Камень огня - Хафф Таня - Страница 22

Аарон почувствовал, как стоявший рядом Дарвиш напрягся, и понял, о чем эти слова и тон, которым они были произнесены, сказали королю. «Дарвиш снова не оправдал ожиданий». Он встретил взгляд лорд-канцлера, а потом неторопливо повернул голову и обратился прямо к королю.

— Янтарь такого цвета находят в очень небольших количествах и только в одном месте: под Тиволиком, столицей. Королевская семья Итайли любит его.

— Это лишь слова, вор. — Ярость, пульсировавшая в висках лорд-канцлера, сосредоточилась на последнем слове.

Аарон снова встретил взгляд лорд-канцлера. Одно его плечо чуть поднялось, — насколько позволили шрамы, — и упало. Этот скупой жест сказал громче, нежели слова: «Мне все равно, что ты думаешь. У тебя нет власти надо мной».

— Итайли, — тихо повторил король.

С видимым усилием лорд-канцлер усмирил свой голос.

— Жаль, что его высочество убил того единственного человека, который мог нам что-то рассказать…

Вот опять. «Дарвиш подвел». Краем глаза Аарон посмотрел на принца. «Он использует тебя, чтобы укрепить свое положение при короле. Ты для него подходящий козел отпущения. И ты лично дал ему эту власть над собой, потому что готов на все, лишь бы отец Тебя заметил». Аарон сам прошел этот путь. «Хотя бы сейчас не дай ему того, что он хочет».

Но Дарвиш только отбросил волосы с лица и сказал, красноречиво жестикулируя:

— Тот вор умирал, возвышеннейший. Нести по улицам кричащего человека со сгнившими руками, — даже если б его нес я, — означало бы вызвать вопросы, которых мы пытаемся избежать.

Долгую минуту король смотрел на третьего сына, и лицо его было непроницаемым. Когда же он заговорил, сарказм придал его словам остроту сабли.

— Одного вора мы потеряли, но как удачно, что у нас остался другой. — Он перевел взгляд на Аарона. — Поделись со мной, вор, своим опытом.

Глядя в глаза короля, Аарон молчал. Он перестал подчиняться любой силе, кроме своей собственной, пять лет назад, когда оставил отцовский кров.

«Старая боль все еще правит тобой, мой мальчик».

Рядом слабо скрипнула кожа, — Дарвиш пошевелился, — заглушая голос Фахарры. Она

сумасшедшая… была сумасшедшей старухой. Когда юноша счел, что положение доказано, а лорд-канцлер готов вот-вот взорваться, он сказал то что знал.

— Вору, укравшему Камень, помог чародей. Теперь этот чародей владеет Камнем. Вор недавно был в Итайли, скорее всего в Тиволике. Его нанял тот, кто заплатил или собирался заплатить ему большую…

— Как ты докажешь это? — Шахин шагнул вперед, покинув свое место у трона, и заговорил в первый раз с тех пор, как Аарон и Дарвиш вернулись с сообщением, что Камень действительно пропал.

— Он ничего не украл для себя. Следовательно, ему заплатили. Риск был огромен; ему заплатили хорошо. Он носил янтарь, который мог получить только от члена королевской семьи Итайли…

— Моя жена, — произнес Шахин опасно тихим голосом, — принцесса Итайли.

Аарон знал это, свадебные торжества охватили весь город, народ веселился, потому что старинная вражда между двумя странами наконец-то закончилась. Он слегка наклонил голову, опустив глаза, чтобы скрыть запечатленную в них мысль. Могущественная помощь внутри дворца устранила последние препятствия между тем вором и Камнем.

— Да как ты смеешь, — набросился на него лорд-канцлер, — обвинять благословеннейшую Язимину в вероломстве!

— Он никого не обвинял, — тем же тихим, опасным голосом ответил Шахин старику.

Злобно глядя на вора, лорд-канцлер воскликнул:

— Я видел его лицо, мой принц! — Затем его тон немного смягчился. — Каждый, кто знает вашу супругу, не поверит такой напраслине. — Он слегка поклонился и повернулся к королю. — Она пишет своему брату, королю Хариту, возвышеннейший, но это, конечно, не является предательством.

Король хмуро взглянул на старшего сына.

— Она пишет Хариту?

— Язимина тоскует по дому, отец. — Шахин с ненавистью посмотрел — на лорд-канцлера. — Я читаю ее письма, в них нет ничего предосудительного.

