин отправилась на кухню за кофе.

— Пока я здесь, я могу выслушать все, что хочет сказать Снайдер.

— Я так и думал, — обрадовался Джесс. — Старина Вилли умеет убедить собеседника в непреклонности своих слов. Рад, что ты примкнул к нам.

— Я сказал, что готов выслушать. Вот и все.

Кристин принесла кофе, и Джесс сообщил ей:

— Тол собирается остаться у нас на время.

Она налила кофе Джеку.

— Еще, мистер Толин?

— Нет, спасибо.

Около половины седьмого Джесс ушел в контору.

— Скоро буду, — сказал он брату. — Если не задержусь на партию в покер со Снайдером.

Когда он ушел, Кристин дотронулась до кофейника.

— Еще горячий. Не хотите ли еще кофе?

— Никогда не отказываюсь. — Он наблюдал, как она наливала кофе. Лицо Кристин приняло строгое выражение, так не соответствующее ее свежей юной красоте.

— Я хочу, чтобы вы меня называли просто Тол, мэм. Я надеюсь не доставлять вам неприятностей, пока буду в этом доме. Если что, я готов переехать в отель.

— Вы зря беспокоитесь, Что вы! — она долила себе кофе и поставила кофейник на поднос. — Это все злая судьба Паркинс.

— Простите?..

— Паркинс — это моя девичья фамилия.

— Вы думаете, что я принес несчастье?

— Нет. Вы лишь знак беды. Я сама причина всех моих бед. — Кристин потянулась к застекленному шкафчику с фарфоровой посудой, выдвинула ящик и вынула коричневый кожаный портсигар.

— Курите, пожалуйста.

— Спасибо за заботу. Не откажусь.

Она подала ему портсигар и вымученно улыбнулась.

— На меня и обратили внимание за мою чуткость. Это моя специальность — быть заботливой. Услужливая Кристин. Единственная девушка в Додж-сити, которую любой богатый фермер уводил в отель и оставлял до утра.

Джек только сейчас заметил, что ее глаза слегка покраснели — она плакала. Он взял сигару и закурил.

— Зачем вы говорите мне это, мэм?

— Зови меня просто Кристин. Я это говорю тебе, потому, что ты все уже знаешь. Джесс с удовольствием рассказывает каждому о том, чем я занималась до замужества.

— Очень плохо, что вы не ладите. Но все устроится само собой.

— Что-нибудь другое, да. Но не это. — Кристин сложила руки на столе и теперь рассматривала длинные узкие пальцы. — Я надеялась начать новую жизнь в Пони-Форк. Я хотела забыть Додж и обрести счастье с Джессом. У меня ничего не получилось. Вчера ночью я поняла, что ничего уже не будет. Это невозможно.

— Из-за убийства Бойкорта?

— Нет. Из-за того, как об убийстве рассказывал Джесс. — Она механически крутила кольцо на пальце. — Джесс наслаждался рассказом. Ему это очень понравилось.

— Он не понимает, что произошло. В этом он весь.

— Ты плохо знаешь своего брата. — Кристин поднялась и начала убирать посуду. — Ему нравится все подлое и низкое. Поначалу он увидел во мне дешевую танцовщицу с накрашенным лицом в ажурных шелковых чулках. Ему скучно жить спокойно с доброй женой. Это убийство доставило Джессу несказанное удовольствие.

Джек насупился:

— Джесс молод и, может быть, не во всем еще разбирается. Он образумится.

— Когда? Когда заработает на деле, с котором сейчас носится? — разозлилась Кристин.

Джек сердито взглянул на нее, но ничего не сказал.

— Я не знаю его планов, — сказала Кристин, — но уверена, он задумал что-то ужасное и подлое. Намеки на это постоянно проскакивают в его словах.

— Его слова не говорят об этом. Но как бы то ни было, прекратим наш спор.

— Для меня его дела уже не имеют никакого значения. Ты должен был уже понять это. Я танцовщица. Ты преступник. Нам не стать другими людьми.

Джек встал и бросил окурок в камин.

— Тебе помочь убрать?

Кристин отрицательно покачала головой.

— Тогда я пойду посмотрю, как моя лошадь.

