Роковое сходство - Гэфни Патриция - Страница 9

– Анна… – примирительно начал О'Данн.

– Это еще не все, – перебил его Дитц, скрестив руки на груди и словно не замечая ее возмущенного взгляда. – Если вы сделаете все, как следует, и если Броуди окажется достаточно сносным актером, возможно, мы используем его и в Англии, чтобы узнать, кто из работников судостроительной компании Журдена был замешан в контрабанде вместе с вашим мужем.

Анна медленно покачала головой. Глаза у нее округлились от недоверия. Ее поражала хладнокровная наглость этого господина.

– Мистер Дитц, у меня просто нет слов. С чего вы взяли, будто я соглашусь на этот безумный план?

– У меня есть несколько соображений на сей счет. Во-первых…

– Тем более что единственная так называемая «улика» против моего мужа, которую вам удалось раздобыть, состоит из бессмысленной карандашной записи на обложке книги!

Схватив лежавший на койке злосчастный путеводитель, «уличающий» Николаса, Анна принялась лихорадочно переворачивать страницы, пока не дошла до внутренней стороны обложки.

– Вот: «Грили, Н. 30.V. №12, полночь». – Она презрительно рассмеялась. – Вы утверждаете, что это доказывает, будто Николас собирался встретиться с человеком по имени Грили в неапольском порту на двенадцатом причале в полночь тридцатого мая. Я считаю, что эта запись не доказывает ровным счетом ничего. Вы просто хватаетесь за соломинку.

– Боюсь, что вы не знаете многих фактов относительно личности вашего мужа, которые нам удалось установить.

– Может быть, вам пора познакомить меня с этими фактами, сэр?

В голове у нее пульсировала тупая боль. Она поплотнее завернулась в капот, остро ощущая уязвимость своего положения: в неглиже наедине с двумя мужчинами в тесной корабельной каюте. Впрочем, ей было сейчас не до приличий. Не по своей воле Анна оказалась в обстоятельствах столь чудовищных, что благопристойность можно было считать непозволительной роскошью. Она чувствовала себя настолько далекой от привычных светских условностей, словно очутилась на другой планете.

– Боюсь, что я не вправе их разглашать.

Анна насмешливо взглянула на него:

– Интересно, почему такой ответ меня ничуть не удивляет?

– Но я могу сообщить вам кое-что, в чем мы практически уверены: мистер Бальфур (будем называть его так, поскольку его подлинное имя нам неизвестно) действительно несет ответственность за точно такую же незаконную операцию, проделанную больше года назад с другим судном, построенным на верфях Журдена.

– Это просто смехотворно.

Дитц провел пальцами по коротким седеющим волосам и устало вздохнул.

– Сударыня, правительство полно решимости довести расследование до конца. Мне очень жаль, что приходится об этом упоминать, но, если вы откажетесь сотрудничать с нами, нам не останется ничего иного, как закрыть компанию вашего отца.

Анна возмущенно вскинула голову, и Дитц поднял руку, пресекая ее возражения.

– Разумеется, закрытие компании приведет к шумному скандалу, – продолжил он прежде, чем она успела открыть рот. – Мне нет нужды напоминать вам, что это поставит в крайне неловкое положение королеву Викторию <Королева Виктория (1819-1901) правила Великобританией с 1837 года.> которая не далее как шесть месяцев назад посвятила вашего отца в рыцари за долгие годы преданной службы отечеству. Нам не меньше, чем вам, хотелось бы избежать подобного…

– Вы не можете так поступить! – в ужасе вскричала Анна, хватаясь для опоры за спинку единственного стула. – Это неслыханно! Судостроительный завод Журдена был основан сто двадцать лет назад. Компания Журдена – это честное предприятие, и вы не имеете права…

– Мне очень жаль, поверьте, но на карту поставлено нечто большее, чем выживание вашей компании, и мне кажется, вы тоже это понимаете. Речь идет о государственной измене. Нейтралитет Англии в отношении Гражданской войны в Америке находится под угрозой. У нас в парламенте полным-полно депутатов, которые ждут только подходящего случая, чтобы вмешаться в конфликт на стороне Юга, и еще одно торговое английское судно, превращенное в военный корабль конфедератов, – это прекрасный повод для этого.

