Лили (Том 2) - Гэфни Патриция - Страница 6

Дэвон усмехнулся, потом рассмеялся в голос.

– Да нет, я тебя прекрасно понимаю. Лили вспыхнула, словно он отвесил ей необычайно лестный комплимент. Он взял ее за руку.

– Ну что ж, встань, посмотрим, как он будет на тебе сидеть. Если окажется, что ты в нем тонешь, считай, что последнее слово все-таки осталось за миссис Хау.

Казалось невероятным, что он, вернее, они могут вместе, вот так запросто подшучивать над его бывшей экономкой. Но мысль об этом наполняла радостью сердце Дэвона: он понимал, что нет и не может быть более красноречивого свидетельства выздоровления Лили, как телесного, так и духовного.

Едва не наступая на подол, она встала в слишком длинной ночной рубашке с чужого плеча. Рубашка была старомодная, с высоким воротом, наглухо застегнутая и – уж конечно! – не прозрачная. И все же Лили смутилась, стоя перед ним в одной рубашке, ведь он-то был полностью одет! Глупая, напомнила она себе, он видел тебя в чем мать родила, так о чем теперь толковать? Снявши голову, по волосам не плачут! И все же…

– Ну давай, суй руки в рукава! Вот так. Лили стояла смирно, пока Дэвон расправлял капот у нее на плечах и застегивал на груди обтянутые сутажом крючки. Никакого восторга ее рукоделье у него не вызвало, но надо же было сказать ей хоть какое-то доброе слово! Он сказал единственное, что в данных обстоятельствах было правдой:

– Как раз впору.

Однако сама Лили была в восторге.

– Действительно, точно впору! Конечно, не мне об этом говорить, но сидит просто бесподобно.

Встав в позу прямо перед ним, она сделала величественный поворот, по-детски довольная собой.

"Это ты бесподобна”, – подумал Дэвон.

Он взял ее под руку и неторопливым шагом повел из комнаты в коридор.

– Клей сказал, что сегодня какой-то особый случай, а не просто мой первый выход на свежий воздух. Вы знаете, о чем речь?

– Ха! Я вижу, он решил выжать из этого случая все, что только можно.

– Из какого случая?

– Он всем рассказывает, что сегодня прощается со своей “свободой”. Завтра он начинает работать на руднике.

Они остановились на вершине лестницы. Лили приподняла подол, моля Бога, чтобы не споткнуться в своих просторных ковровых тапочках. Но не успела она сделать и шага, как Дэвон обнял ее одной рукой за плечи, а другой подхватил под колени и поднял на руки.

– Нет-нет, я могу сама, честное слово, я вполне…

– Тихо! Я рисковать не собираюсь, – отрезал он. Это было правдой, но им двигали и иные, более корыстные причины: неодолимое желание обнять ее. Она сильно исхудала за время болезни, и все же, ощутив живое, реальное прикосновение ее тела, Дэвон почувствовал, как заполняется в его душе некая пустота, о глубине которой не подозревал даже он сам.

Пока он нес Лили по лестнице и по прохладным коридорам полутемного дома, оба не проронили ни слова: волнующее молчаливое ощущение близости вытеснило тот веселый и легкомысленный обмен шутками, к которому они начали привыкать в последнее время. Дэвон остановился на пороге широкой тенистой террасы. Лили тихонько вздохнула, обхватив руками его плечи и глядя, как бьется жилка у него на шее. Если бы он хоть на дюйм повернул голову, их губы могли бы соприкоснуться. Легкий ветерок доносил из сада манящий запах роз, море что-то тихо шептало в отдалении. Выразительное молчание продолжалось. У нее мелькнула смутная мысль, что следовало бы спросить, почему они здесь стоят, но она и так знала ответ, а задать вопрос означало разрушить очарование. Больше всего на свете ей хотелось положить голову ему на плечо и прижаться губами к бьющейся жилке на шее. Или шутливо укусить его за ухо. Секунды лениво текли, сменяя друг друга, но оба они не замечали времени. Наконец Лили прошептала.

– Я, наверное, тяжелая.

Он мог бы держать ее на руках весь день и всю ночь. Всю жизнь.

– Легкая, как перышко.

Тут же спохватившись, что привел слишком банальное сравнение, Дэвон решил исправить ошибку.

– Как лилия, – сказал он, глядя на ее нежный, выразительный рот. – Прекрасная лилия на длинном стебле, белая, как твоя кожа.

