Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Случевский Константин Константинович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Случевский Константин Константинович - Страница 47

Изменить размер шрифта:

Каменные бабы

На безлесном нашем юге,

На степных холмах,

Дремлют каменные бабы

С чарками в руках.

Ветер, степью пролетая,

Клонит ковыли,

Бабам сказывает в сказках

Чудеса земли...

Как на севере, далеко,

На мохнатых псах,

Даже летом и без снега

Ездят на санях.

Как у нас в речных лиманах

Столько, столько рыб,

Что и ангелы господни

Счесть их не могли б.

Как живут у нас калмыки,

В странах кумыса,

Скулы толсты, очи узки,

Редки волоса;

Подле них живут татары,

Выбритый народ;

Каждый жен своих имеет,

Молится – поет.

Как, в надежде всепрощенья,

Каясь во грехах,

Много стариц ждут спасенья

В дебрях и скитах;

Как, случается порою,

Даже до сих пор,

Вдруг поймают люди ведьму —

Да и на костер...

Как, хоть редко, но бывает:

Точно осовев,

Бабу с бабой повенчают,

Лиц недоглядев...

Как живых людей хоронят:

Было, знать, село —

Да по бабью слову скрылось,

Под землю ушло...

Слышат каменные бабы

С чарками в руках,

Что им сказывает ветер,

Рея в ковылях!

И на сладкий зов новинки

Шлют они за ним

За песчинками песчинки...

И пройдут, как дым!

Свадьба

Умерла дочка старосты, Катя.

Ей отец в женихи Павла прочил,

А любила она Александра...

Ворон горе недаром пророчил.

Отнесли парни Катю в часовню;

А часовня на горке стояла;

Вкруг сосновая роща шумела

И колючие иглы роняла.

Выезжал Александр поздно ночью;

Тройка, фыркая, пряла ушами;

Подходила сосновая роща,

Обнимала своими ветвями.

Заскрипели тяжелые петли,

Пошатнулся порог под ногою;

Поднял парень из гроба невесту

И понес, обхвативши рукою.

Свистнул кнут, завертелись колеса,

Застонали, оживши, каменья,

Потянулись назад полосами

Пашни, рощи, столбы и селенья.

Расходились настеганы кони,

Заклубились их длинные гривы;

Медяные бубенчики плачут,

Бьются, сыплются их переливы!

Как живая посажена Катя:

Поглядеть – так глядит на дорогу;

И стоит Александр над невестой,

На сиденье поставивши ногу.

Набекрень поворочена шапка,

Ветер плотно лежит на рубахе;

Не мигают раскрытые очи,

Руки – струны, и кнут – на отмахе.

Понесли кони в гору телегу,

На вершине, осажены, сели...

Поднялась под дугой коренная,

Пристяжные, присев, захрапели...

Там, согнувшись красивой дугою,

У дороги песок подмывая,

Глубока и глубоко под нею

Проходила река голубая...

Занимается ясное утро,

Ветер с кручи песок отвевает,

Тройка, сбившись в вожжах и постромках,

Морды низко к земле наклоняет.

Над обрывом валяется шапка...

Смяты, вянут цветы полевые...

Блещет золотом розовый венчик,

А на венчике – лики святые...

Слух

Идет, бредет нелепый Слух

С беззубых ртов седых старух,

Везде пройдет, все подглядит,

К чему коснется – зачернит;

Тут порычит, там заорет,

Здесь прочихнется, отойдет.

Он верно здесь? Посмотришь – нет,

Пропал за ним и дух и след.

А он далеко за глаза

Гудит, как дальняя гроза...

С ним много раз вступали в бой:

Стоит, как витязь он чудной,

Неясен обликом своим,

Громаден, глуп и недвижим;

Сквозь сталь и бронзу шишака,

Сквозь лоб проходят облака!

В нем тела даже вовсе нет:

Сквозит на тень, сквозит на свет!

Ступнями Слух травы не мнет...

Но пусть, кто смелый, нападет:

Что ни удар, что ни рубец, —

Он все растет и под конец

Подступит вплоть, упрется в грудь,

Не даст и руку замахнуть...

А иногда своих сынков

Напустит Слух, как комаров;

Жужжит и вьется их народ

И лезет в уши, в нос и в рот;

Как ни отмахивай рукой,

Все тот же шум, все тот же рой...

А Слух-отец сидит при них,

Читая жития святых...

Обезьяна

На небе луна, и кругла и светла,

А звезды – ряды хороводов,

А черные тучи сложились в тела

Больших допотопных уродов.

Одеты поля серебристой росой...

Под белым покровом тумана

Вон дроги несутся дорогой большой, —

На гробе сидит обезьяна.

«Эй! Кто ты, – что думаешь ночь запылить,

Коней своих в пену вогнала?» —

«Я глупость людскую везу хоронить,

Несусь, чтоб заря не застала!» —

«Но как же, скажи мне, так гроб этот мал!

Не вся же тут глупость людская?

И кто ж хоронить обезьяну послал,

Обрядный закон нарушая?» —

«Я, видишь ли, вовсе не то, чем кажусь:

Я родом великая личность:

У вас философией в мире зовусь,

Порою же просто практичность;

Я некогда в Канте и Фихте жила,

В отце Шопенгауэре ныла,

И Германа Гартмана я родила

И этим весь свет удивила.

И все эти люди, один по другом,

Все глупость людей хоронили

И думали: будто со мною вдвоем

Ума – что песку навозили.

Ты, чай, не профессор, не из мудрецов,

Сдаешься не хитрым, и только:

Хороним мы глупости много веков,

А ум не подрос ни насколько!

И вот почему: чуть начнешь зарывать,

Как гроб уж успел провалиться —

И глупости здешней возможно опять

В Америке, что ли, явиться.

Что ночью схоронят – то выскочит днем;

Тот бросит – а этот находит...

Но ясно – чем царство пространнее, – в нем

Тем более глупостей бродит...» —

«Ах ты, обезьяна! Постой, погоди!

Проклятая ведьма – болтунья!..»

Но дроги неслись далеко впереди

В широком свету полнолунья...