Лили (Том 1) - Гэфни Патриция - Страница 16

– Прекрасно. Что ж, начнем сначала. Приходи к воротам парка через десять минут. – Дэвон выжидательно поднял бровь.

– Да, милорд, – девушка присела в комическом поклоне.

Бровь поднялась еще выше, но он ничего больше не сказал, только повернулся на каблуках и вышел.

Лили перебрала в памяти все известные ей ругательства. Слишком мягкие, слишком слабые, они все-таки помогли ей немного отвести душу, однако на сердце у нее было по-прежнему неспокойно. Когда миссис Хау отказала ей в просьбе отлучиться на час после обеда, чтобы сбегать в деревню и отправить письмо (это был надуманный предлог, но ничего более удачного ей в голову не пришло), она от души обрадовалась и вздохнула с облегчением: теперь не придется идти на свидание с хозяином, причем не по своей вине. Это даже нельзя было назвать трусостью. Ей и в голову не могло прийти, что он заявится за нею прямо сюда, в буфетную. Что ему от нее нужно? Он пригласил ее “на прогулку”. Да за кого он ее принимает? Она же не ребенок! Еще вчера ночью она прекрасно поняла, что меньше всего его мысли заняты прогулкой, да и сегодня ничего не изменилось только оттого, что светило солнце.

Что ж, скоро она узнает, что у него в мыслях. Но на что бы он ни рассчитывал, прогулкой все и ограничится. Сегодня она не будет стоять перед ним голая, беззащитная и беспомощная, она не позволит ему использовать неловкость и смущение как оружие против себя. Лили вышла во двор, на ходу развязывая шнурки, которыми был подвязан подол, и безуспешно стараясь расправить измятое платье. Глупое и бесцельное занятие: уж если бы она захотела завлечь его (а она этого вовсе не хотела!), ей понадобилось бы нечто большее, чем хорошо отглаженное платье. А скорее всего можно было бы вообще обойтись без платья, подумала она с горечью, ведь вчерашней ночью его привлекло именно отсутствие одежды! Не важно, пусть хозяин увидит ее при ярком дневном свете в ее единственном наряде, мятом и заплатанном! Пусть как следует полюбуется ее покрасневшими от работы, словно обваренными руками и носом в веснушках, ее всклокоченными волосами, кое-как засунутыми под одолженный у Лауди холщовый чепец. Это быстро отобьет у него охоту к прогулкам, и тогда ее жизнь вернется в свое, не очень-то нормальное, но уже привычное русло. Воинственным движением Лили поправила на голове застиранный серый чепчик и скорым шагом направилась в парк.

Дэвон увидел ее приближение издалека. Стройная, длинноногая, она была выше среднего роста, и походка у нее была необычная: грациозная и в то же время решительная. Он догадался, в какой именно момент Лили его заметила, потому что она смутилась, замедлила шаг и отвернулась, словно увидев нечто необычное на обочине дорожки. Он залюбовался ее прелестным профилем, и его дурное расположение духа несколько смягчилось: ему пришло в голову, что он все-таки не окончательно спятил, раз настоял на этом свидании. Подойдя ближе, она остановилась и вновь сделала реверанс, небрежно, но на сей раз без насмешки прошептав “Милорд!” в знак приветствия.

– Перестань называть меня милордом! – рявкнул Дэвон. – Никто ко мне так не обращается, кроме моего камердинера и экономки.

– Почему?

– Они думают, что это придает им важности. Лили едва удержалась от смешка.

– Я хотела спросить, почему никто не называет вас милордом?

– Потому что я этого не хочу.

Он выглядел как настоящий лорд, и ледок в его голосе был под стать холодной бирюзе глаз, надменно взиравших на нее сверху вниз. На этот раз она не удержалась от смеха, но тотчас же спохватилась, когда он ответил ей мрачным взглядом без намека на улыбку.

– Куда вдруг подевался твой ирландский акцент?

Насколько я припоминаю, еще прошлой ночью он куда-то пропал.

"Дура, дура!” – обругала себя Лили, сокрушаясь из-за глупой уловки, причинявшей ей одни лишь неприятности. Внезапность вопроса ошарашила ее. Чтобы выиграть время, она двинулась вперед, и он пошел рядом с нею, заложив руки за спину. По обе стороны от дорожки росли кусты лещины и боярышника. Где-то поблизости щебетал дрозд, в небе раздавалось пение жаворонка.