Ее ответом стал долгий вздох. Его дыхание тоже участилось: Лили почувствовала, как бурно вздымается и опадает его грудь рядом с ее собственной. Желание поцеловать его было подобно шампанскому в высоком бокале, вскипающему и грозящему перелиться через край.

– Дэв, – проговорила она севшим голосом и закрыла глаза.

– Ну вы идете или нет? – раздался из-за скрывавшей их (как им казалось) ажурной решетки, увитой ломоносом и сассапарелью, капризно-веселый голос Клея. – В чем дело? С Лили все в порядке?

Дэвон что-то тихо прорычал, полностью выразив переполнявшее их с Лили общее чувство, и спустился из-под навеса террасы на вымощенную каменными плитами дорожку.

– Ну наконец-то! Я уже собирался идти вас искать. С театральным стоном Клей поставил на поднос недопитый стакан лимонада и отложил газету. Затем он спустил свои босые ноги с края ажурного садового столика из кованого железа и поднялся.

– Да я уж вижу: ты просто с ума сходил от беспокойства, не зная, куда мы подевались, – усмехнулся Дэвон Он бережно поставил Лили на ноги и пододвинул ей стул. Ни он, ни она не взглянули друг на друга, но у обоих на губах были совершенно одинаковые, едва заметные таинственные улыбки.

– Лили, вы сегодня чудесно выглядите, – галантно заметил Клей. – Какое цветущее личико, какие розочки на щеках!

– Спасибо, – ответила Лили, подумав при этом, что насчет розочек на щеках он, наверное, не соврал.

– Хотя, по правде говоря, я невысокого мнения об этом капоте. Не обижайтесь, но это не ваш стиль.

– Да, мне уже говорили. – Она сделала глубокий вздох. – Как замечательно оказаться на воздухе. Сегодня изумительный день.

– Верно! А знаете, для меня он последний. Отныне мне предстоит погружаться в беспросветный мрак источающих сырость штолен со свечой на шляпе и, подобно кроту, прокладывать тоннели в недрах земли.

Дэвон с досады закатил глаза.

– Клей вбил себе в голову, что ему придется работать рудокопом, и никак не может отрешиться от своих детских фантазий, – объяснил он Лили. – На все готов, лишь бы его пожалели.

– Понятно. – Она улыбнулась Клею через стол и спросила:

– Зачем же заниматься работой, если одна мысль о ней вам ненавистна?

– Потому что Дэв меня пилит денно и нощно! Я больше не в состоянии выносить его попреки, – живо ответил Клей и театральным жестом поднял стакан. – Давайте выпьем за мой последний день на поверхности земли, – предложил он.

Дэвон хмыкнул и налил себе в стакан лимонаду из стоявшего на столе кувшина. Одновременно он, выжидательно подняв брови, пододвинул к Лили нечто в стакане, накрытом салфеткой.

– О, нет, только не это, – простонала она, увидев, что это. – Нечестно!

В стакане было “укрепляющее” средство доктора Марша, вязкий желтоватый отвар, не менее гнусный на вкус, чем любое из зелий местной колдуньи Кэбби Дартэвеи. Лили приходилось выпивать по стакану этой гадости каждый день.

– Я знаю, Дэвон, это вы мне назло. Хотите поквитаться. Не очень-то благородно с вашей стороны.

– Как вы могли заподозрить меня в столь низком коварстве? Уверяю вас, мисс Лили, я оскорблен до глубины души.

Она засмеялась. Никогда раньше ей не приходилось видеть его в столь игривом расположении духа.

– Хорошо, что вы мне напомнили! Я провозглашаю новый тост. – Голос Клея прозвучал непривычно серьезно, и это отвлекло их друг от друга. – Я так и не успел поблагодарить вас. Лили, за то, что выходили Дэва, когда он был ранен. Это случилось по моей вине; из-за меня он впутался в эту дурацкую передрягу. Все могло закончиться очень скверно, и если этого удалось избежать, то в значительной степени благодаря вам. – Он вновь поднял стакан. – За вас. Лили. С дружеской благодарностью от всей души.

– Слушайте, слушайте! – тихо поддержал его Дэвон.

Братья выпили, а Лили так и осталась сидеть, что-то неслышно бормоча, глядя на свои руки и рассеянно двигая стакан кругами по поверхности стола.