— Как я и говорил, — мягко вставил лорд-канцлер.

— Лицемер! — Шахин обрушил на него это слово как дубину. — Ты намекаешь, хоть и не осмеливаешься обвинять.

— Вы слышали, что я намекал?

— Ты никогда не любил ее. Ты с самого начала выступал против этого договора и нашего брака.

— Короли Итайли давно жаждут завладеть этой страной, — обратился старый лорд к королю. — Я только предположил, что, возможно, неблагоразумно подпускать их так близко, что, возможно, принцу следовало жениться внутри Сизали, как сделали вы, возвышеннейший. — Он снова повернулся к наследнику. — Мой принц, брат благословеннейшей Язимины — враг вашего возвышеннейшего отца и…

— Был врагом моего возвышеннейшего отца. Мой брак покончил с этим. И даже если король Харит высадит армию на наш берег, это не сделает мою жену тоже врагом.

— Нет, мой принц, но…

— Довольно! — прогремел король.

Шахин опустил кулаки. Поклонившись отцу, он пошел назад, чтобы встать по правую руку, едва не проломив преграду из трона.

«Он любит ее, — понял вдруг Аарон. — Он любит свою договорную жену и боится, что лорд-канцлер с самого начала был прав. Предубеждение к чужеземцам, внушаемое ему с детства, усилило этот страх». То, что народ Итайли имеет те же самые корни, тот же цвет кожи и волос, язык и веру, мало утешало.

— Этот янтарь был бы таким же эффективным и менее изобличительным знаком, чем королевская печать, — задумчиво промолвил Дарвиш.

— И ты обвиняешь мою жену? Ты говоришь, что она узнала янтарь и впустила вора во дворец? — У Шахина было лицо человека, который борется с внутренними демонами.

— Нет. — Дарвиш тяжко вздохнул. Ему было жаль брата, но еще более жаль Ишии без Камня. — Я говорю, кто-то мог узнать этот янтарь и впустить вора во дворец.

Кто-то. Язимина.

— Можно предположить, — сказал лорд-канцлер, — что вор украл янтарь задолго до похищения Камня и носил его как память о своем преступлении. И не был вблизи Итайли или Тиволика много лет.

Король Джаффар сдавил пальцами янтарик, словно хотел заставить его говорить.

— Это возможно? — требовательно спросил он Аарона.

— Да.

Это было возможно, и Аарон остановился бы на этом — он не беспокоился ни о городе, ни о его жителях и даже с удовольствием представлял себе, как внучка Фахарры будет отчаянно ковылять в тщетной попытке спастись от реки расплавленного камня, — если б не уловил едва заметную тень торжества, промелькнувшую на лице лорд-канцлера. «Над чем ты торжествуешь, старик?» И продолжил из любопытства:

— Но маловероятно. Украденный янтарь могли узнать, а этот вор слишком опытен, чтобы так рисковать. Он должен был получить его.

— И это возвращает подозрения к моей жене? — Шахин задал свой вопрос достаточно спокойно, но глаза выдали его гнев и страх.

— Никто не подозревает твою жену, Шахин, но ты поговоришь с ней и выяснишь, что ей известно.

Хотя в его осанке был виден другой ответ, принц сказал только:

— Хорошо, отец.

— Я обдумал этот вопрос. — Ритуальные слова зазвенели как сталь. — Я отправлю за Камнем вооруженный отряд в Итайли.

Лорд-канцлер наклонился вперед, его пухлая рука потянулась к черному шелку королевского рукава.

— Возвышеннейший, если позволите мне дать совет… Армия, посланная в Итайли, вызвала бы вопросы, которых мы не можем допустить, и, несомненно, развязала бы войну, которой мы стремимся избежать. Это не вернуло бы Камень.

— Это критика, лорд-канцлер, я еще не слышал совета.

— Пошлите маленький отряд, возвышеннейший. Одного человека. Или двух.

По другую сторону трона Шахин сжал плечо короля.

— Пошли Дарвиша.

Дарвиш закрыл глаза. Аарон понял, тот ждет неизбежного смеха.

Никто не засмеялся.

— Он мог бы путешествовать, — продолжал Шахин, все еще обращаясь к королю, — не как принц, а как наемник. Он легко может сойти за него. Его привычки — определенно не привычки принца, и даже его оружейный мастер признает, что он необыкновенно искусен.