Анна отвернулась от него и начала расхаживать по тесной каюте между койкой и дверью. О'Данн и Дитц подались назад, чтобы дать ей больше места. Несмотря на неоднократные предложения, она категорически отказывалась сесть, и им обоим пришлось остаться на ногах из вежливости. Мужчины стояли, прижимаясь спиной к перегородкам и страдая от тесноты не меньше, чем она сама.

К утру шторм прекратился: синее небо сливалось на горизонте с синим морем, а через открытый иллюминатор в каюту задувало легким бризом, несущим запах свежести и чистоты.

– Миссис Баль…

– Мистер Дитц.

Анна перестала метаться взад-вперед и повернулась к нему лицом. Только бы не выслушивать больше его взвешенные, неумолимо логичные аргументы! Голова у нее по-прежнему сильно болела, эмоции притупились, она была не в силах с ним спорить.

– Ответьте мне на один вопрос. Как вы можете – это и вас касается, Эйдин! – как вы можете, глядя мне в глаза, с чистой совестью требовать от меня согласия на совместное проживание в течение неопределенно долгого времени с человеком, мне совершенно незнакомым, с человеком, который, по вашим собственным словам, приговорен к смерти за убийство?! Но даже если предположить, что я пройду через это и останусь жива, есть у вас хоть малейшее представление о том, что произойдет со мной, если подобное соглашение станет достоянием гласности? Я буду скомпрометирована! Вы об этом подумали? Или о том, как вся эта история скажется на моей семье?

– Ну, что касается последнего, мне дали понять, что у вас не особенно сплоченная, любящая семья, – ответил Дитц.

Анна бросила изумленный взгляд на Эйдина О'Данна. Ему хватило совести смущенно покраснеть и отвернуться.

– Но давайте оставим этот неприятный разговор, – продолжал Дитц. – Мы договорились, что О'Данн отправится в путешествие вместе с вами. В любое время суток вы будете находиться под охраной. Вам ничто не угрожает, и ваша тайна останется при вас. Никто, кроме нас троих и мистера Флауэрса, да еще нескольких доверенных лиц в министерстве, ничего не узнает. Как бы то ни было, – добавил он, раздраженный ее упрямым молчанием, – дело сделано. Вы уже на полпути в Италию. Другими словами, вы уже «скомпрометированы», если вам угодно выражаться именно так.

– Вы… вы хотите сказать, что у меня нет выбора?

– Я такового не вижу.

Минута прошла в молчании. Когда Дитц снова заговорил, его голос смягчился:

– Постарайтесь взглянуть на дело с нашей точки зрения. Скрыть смерть вашего мужа – вот единственный способ установить, намеревался ли он в действительности продать «Утреннюю звезду» южанам. Я полагаю, вы должны быть в этом заинтересованы не меньше нашего.

– Он этого не делал!

Дитц не обратил внимания на ее возмущенный возглас и продолжал:

– И кроме того, правительству хотелось бы выявить его сообщников среди конфедератов и предупредить их, чтобы держались подальше, или принять какие-то иные меры. Но мы получим такую возможность, только если Николаса будут считать живым.

– Вздор!

– И наконец, поскольку мы не верим и никогда не поверим, что ваш муж мог проворачивать подобные аферы в одиночку, нам хотелось бы знать, кто из служащих судостроительной компании Журдена попытается связаться с Броуди, пока он будет действовать под именем Николаса Бальфура.

Застонав сквозь зубы от бессильной досады, Анна в бешенстве повернулась к О'Данну:

– Что они сделали с телом Николаса?

Адвокат вздрогнул от неожиданности.

– Его похоронили.

– Где? В безымянной могиле?

Он в замешательстве переминался с ноги на ногу.

– Это ведь только временно, Анна. Когда все это будет позади, власти официально объявят о его кончине. И тогда Ника похоронят достойно, как соответствует его положению.

Возмущение всколыхнулось в ней нестерпимо горькой волной желчи.