– Видите ли, сэр, мне ужасно нужна была работа, – начала Лили (слава Богу, хоть это было правдой). – Увидев миссис Хау на постоялом дворе в Чар-де, я.., я подумала, что она родом из Ирландии.

– Миссис Хау? Ты подумала, что моя экономка – ирландка?

– Ну.., ведь среди ирландцев тоже встречаются брюнеты. Честное слово, сэр, я так подумала. Издалека мне даже показалось, что она сама говорит с ирландским акцентом! Вот я и сказала ей, будто я ирландка. Ну.., мне хотелось ей понравиться. Я стала подражать говору своего отца, чтобы ее убедить. Он.., он действительно родом из Ирландии, – неловко пояснила Лили.

Боже, до чего глупо все это прозвучало! В свое время объяснения, придуманные ею для Лауди, показались неуклюжими и неубедительными даже ей самой, однако в сравнении с той чушью, что ей приходилось нести сейчас, они выглядели просто божественным откровением. Но не могла же она признаться своему хозяину, что она вовсе не служанка, а девушка благородного происхождения, подделавшая свою рекомендацию!

– Но все остальное – правда, клянусь вам, сэр, и моя последняя хозяйка дала мне прекрасный отзыв. Я – девушка порядочная, честное слово, и усердная в работе. Вы же не уволите меня только за то, что я немного приврала, чтобы получить это место?

Она бросила на него взгляд сквозь ресницы, кокетливо склонив голову набок, и вновь увидала, что его бровь саркастически изогнута, а сумрачные бирюзовые глаза полны недоверия.

– Нет, за это я тебя не уволю, – ответил он, и в его тоне явственно прозвучала угроза.

Лили тут же принялась перебирать в уме другие причины, по которым он запросто мог бы ее уволить. Или даже засадить в тюрьму.

– Откуда ты взялась? – внезапно спросил Дэвон, опять приводя ее в замешательство.

– Из Лайм-Риджиса. Это мое последнее место.

– А раньше?

– О, мне повсюду приходилось бывать. Мой отец был вечным странником.

– А твоя мать, стало быть, была вечной странницей?

– Она была.., странницей поневоле. Она умерла, когда мне было десять.

– Мне очень жаль. Как твоя фамилия, Лили? Она пробормотала ответ, торопливо глотая слоги.

– Как?

– Траблфилд, – повторила она отчетливо на сей раз, глядя ему прямо в глаза.

Дэвон понял, что она бросает ему вызов, но с какой целью? Хочет посмотреть, будет ли он смеяться над нею или назовет лгуньей?

– Честное имя, – заметил он осторожно. – Но, я бы сказал, не слишком ирландское.

– Нет, но девичья фамилия моей бабушки – О'Херлихи.

По крайней мере хоть это правда. Он ничего не ответил, и, когда протекла целая минута, Лили решила, что с вопросом о родовых корнях покончено раз и навсегда. Они шли через лесистый участок, поросший елью и ольхой; наклоняющиеся ветви деревьев, отсекая последние лучи заходящего солнца, укрыли дорожку густым шатром полумрака. Парк виконта Сэндауна не слишком хорошо ухожен, заметила про себя Лили. Очевидно, он больше внимания уделяет своим пахотным угодьям, животноводству и медным рудникам вместо того, чтобы заботиться о внешнем виде богатого помещичьего дома. Многое в нем представлялось ей загадочным, на языке вертелась сотня вопросов, но вот беда: она не могла их задать. Было бы роковой ошибкой забыть, кто она такая, вернее, за кого себя выдает, и попытаться говорить с ним на равных. Домашняя прислуга при любых обстоятельствах должна помнить свое место, она не вправе задать хозяину вопрос о его личной жизни. Но до чего же это возмутительно, тем более что он-то может в любую минуту задать ей даже самый нескромный вопрос, и ей придется отвечать. В противном случае ее могут наказать или даже уволить за вызывающее поведение!

Как раз в эту минуту он взял ее под руку и потянул за собой на узкую боковую тропинку. Прежде чем деревья сомкнулись у нее перед глазами, закрывая просвет, Лили успела заметить на только что покинутой ими дорожке фигуру человека, вышедшего из-за поворота по направлению к ним.