— Почему ты не приведешь ее к нам? Вон лошадь Джесса, а вон моя. — Кристин показала в окно на огороженный луг в сотне футов от дома. — Ты можешь сложить седло и сбрую в сарае. Он находится в углу загона.

— Спасибо. Конь обрадуется такому замечательному коралю.

Джек сходил за мерином и въехал на нем в загон. Соскочив, он подтолкнул его к двум лошадям, пасшимся поблизости. Кобыла и прекрасный чистокровный черный жеребец. Толин постоял в загоне, опасаясь, что черный нападет на его мерина, но животные равнодушно переглянулись и наклонили головы к траве. Потом он прошелся по Линкольн-стрит к салуну на углу. Взяв виски, он сел за стоявший у стены столик и сейчас просматривал номера двухнедельной давности газеты «Сент-Луис».

Он уже перебрался на вторую страницу, когда на газетный лист вдруг упала тень. Джек поднял глаза и увидел коренастого широкоплечего мужчину лет пятидесяти с голубыми глазами и улыбкой, кривившей лицо. Он был неряшливо одет, но голову была нахлобучена мятая коричневая шляпа.

— Ты Джек Толин?

— Да.

— Я чертовски рад познакомиться с тобой. Меня зовут Чарли Хилл. — Он пожал руку Джека сильной, мозолистой рукой. — Можно сесть? Джесс мой друг. Он сказал, чтобы я нашел тебя.

— Очень рад.

— Хэнк! — Закричал Чарли, его веселый голос пророкотал на весь зал. — Принеси нам пару виски. — Он обошел вокруг стула, заметно прихрамывая, что хорошо дополняло его кривую улыбку и снял свою видавшую виды шляпу, обнажив нечесаные космы волос неопределенного цвета. — О чем ты читаешь?

— Об одном парне из Куинзберри, который составил правила кулачного боя. Согласно им, есть такие места, по которым в честном бою бить нельзя. Время состязания ограничено и можно, как пишут, драться в перчатках.

— О Господи! — Чарли закрыл руками лицо и покачал головой. — Если драться честно, то куда же остается бить? А если пользоваться перчатками, то какая же это драка?! Как жаль, что современный мир движется к такому позору. Я никогда не читаю их газет. И не стал бы, если бы умел. От чтения одно расстройство.

Толин отложил газету.

— Ты говоришь, что знаком с Джессом?

Бармен принес виски и Чарли отдал ему пятьдесят центов.

— Я научил парня, он плохо разбирался в транспортном деле. Он оказался способным учеником.

— Ты работал на линии?

— Да. Уже сорок лет: в Нью-Йорке, Детройте, а начинал в Чикаго. Последние двадцать лет в этой дыре. Я служил у Холидэя, когда Джесс поступил на работу. Он начал с уборки конюшен. Я тогда объяснил ему, что главное в упряжке — отличная, здоровая лошадь. Пару месяцев Джесс служил возницей на линии, а потом его пристали сюда, в Форк, управлять конторой.

— Я тебе обязан за то, что вы обратили на Джесса внимание.

— Меня не за что благодарить. То же самое сделал для меня один человек сорок лет назад.

— Ты больше не служишь у Холидэя?

— Нет. Когда эта нога попала на ходу в спицы, он сказал, что я ему больше не нужен.

Чарли выпил виски и воскликнул:

— Господи! Виски Хэнка свалит с ног и коня! Как насчет того, чтобы пойти ко мне? У меня есть бутылка шотландского.

Толин насмешливо переспросил:

— Шотландского?

Чарли ухмыльнулся.

— Может же человек иногда позволить себе это.

Однокомнатная лачуга Чарли стояла на отшибе, в конце Шерман-стрит. К задней стене прилегала пристройка, откуда доносился резкий и протяжный рев мула. Чарли толкнул дверь и Джек вошел в комнату. В помещении не было ни одного окна.

Чиркнув спичкой, Чарли сказал:

— Посмотри-ка там свечку. Это не дом — так, четыре стены от ветра, но иногда я называю этот угол домом. — Он держал свечу в вытянутой руке; потом подошел к противоположной стене. В деревянном ящике вперемежку с каким-то хламом валялась одежда. — Виски должно быть где-то здесь, если только его не украл какой-нибудь ужасный подлый вор. А-а, вот!